Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил

• Название: Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

---

Возможно, что срок этот действительно слишком мал. Если это так, то мы его увеличим, когда на открытом опыте самих рабочих и крестьян обнаружится, что им мало 96 часов, но думать, что в предлагаемом сроке есть, с нашей стороны, какой-то умысел или замысел, направленный на то, чтобы не дать рабочим и крестьянам полной военной выучки, это, я полагаю, уже самое последнее средство крючкотворства и демагогии.

Из правого сектора возражали и против беспрекословного исполнения приказов. А если, мол, приказы контрреволюционные?

Если здесь хотят ввести в конституцию нашей армии право ее не выполнять контрреволюционных приказов, то, заметьте, что весь текст торжественного обещания, который я огласил, направлен против контрреволюции, вся армия формируется против контрреволюции русской и мировой. В этом – основной духовный стержень самой армии…

(Голос: «Беспрекословное повиновение командиру?»)

Разумеется, если советский режим в целом, вместе со всей своей армией, окажется жертвой контрреволюционных генералов, то, стало быть, история не доглядела, стало быть, весь этот режим был обречен на слом.

Но, ведь, перспективы выглядят иначе, и спорные вопросы не так ставятся жизнью. Можно подумать, что у нас в настоящее время господствуют контрреволюционные генералы, и мы должны возбуждать в массах критику против них. Такой критики у каждого нашего красноармейца, во всяком случае, нисколько не меньше, чем у всех тех критиков и советников, которые мешали нам, как известно, прививать солдатам, рабочим и крестьянам спасительное недоверие к классовым врагам везде и всюду; это-то недоверие у рабочих и солдат есть в достаточном количестве.

Но в силу естественной психологической реакции, наличие этого до-октябрьского недоверия к власти и ее распоряжениям у нас привело к тому, что все пытаются проводить каждый приказ, каждое распоряжение через аппарат своей критики, своего недоверия и обсуждения, – что задерживает исполнение приказа, разрушает работу и чего не должно быть в интересах самих трудящихся.

Так, например, реакция против царского централизма привела к тому, что каждая губерния, каждый уезд создает свой совет народных комиссаров, свою Калужскую, Тульскую и др. республики.[209]

Это, в основе своей, творческое, живое начало реакции против старого абсолютизма, но оно должно быть введено в строго определенное русло. Должен быть создан государственный централизованный аппарат. Само собою ясно, что все солдаты, рабочие и крестьяне должны, вместе с нами, обеспечить себе аппарат, контролирующий весь командный состав через Центральный Исполнительный Комитет, через комиссариаты. И у нас есть этот аппарат проверки, контроля. Если он плох сейчас, то он будет налажен лучше в дальнейшем.

Но, вместе с тем, нужно установить, что приказ есть приказ, что солдат Красной Армии есть солдат, что армия рабочих и крестьян есть армия, что в ней есть боевые приказы, которые подлежат беспрекословному исполнению. Если они скреплены комиссаром, то именно он несет за них ответственность, и красноармейцы обязаны такие приказы исполнять. Если этого простейшего правила в действие не ввести, то, разумеется, никакой армии быть не может. Армия держится чем? Доверием к определенному режиму, к той власти, которую, в данных условиях, она сама создает и сама контролирует.

Если мы это общее доверие обеспечиваем, – а мы думаем, что мы его обеспечиваем, – то советский режим, режим революционного класса, имеет право требовать от своих органов, от своей военной части подчинения, повиновения тем приказам, которые исходят от центральной власти и контролируются Центральным Исполнительным Комитетом.

И тем из наших военных специалистов, которые добросовестно сомневаются в том, сумеем ли мы навести дисциплину, мы говорим, что если она была возможна при господстве царизма, бюрократии и буржуазии, если тогда можно было создать подчинение, направленное против рабочей и крестьянской массы, если тогда была возможность создать вообще государственную власть против рабочего класса, то мы, разумеется, в десять и во сто раз больше имеем и психологической и исторической возможности ввести железную дисциплину в армии, которая целиком создается для защиты трудящихся классов.

Нас хотят, видите ли, защитить, охранить от контрреволюционных замыслов. Прежде всего установим, кто нас хочет охранить от контрреволюционных замыслов? Это сотрудники Духонина, это сотрудники Керенского.

Гражданин Дан рассказывал нам тут, как, дескать, «происходят Наполеоны», как бывает, что комиссары не умеют доглядеть. Но помнится мне, что корниловщина выросла не при советском режиме, а при режиме Керенского (Мартов: «Будет новая корниловщина»)… Новой еще нет, а пока мы поговорим о старой, о той, которая была и которая у кое-кого на лбу оставила ясный отпечаток навсегда (аплодисменты).

И вот, в назидание Дану, я напоминаю, товарищи, что наши комиссары, комиссары тогдашнего Петроградского Совета, умели отличать боевые и оперативные приказы от контрреволюционных замыслов.

Когда Духонин, против нашей воли, по требованию Керенского, хотел вывести в октябре из Петрограда гарнизон, чтобы обессилить революционную столицу, он мотивировал это оперативной, стратегической надобностью.[210] Наши петроградские советские комиссары сказали: «совершенно ясно, что это новый эксперимент». А его проводило тогдашнее коалиционное правительство, вместе с меньшевиками в составе его, под верховной эгидой Керенского. В документах, найденных нами за подписями Керенского и Духонина, оказалось полное подтверждение этого подозрения.

Я напоминаю, что Дан и его единомышленники тогда предстали перед нами на трибуне Петроградского Совета и заявили: «вы хотите не выполнять оперативного приказа военных властей и правительства по Петроградскому гарнизону. Вы не смеете даже входить в его обсуждение». А этот приказ был, по существу, контрреволюционный замысел удушения Петрограда. Мы это угадали, а вы (обращаясь в сторону меньшевиков) были слепы, и потому мы старую власть вашу свергли и взяли власть в свои руки. Мы исторически правы против вас.

К сожалению, я не слышу реплик гражданина Мартова, и мне не совсем ясно, был ли он тогда с нами или с Даном и с Керенским. (Голос: «это позорно, Троцкий, что вы забыли роль, которую играл Мартов».)

Позиция гражданина Мартова имеет в себе всегда нечто крайне деликатное, почти неуловимое для грубого классового анализа, нечто такое, что заставляло гражданина Мартова в ту эпоху состоять праведником при грешнике гражданине Дане. Гражданин Дан в ту эпоху был с Керенским. Следовательно, гражданин Мартов был собственной оппозицией Дана. А теперь, когда рабочий класс со всеми своими ошибками, с «необразованностью» и «некультурностью», находится у власти, вы вместе с Даном в одном и том же секторе оппозиции рабочему классу.

А история, которая вообще берет вещи в их историческом масштабе, в их классовом размахе, эта история запишет, что рабочий класс в настоящее время в тягчайших условиях находится у власти, делает ошибки, поправляет их, а вы были вне его, в стороне от него, против него, и это снова показали перевыборы в Московский Совет.[211] (Голос: «Постарались фальшивыми цифрами».) Я знаю, что когда кое-кто другой был у власти, когда был Керенский с Даном… (Дан: «Я не был у власти».) Извиняюсь… когда у власти был известный противник Дана Церетели (смех), действительно, были кое-какие попытки фальсифицировать выборы в советы, и они выражались в том, что целую партию обвиняли по 108 ст.[212] (аплодисменты).

Я напоминаю, однако, что в результате этой фальсификации мы все-таки оказались в большинстве во всех советах.

Когда созывался II Съезд Советов, Даны срывали его, фальсифицировали волю рабочих в Центральном Исполнительном Комитете, в демократическом совещании,[213] подтасовывали волю революционной демократии везде и всюду при непосредственном участии моих сегодняшних оппонентов. И против всей этой фальсификации мы оказались в большинстве у власти; стало быть, наша партия – жизнеспособная, здоровая. Фальсификация, действительная или мнимая, не может повредить такой партии, а та партия, которая ссылается на фальсификацию в объяснение своего провала, это есть мертвая партия.

Возвращаясь к вопросам армии, нужно указать, что мы, само собой разумеется, не закрываем глаз ни на одну из опасностей, которые перед нами стоят, которые не нами выдуманы, а нам даны всем предшествовавшим развитием. В то же время только наши методы правильны в борьбе с этими опасностями.

Правда, нас спрашивают: «А все ли было необходимо в этом предшествовавшем развитии, все ли было исторически неизбежно? Развал старой армии, обнажение фронта, – было ли это необходимо?» Я тоже говорю: необходимо ли? Однако, можно признать, что неизбежно было то, что можно было точно предсказать.