Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

• Название: Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

---

Первый такой опыт был сделан Колчаком на Восточном фронте. Там, где были дутовские банды, там Колчак противопоставил нам мобилизованные десятки и сотни тысяч сибирских и уральских крестьян и даже рабочих. Разумеется, он для этого создал предварительно крепкий кулак из верного ему офицерства и буржуазных элементов. И на первых порах опыт казался удачным. Через белогвардейского офицера он прибрал к рукам кулака; через посредство кулака – средние и низшие слои крестьянских масс. Когда он выставил против нас на Восточном фронте мобилизованную и сформированную в глубоком сибирском тылу армию во много десятков тысяч душ, и эта его свежая армия столкнулась с нашими войсками, уже истомленными, с войсками, которые очистили Волгу и подвигались на Урал, то наши уставшие красные войска этого первого автоматического удара колчаковских войск не выдержали. Образовался прорыв. Масса влилась в этот прорыв. Наши войска отступили к самой Волге. Тогда, товарищи, я докладывал об угрожающем положении на востоке Петроградскому Совету, петроградским профессиональным союзам, и тогда первая помощь пошла отсюда. Вы знаете, что мы в короткий срок преодолели нашу неустойку на Восточном фронте. В марте, в первых числах его, обнаружился прорыв, в конце апреля мы уже перешли в наступление, и с того момента это наступление не сдерживалось уже ни на один день. Под Челябинском Колчак попытался оказать серьезное сопротивление, там он получил последний смертельный удар. И вот, с конца апреля, за эти месяцы – май, июнь, июль, август – за четыре месяца наши красные войска на Восточном фронте в непрерывных боях прошли пространство в тысячу верст. Тысяча верст отвоеваны красными войсками для рабочей и крестьянской революции. И в этом числе на этом огромном пространстве значится ныне почти весь Урал, этот могучий хребет, являющийся в то же время хребтом русского рабочего класса, с его промышленными возможностями, с его естественными богатствами и с его огромным резервуаром человеческой рабочей силы, трудовой и революционно-коммунистической. Мы, товарищи, долгое время после утраты Урала опирались главным образом на Петроградско-Московский район. Разумеется, я не должен здесь перед представителями Петрограда говорить о значении петроградского рабочего класса для нас. Но Петроград не раз бывал под опасностью жестокого удара. Была опасность, что эта часть нашей пролетарской, нашей промышленной вообще и военно-промышленной в частности базы будет временно вырвана из наших рук. Вы знаете, какую огромную роль играют Московский и Тульский районы в деле нашего военного производства и снабжения. Потерять нам Петроград, потерять Тулу и Москву, хотя бы временно, еще несколько месяцев тому назад означало бы неизбежно нашу военную гибель в ближайший период, потому что это была вся опора военно-промышленная, опора нашей Красной Армии. Был, товарищи, момент, когда мы потеряли драгоценнейшую жемчужину – Ижевский оружейный завод. В руках врага был весь богатейший Екатеринбургский район; Златоуст, центр выделки холодного оружия, был в руках Колчака. Более того, мы вынуждены были несколько месяцев тому назад ставить вопрос – и тоже приступить к его практическому решению – об эвакуации Симбирского завода, столь важного для нас в военном отношении. Товарищи, с того времени наше военно-промышленное положение изменилось радикальным образом. Ижевский завод работает на нас с возрастающим успехом, Екатеринбургский район мобилизуется в военно-промышленных целях, в Златоусте мы выделываем необходимое для нас холодное оружие и, наконец, Симбирский патронный завод снабжает нашу армию патронами во все возрастающем числе. Стало быть, у нас теперь две военно-промышленные базы. Правда, мы сейчас дальше, чем когда-либо, от реальной опасности потерять Москву, Тулу, Петроград, но если мы теоретически предположим на момент, что потеряли Петроград, Москву и Тулу, то теперь для нас это будет тяжелым ударом, но, ни в коем случае, не смертельным. У нас есть второй становой хребет, у нас есть могучая база, это – Урал. На Восточном фронте за последние четыре месяца мы нанесли врагу такой удар, какого не наносили еще за два года существования Советской власти ни одному врагу нашему. Колчак, как военная сила, не существует; вы знаете, что он сам заявил, что, в случае его гибели, корона его переходит к Деникину Колчаковичу, его наследнику. Разумеется, не случайно, что благочестивый Колчак задумался о смертном часе: он потерпел там неисцелимый удар, и тут, на этом опыте разгрома Колчака на востоке выясняется картина и причина могущества и непобедимости рабоче-крестьянской Красной Армии. Смотрите: нам Колчак нанес жестокий удар в марте, мы откатились на сотни верст, мы сдали немало пленных, прошло немного недель, недель семь-восемь, и наша армия выросла, как из-под земли, а Колчака каждый новый шаг ослаблял. Почему? Именно потому, что он прибегал к тому методу и приему, который не применим к его политике восстановления самодержавия и помещичьей власти.

Он перешел к мобилизации сотен тысяч крестьян. Как масса, им собранная, как наспех организованная толпа, эти мобилизованные сибирские и уральские крестьяне могли в первый момент толкнуть механически наши войска. Но когда наша внутренне-организованная, идейно спаянная воедино Красная Армия нанесла им крепкий удар, так немедленно же сказался антагонизм, вражда между мужиком и барином, между белогвардейским офицером и насильно мобилизованным сибирским и уральским крестьянином, и в армии Колчака начался стихийный развал и распад, который дополнял работу ударов, наносившихся ему нашими красными полками. Мы, стало быть, приходим к тому поистине утешительному и спасительному для нас выводу, что для контрреволюции, для белогвардейцев, для помещиков, для буржуазии широкая мобилизация рабочих и крестьян – орех не по зубам. Но они могут путем нахрапа, путем насилия получить в свои руки сотни тысяч крестьян и рабочих, коленями и локтями вдавить их в полки, бригады, дивизии, дать им командиров, назвать их добровольческой армией, ибо, в силу почти непонятной иронии и издевательства над собою, Деникин свою армию продолжает называть добровольческой до сего дня. Это все они могут сделать. Но после первого удара эта армия рассыпается на части. Они видали, что мы мобилизуем, они подсмотрели все наши секреты, они видали, как мы мобилизуем крестьян и рабочих, ставим наиболее передовых питерских рабочих во главе полков, как комиссаров, как чиновников, как руководителей, это они видали; они подсмотрели, как мы ставим политотделы, которые ведут идейную агитацию среди отсталых солдат, они подсмотрели, что мы издаем газеты и широко распространяем их среди красноармейцев – все эти секреты они подсмотрели и сказали себе: и мы не лыком шиты, чем мы хуже большевиков, и мы станем мобилизовать; вместо питерских рабочих, мы поставим студентов, помещичьих сынков, офицеров, мы свою газету поставим, мы ее назовем «Правдой» или «Красной Звездой». Они сейчас сплошь, как вы знаете, подделывают нашу печать. У них есть агитпоезда, агит-пункты, политотделы и газеты под нашими названиями, нашего формата, нашего шрифта, где за нашими подписями они печатают свои собственные гнусности, не решаясь открыто выступать перед мобилизованными ими же крестьянами. Мы могли только с презрительной издевкой дожидаться последствий такого рода работы. Конечно, и нам приходится брать бессознательных и малосознательных крестьян, и нам против кулачья приходится применять насилие. Но сколько-нибудь пробужденный бедняк или середняк деревни – он за нас. А затем питерский и московский рабочий. Ничем не заменишь его, как комиссара, как руководителя отсталых крестьянских масс. И мы можем сказать Колчакам и Деникиным: У вас есть, конечно, английские и французские сребреники, есть типографии, есть бумага, вы можете подделывать наши агитпоезда, агитпункты, наши газеты, но питерских рабочих вам не подделать никогда. (Аплодисменты.)

Этот самый процесс повторяется теперь на нашем Южном фронте. В апреле мы перешли в наступление на востоке, после того как восстановили силы восточной Красной Армии. В начале мая Деникин перешел в наступление на Южном фронте. Разумеется, одним из наших преимуществ, помимо указанного идейного преимущества и помимо не поддающегося подделке питерского пролетариата, является наше центральное положение, благодаря которому мы действуем внутренними операциями, мы выбираем в любой момент того врага, который является нужным, и можем по сериям истреблять его, в то время как враги, не связанные друг с другом непосредственно на разных фронтах, оказываются неспособными организовать одновременное на нас наступление. Несомненно, что наше положение было бы крайне трудным, если бы Деникину, Колчаку и Юденичу, полякам и румынам удалось в одно время начать то самое концентрическое наступление, по поводу которого недавно бахвалился известный великобританский империалист и Хлестаков, лорд Черчилль. Он заявил своим избирателям на собрании, что вот 14 государств откроют концентрическое наступление на Петроград и Москву, и отныне Советской власти придет конец. Он даже в свою хлестаковщину попытался внести бухгалтерскую точность, говоря, что к концу сентября падет Петроград, к рождеству, как пить дать, падет Москва. Вот с какой точностью лгут почтенные лорды! Но для концентрического наступления нужны однородность и единовременность. Колчак успешно отступает к Байкалу; он прошел тысячу верст за последние месяцы, готовясь к концентрическому наступлению на Москву. Точно так же было указано и обещано этими лордами, что Колчак будет короноваться в Кремле, не то к пасхе, не то после пасхи, точно не помню. Я два месяца отсутствовал из Москвы, теперь, приехав, я заглянул в Кремль, в тот зал, где, казалось бы, полагалось ему короноваться, и между колонн увидел чуть ли не на 14 языках один и тот же возглас: Да здравствует Коммунистический Интернационал! (Аплодисменты.) Колчаку, очевидно, придется корону-то искать где-нибудь в далеких сибирских тундрах, где, может быть, ему одну подержанную корону ссудит на время японский микадо.