Александр Дюма - Мюрат

• Название: Мюрат
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-25149-0

«Знаменитые преступления» Александра Дюма-отца, быть может, известны менее его романов, однако не менее значимы в его творчестве. Это собрание интригующих историй о знаменитых преступниках и преступлениях в европейской истории – от эпохи Возрождения до XIX столетия, от Англии до России – представляет читателю живописную и устрашающую картину яростных страстей и ярких событий.

Вся человеческая мудрость заключается в двух словах: ждать и надеяться.

---

Едва Мюрат ступил на палубу, как какой-то человек бросился ему в ноги: это был мамелюк, которого он когда-то привез из Египта и который, женившись, осел в Кастелламаре. Торговые дела привели его в Марсель, где он чудом избежал резни, устроенной его соотечественникам, а теперь, несмотря на необычную одежду и печать усталости на лице Мюрата, сразу же узнал своего бывшего хозяина. Он разразился радостными восклицаниями, поэтому хранить инкогнито больше не имело смысла, и сенатор Касабьянка, капитан Олетта, племянник князя Бачиокки, и военный комиссар Боэрко, сами бежавшие от побоищ на юге, приветствовали короля, обращаясь к нему со словами «ваше величество» и образовав таким образом импровизированный двор. Столь внезапный переход мгновенно преобразил Мюрата: он был уже не изгнанником, а Иоахимом I, королем Неаполитанским. Земля, откуда он был изгнан, пропала вместе с утонувшей лодкой, и впервые мысль о ставшем для него роковым походе в Калабрию родилась у Мюрата именно в эти дни упоения, которое пришло на смену недавнему мучительному беспокойству. Но покамест король, не знавший, какой прием ждет его на Корсике, решил назваться графом Кампо Мелле и под этим именем 25 августа ступил на землю Бастии. Однако предосторожность Мюрата оказалась излишней: через три дня все в городе знали о его прибытии. На улицах появились толпы народа, стали раздаваться возгласы: «Да здравствует Иоахим!», и король, не желая нарушать общественное спокойствие, тем же вечером покинул город в сопровождении троих спутников и мамелюка. Два часа спустя он уже въехал в Висковато и стучался в дверь генерала Франческетти, который на протяжении всего царствования Мюрата находился у него на службе и, уехав из Неаполя одновременно с ним, вернулся на Корсику к жене, в дом ее отца г-на Колона Чикальди. Генерал сидел за ужином, когда ему доложили, что какой-то незнакомец хочет с ним говорить; он вышел и увидел длиннобородого человека в солдатском плаще, лосинах, башмаках с гетрами и морской шапочке. Генерал весьма удивился; тогда незнакомец, устремив на него взгляд своих больших черных глаз, скрестил руки на груди и заговорил:

– Франческетти, не найдется ли у вас за столом места для вашего генерала, который очень голоден? Не найдется ли у вас под крышей места для короля-изгнанника?

Франческетти, узнав Иоахима, изумленно вскрикнул, упал перед ним на колени и поцеловал королю руку. С этого часа дом генерала оказался в полном распоряжении Мюрата.

Едва по окрестностям распространился слух о приезде короля, как в Висковато стали стекаться офицеры всех рангов, ветераны, когда-то воевавшие под его началом, а также охотники-корсиканцы, которых привлекала его слава искателя приключений, и вскоре дом генерала превратился во дворец, деревня – в монаршую резиденцию, а остров – в королевство. О намерениях Мюрата пошли самые невероятные слухи, которые отчасти подтверждались собравшимся у него войском в количестве девятисот человек. Именно тогда и распрощались с Мюратом Бланкар, Ланглад и Донадье; Мюрат хотел их удержать, но они не согласились, поскольку брали на себя обязательство спасти изгнанника, а не делить с королем превратности Фортуны.

Мы уже упоминали, что Мюрат встретился на почтовом судне с одним из своих бывших мамелюков по имени Отелло, который последовал за ним в Висковато, и вот экс-король Неаполя решил сделать из него шпиона. Не возбуждая ничьих подозрений, мамелюк мог поехать к родственникам в Кастелламаре, поэтому Мюрат и отправил его туда, снабдив письмами к людям, на чью преданность он мог рассчитывать. Отелло отбыл, благополучно добрался до своего тестя и счел возможным ему довериться, однако тот, испугавшись, сообщил в полицию, которая ночью явилась к Отелло и забрала все письма.

На следующий день все адресаты этих писем были арестованы, после чего им велели ответить Мюрату, как если бы они оставались на свободе, и посоветовать ему Салерно в качестве наиудобнейшего места для высадки войск. Из семи арестованных пятеро трусливо согласились на это, и лишь двое, братья-испанцы, категорически отказались, за что тут же были брошены в тюрьму.

Тем временем 17 сентября Мюрат покинул Висковато в сопровождении эскорта, состоявшего из генерала Франческетти и офицеров-корсиканцев, и направился в сторону Аяччо через Котоне, горные массивы Серра, Боско, Веначо, Виваро и лесистые ущелья Веццаново и Богоньона. Жители повсюду встречали Мюрата с королевскими почестями, к городским воротам выходили делегации, обращавшиеся к нему не иначе как «ваше величество». Наконец 23 сентября Мюрат прибыл в Аяччо. Все население города высыпало ему навстречу, и въезд в Аяччо превратился в подлинный триумф – жители донесли его на руках до трактира, который военачальники Мюрата заранее выбрали в качестве королевской резиденции; словом, даже менее впечатлительному человеку, чем Мюрат, было от чего потерять голову. Поэтому ничего удивительного, что он упивался своей популярностью: войдя в трактир, он протянул Франческетти руку и проговорил:

– Видите, как встречают меня на Корсике? В Неаполе будет то же самое.

Впервые высказавшись таким образом относительно своих намерений, Мюрат в тот же день велел готовиться к походу.

Было собрано десять небольших фелук, а некий мальтиец по имени Барбара, бывший капитан второго ранга неаполитанского флота, был назначен командиром флотилии; двести пятьдесят человек согласились принять участие в походе и готовились выступить по первому сигналу. Теперь Мюрат ждал лишь ответов на письма, увезенные Отелло; они пришли 28 сентября; король в тот же день дал офицерам большой обед и велел удвоить жалованье и рацион своему войску.

Король уже приступил к десерту, когда было объявлено о прибытии г-на Мачерони – это был посланец иностранных держав, привезший ответ, которого Мюрат так и не дождался в Тулоне. Мюрат встал из-за стола и прошел в соседнюю комнату: представившись как посол, облеченный официальной миссией, г-н Мачерони вручил королю ультиматум австрийского императора. Его содержание было таково:

«Настоящим поручается г-ну Мачерони уведомить короля Иоахима, что его величество император Австрийский готов предоставить ему убежище в своем государстве на следующих условиях:

1. Король будет жить под другим именем, а поскольку королева взяла себе имя Липано, то и королю рекомендуется принять его же.

2. Для проживания королю будет позволено выбрать по своему усмотрению город в Богемии, Моравии или Верхней Австрии либо любую сельскую местность в означенных провинциях.

3. Король даст честное слово его императорскому и королевскому величеству, что не покинет Австрийское государство без разрешения императора и будет проживать там в качестве знатного частного лица, подчиняясь всем законам Австрийского государства.

В удостоверение сей декларации и дабы дать ей соответствующий дальнейший ход, по поручению императора подписал

князь МеттернихПариж, 1 сентября 1815 года».

Прочитав документ, Мюрат улыбнулся и дал знак г-ну Мачерони следовать за ним. Они вышли на балкон, с которого открывался вид на весь город и над которым, словно над королевским замком, реяло знамя; их взору предстал веселящийся, иллюминированный Аяччо, порт с небольшой флотилией, улицы, словно в день праздника, заполненные народом. Едва горожане увидели Мюрата, как повсюду послышались крики: «Да здравствует Иоахим! Да здравствует брат Наполеона! Да здравствует король Неаполитанский!» Мюрат поклонился, после чего крики только усилились, а оркестр гарнизона заиграл национальные мелодии. Г-н Мачерони не знал, верить ли ему глазам и ушам своим; насладившись его изумлением, король пригласил посла спуститься в гостиную. Там, одетые в мундиры, уже собрались члены его штаба, так что можно было подумать, что они находятся в Казерте или Каподимонте[12]. Несколько мгновений помедлив, г-н Мачерони подошел к Мюрату.

– Ваше величество, – проговорил он, – какой же ответ я должен дать его величеству императору Австрийскому?

– Сударь, – ответил Мюрат с высокомерным достоинством, которое так ему шло, – расскажите брату моему Францу обо всем, что видели и слышали, а затем добавьте, что я сегодня же ночью выступаю в поход, дабы отвоевать Неаполитанское королевство.

Письма, толкнувшие Мюрата на то, чтобы покинуть Корсику, были ему доставлены неким калабрийцем по имени Луиджи, который представился как посланец араба Отелло, тогда как тот – мы уже говорили об этом – был брошен в Неаполе в тюрьму вместе с адресатами привезенных им писем. Письма же, полученные Мюратом, писал министр полиции Неаполитанского королевства, а в качестве места высадки он порекомендовал Салерно потому, что король Фердинанд успел стянуть туда трехтысячный отряд австрийцев, так как не доверял неаполитанским солдатам, сохранившим о Мюрате наилучшие воспоминания. Поэтому флотилия Иоахима и направилась в сторону залива Салерно, однако неподалеку от острова Капри разыгралась страшная буря, и суденышки короля оказались в Пасле – небольшом порту в десяти лье от Козенцы. Ночь с 5 на 6 октября они провели в заливчике, который даже нельзя назвать рейдом, дабы не возбуждать подозрений береговой охраны и сицилийских скорридори[13], Мюрат приказал потушить все огни и лавировать до рассвета, однако около часа ночи со стороны суши задул такой сильный ветер, что суда были отброшены им в открытое море, и на рассвете 6 октября фелука, на которой находился король, оказалась в одиночестве. Чуть позже к ней присоединилась фелука капитана Чиккони, и к четырем часам пополудни оба судна бросили якоря в виду Санта-Лючидо. Вечером король велел командиру батальона Оттавиани отправиться на сушу и разведать, что и как; Луиджи вызвался его сопровождать, Мюрат согласился, и Оттавиани со спутником сошли на берег, а Чиккони было поручено выйти на своей фелуке в море на поиски остальной флотилии.