Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия

• Название: Радость и грусть бытия
• Автор: Людмила Кулагина
• Жанр: Поэзия

Настоящее издание стихотворений является вторым сборником стихов Сергеевой Людмилы Ивановны. Первый сборник, также выпущенный под девичьей фамилией автора Кулагиной, называется «Да будет день!». В данный сборник вошли стихотворения, написанные автором в 2007 – 2008 гг..

Каждый новый день жизни так или иначе отражается в чувствах человека. Жизнь пронизана чувствами людей, как природа солнечным светом или сумраком ненастья. В названии сборника – «Радость и грусть бытия» автор и попытался отчасти отразить эту мимолётность настроений, переживаний, текучесть и разнообразие чувств, которыми наполнено мироощущение каждого из нас.

Сборник представляет интерес для всех, кто пытается разобраться в себе, склонен к рефлексии, самоанализу, кто ощущает свою слитность и гармонию с миром природы, кто способен искренно и глубоко сочувствовать состояниям других людей, кто ищет свой путь к внутренней гармонии.

---

Под небом лета

Я не приземлённая, –
Жизнью утомлённая,
Но пока пою.
Мне ещё мечтается,
В облаках витается:
Кажется, что сплю.

Грустью или радостью,
Горечью и сладостью
Светит каждый день.
Что-то в нём теряется,
Что-то обретается,
Свет сменяет тень.

И мальками-искрами,
И ростками-мыслями
Прирастает жизнь.
Воробьишки в форточке,
Растопырив пёрышки,
Мне кричат: «Держись!»

И под цветом липовым
С солнечными бликами
Проплывёт июнь,
Средь лугов некошеных,
Дел и книг заброшенных,
Без ненужных «нюнь».

Впереди дни осени
С редкой неба просинью.
Жить до них и жить!..
А пока с ромашкою,
Донником и «кашкою»
Буду я дружить.

Хочется ль, не хочется,
Всё на свете кончится.
Летом даль светла.
Но в зелёном платьице,
В речку глядя, плачется
Тихая ветла…

28 июня 2007 г.

Есенинские мотивы

Ах, какая беда – бессонница.
Ах, какой отоснился сон.
И летит моих мыслей конница
В предрассветный сумрак окóн.

Отстучал поезд ритмом рельсовым.
Обнимают асфальт фонари.
Хорошо всё ж душой апрельскою
Видеть рыжую холку зари.

Утро лета глазком ромашковым
В белоснежном венке взойдёт.
Колокольчиками да «кашками»
Вызревает в лугах его мёд.

На земле всё когда-то кончается.
Лишь мечта не имеет конца.
Посмотри, как колосья качаются,
Отрицая косу косца.

Ах, какой заболеют жалостью
И река, и ракитный куст,
Тронут золотом-побежалостью.
И пустырь будет гол и пуст.

Отцветут лебеда с татарником,
Отзудят своё комары.
Солнце жёлто-оранжевой арникой
Нам отсветит с зенита-горы.

Будем серое небо мерить мы
В лужах улиц осенним днём.
Ах, зачем мы так лету верили?
Ах, зачем не остались в нём?..

29 июня 2007 г.

Однажды бессонной ночью

Когда мне ночью спать не дали

«попса» и прочие детали,

и чей-то тёмный «Мерседес»

«ржал» под окном, как пьяный бес.

Увези меня, поезд, в другую страну,
Где надеждам моим суждено будет сбыться,
Где под музыку счастья жизнь иную начну,
Где смогу от кошмаров прежних лет я забыться:

От распятого Бога до концлагерей,
И от мутной кровавой жестокости жуткой,
От людей, не ушедших далеко от зверей,
Их истории, бывшей чьей-то злой долгой шуткой.

Увези меня, поезд, я прошу, увези
В ту страну, где дано жизни новой родиться,
Где не в боли и мýке, – во взаимной любви
Век людей как разумных существ мог бы длиться.

Кто назвал «хомо сапиенс» наш двуногий подкласс
Примитивных, порою безумных приматов,
Что освоил энергии недр, солнца, масс,
Изобрёл себе смерть, раскодировав атом.

Кто мне скажет, откликнитесь, люди, ау! –
Где разумности край? Где безумья начало?
Сколько создано вами ответвлений наук,
Но счастливее жизнь на планете не стала.

Нет надежды, любви, веры нет уже той,
Что была силой духа так на святость богата.
Нимб престижен ещё, если он… золотой.
Впрочем, также и раньше было в мире когда-то.

В целом стали мы, правда, чуть комфортнее жить:
Электричество, газ, электроника. В космос
Рвёмся мы, чтоб постичь душ устройство чужих,
А своя, как была, – отчуждённа и косна.

Увези меня, поезд, я готова бежать
От всего, что вокруг ранит глаз, режет уши,
Где шум жизни всё чаще – это шум дележа. –
Я хочу потаённый голос вечности слушать…

17 июня 2007 г.

Печальная история тиранов, временщиков, надежд, самообманов

«…И веря, и не веря вновь

Мечте высокого призванья,

Он проповедует любовь

Враждебным словом отрицанья.»

Н.Некрасов. «Блажен незлобивый поэт»

Двадцатый век для нас стал переломным
(Век 19-ый в сравненье с ним был нежно-томным):
Свихнулся дух, вразнос пошла материя,
Ушла история и началась мистерия.

Трагично прервалась царей династия,
Чредой посыпались на нас то беды, то несчастия.
«Аврора» вместо утренней зари восстала,
И сверг плебей законного вассала.

Что натворил Ильич, – сам ужаснулся,
Когда, в предчувствии финала, вдруг очнулся.
Но вспять уже не повернуть события,
И в окончательное впал Ильич небытие.

Пришёл ему на смену Йосиф Сталин, –
Страна дала угля и много стали.
Народ стал, правда, дохнуть, словно мухи, –
Творец истории не ждал такой прорухи.

Событий вязь уж тяготела к ткачеству:
Стук в дверь в стране перерастал в стукачество.
Трудились, впав в азарт ударной стройки,
Бесчисленные чрезвычайки – тройки.

ГУЛАГ расцвёл, а в нём – статьи расстрельные.
Колонны строились, но вовсе не Расстреллями.
Народ пел песни со словами-вишнями,
Чтоб не сболтнуть чего-нибудь бы лишнего.

Была в те дни в стране большая паранойя,
Какой не видели века, наверное, от Ноя.
Когда же, наконец, настала оттепель,
Народ воспрянул: заживём мы вот теперь.

Взамен людей сажать тут стали кукурузу,
И с пролетарием всех стран крепили узы.
А тем, кто враг и портил нам картинку,
Тому с трибуны – ух! – грозили мы ботинком.

Америку догнать и перегнать клялись намеренно,
Но помешало кое-что коню, а нынче – мерину.
Бежали резвой прытью к коммунизму,
Но прописал нам Лекарь свыше клизму.

С моральным кодексом хотели обойтись без Бога,
Но, видит Бог, как без Него мораль убога.
А дальше вкривь и вкось пошла бодяга:
Ко взяткам, орденам и поцелуям тяга.

Народ расползся по пивным, психушкам, кухням.
Забыв про повесть прежних лет: «Эй, ухнем!»
Проклюнулись в стране фарца и диссиденты –
Под «одобрям-с» и «бурные аплодисменты».

К красивой жизни приохотилась тогда верхушка
И к лобызанью Брежнева от пяток до макушки.
Из чтенья разрешали: Маркса, Ленина, Тацита.
Всеобщего была в стране проблема дефицита.

Потом – маразм, развал и перестройка:
Накрылась кое-чем социализма стройка.
Когда нам некто с меткою на лбу явился,
Наш СэСээР – «Колóсс Родóсский» – развалился.

Сбылась заветная мечта американцев –
Из пугала нас превратить в хамло и оборванцев.
Настал тут собственности новый передел:
Рай для хапуг, воров, бандитский беспредел.

Жить на Руси вольготно стали – дилер,
Банкир-магнат, юрист-«артист» и киллер.
А педагог, учёный, врач, поэт, писатель –
Подведены под общий нищий знаменатель.

Закон стал видимость одну иметь закона.
И расплодились всюду «оборотни» при погонах.
Вошли в законный бизнес: нелегальная фарцовка,
Блатной жаргон, бритоголовость, «распальцовка».

С «понтами» братаны теперь сидят в джакýзи,
Купаясь в «зелени», как шар, летящий к лузе.
Теперь, поверьте, мы устали удивляться:
Узнал «совок»[26], что значит «дурь», «ширяться».

Мутировало всё: и совесть, и продукты,
И в Думах думают за нас такие «фрукты»…
С моралью полный заключили мы консенсус.
И нашу глупость тщетно лечат экстрасенсы.

А что народ? И каковы народа чаянья? –
Напиться от непрухи, нищеты, отчаянья.
Конец истории, скорей всего, банальный:
Страна сойдёт на нет и станет виртуальной.

P.S.[27]

Простите мне, что речь не о заслугах, – о пороках, –
Душа болит! И нет в отечестве пророка…

Апрель 2006 г,

«Люблю отчизну я, но…»

Я не космополит, а патриот,
И Родину люблю с не меньшей силой.
Но времена пришли такие вот,
Что жить в отчизне страшно и немило.

Мне так же любы, как и всем из нас,
Родная речь, рябины и берёзы.
Войду ли в церковь, там иконостас
Во мне пробудит очистительные слёзы.

Люблю полей раздолье и простор,
Лесов озонных сень, грибную щедрость,
Лугов медовый клеверный настой,
И лун то полноту, а то ущербность.

Люблю разливы синих рек весной,
И майских птиц серебряные звоны,
И, лёжа под смолистою сосной,
Мечтою в небе утонуть бездонном.

Люблю зачин, вязь сказок и былин.
Люблю Руси величие былое,
Церковный звон, что лечит скорбь и сплин,
И подвиги монахов и героев.

Люблю поэзию и прозу прежних лет,
Не чýжды мне славянские надрывы.
Люблю друзей (иных уже здесь нет).
Но зреют скорбные в душе моей нарывы.

В ней грязь и ложь моей страны родной
Не жемчуг порождают, а карбункул.
Здесь нет уверенной надежды ни одной,
Здесь за границу едут, словно в бункер.

Народ мне мил, и вера дорогá.
Но участи иной желаю я народу:
Чтоб взял судьбу свою он «за рога»
И отчей веры пил святую воду.

Апрель 2007 г.

Фемида по-«совковски»[28]