Андрей Лазарчук - Абориген

• Название: Абориген
• Автор: Андрей Лазарчук
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34044-6

Что делать, если твоя далекая отсталая планета интригами «больших игроков» поставлена на грань вымирания? Если единственный продукт, который планета может предложить и на производство которого работает все население, забирают практически даром? Ни одно движение на поверхности планеты не остается не замеченным для спутников-шпионов, ни одно посягательство на систему не проходит безнаказанным. Многие в подобных обстоятельствах опускают руки. Многие – но только не Север Гардус, школьный учитель, скромный адвокат и ветеран последней войны за независимость. Нет, он совсем не сверхчеловек, он слаб, и единственное его оружие – это дисциплинированный ум и феноменальная память. И еще – нечеловеческое терпение. Может быть, весь смысл его жизни в том, чтобы дождаться, улучить момент и внезапно повернуть дело так, чтобы отлаженная машина подавления и контроля дала сбой…

---

А то, думаете, почему «ТехноБотаника» такое хозяйство бросила? Из-за провалов. Братья же, когда начинали строиться, думали – к воде поближе будут, лиана воду пьёт как духи знают кто, хуже пожарного насоса, – но вот промахнулись, не рассчитали…

Всё ценное, что тут было, повывезли, конечно, и остались только пустые постройки да всякий никому не нужный хлам и лом. И лазят сюда не для того, чтобы спереть что-то, а спуститься в пещеры. Кому-то истории бандитских кладов мозги коптят, а в основном, конечно, ищет народ сброшенные драконьи шкуры. Ну, вы знаете: драконы как минимум три раза за жизнь меняют кожу, и делают они это в пещерах, поскольку беспомощны в такое время, кто хочешь подходи и ешь… Три хода, которые вели от города туда, к внешним пещерам, я нашёл в своё время и обвалил пороховыми фугасами, хотя кто знает, не остался ли четвёртый или там пятый. Пещеры эти… ну, в них бродить можно долго. Вода есть, еда есть. Хоть всю жизнь броди. Правда, тебя тоже могут схарчить, не без того – но тут надо, чтоб совсем уж не повезло…

Всё это, понятно, лишнее доказательство того, что жизнь в конечном итоге стремится к справедливости. Ешь ты – едят тебя. И так во всём.

5

Я выстроил ребятишек полукругом и начал было объяснять им, как играем и что должны получить в конце игры, – и тут моё внимание привлекло странное поведение Подколодных. Они слишком уж внимательно меня слушали, глазами ели – а с чего бы им такое рвение проявлять, как раз с ними-то похожим тренингом я занимался совсем недавно, неделю назад. Старательно глядя мимо них, я проследил, куда они косят глазом. Это был большой инструментальный сарай из волнистого пластика весёленькой жёлтой расцветочки, местами облезшего до стеклоосновы, местами проломленного насквозь. Из-под закрытых ворот выходили рельсы и, извиваясь, тянулись к обрыву.

– Волками назначаются… – я страшными глазами обвёл ребятишек, как будто бы делая выбор только сейчас, экспромтом, хотя давно уже наметил, кто будет «волками»; это был маленький спектакль, я нарочито переигрывал, а они понимали. – Мэй Линь, встань сюда… Кароль… Гранит… Герман… Руслан… ну и Ван Ту для комплекта. Остальным… считаю до ста! Время пошло.

Остальные – которые «не волки» – метнулись к эллингу.

– Ладно, – сказал я «волкам», – Гранит, ты считай пока, не торопись, а я отойду на минутку.

И – направился к сараю.

Подколодные издали неслышимый миру вопль.

6

Да, чтоб было ясно: Подколодные – это не фамилия, это сущность. Они не братья и вообще не родственники, но это и не важно – ибо, как сказал один древний, нет уз святее товарищества. Любой из них позволит содрать с себя шкуру, но не выдаст своих. Запретов для них не существует – вернее, каждый запрет они должны проверить на зуб. Я точно знаю, что месяц назад Руслан и Герман прыгали с обрыва с самодельным парашютом, а Ван не прыгал только потому, что у него тогда ещё не до конца срослась нога. Родителей ни у кого из них нет, но живут парни не в приёмных семьях, а практически самостоятельно, доказав на форуме, что могут и имеют право. Впрочем, у Вана есть дед и бабка, а у Германа – две тётки; все они фермеры. Да и сами парни содержат маленькую велосипедную мастерскую…

И вот эти бесстрашные издали вопль. А я уже торопился, я нёсся вскачь большими шагами, и сам почти поверил, что мне отчаянно приспичило. Вогнав при этом ребятишек в ступор, ведь не орать же им: «Учитель, не ходите туда, пописайте прямо тут, мы отвернёмся!..»

Я даже не стал соваться в ворота, понимая, что они заперты, как заперта и маленькая калитка в левой створке ворот, а сразу увидел протоптанную тропинку, ведущую к углу сарая и скрывающуюся прямо в стене. Пластиковый лист там был просто прислонён к дыре, и я проскользнул внутрь, одновременно запуская форсированное сумеречное зрение.

При форсированном зрении цвета становятся совсем дикими – этакий грозовой спектр, от грязно-фиолетового до тёмно-гранатового. То есть очень тревожными, грозными, опасными. Я несколько лет мучился, пока привык…

Но зато всё прекрасно видно.

Большая часть сарая была загромождена стандартными бочками из-под гранулированного люксового мембранита, двухметровой высоты цилиндрами с крышками на болтах; братья Титовы лелеяли амбициозные планы. Впрочем, один-то большой корабль они здесь успели сделать – для паромных линий, и он до сих пор бегает где-то между Ньёрдбургом, Синьяном и Нёрвасундом. Жалко, что Титовых в Дальнем постигла такая неудача…

А в дальнем конце сарая, укрытое чёрной плёнкой, стояло нечто. И я сквозь плёнку, подходя всё ближе, начал угадывать, что именно это было.

А потом заглянул под край. И – стянул занавес.

7

Подколодные переплюнули сами себя. Такого я даже от них не ожидал. Хотя, казалось бы, уж мне-то положено было ожидать от них всего.

Да. Ребятки сумели меня удивить.

Я стоял и смотрел не в силах оторвать взгляд, когда сзади пролился свет и послышались шаги. Оборачиваться я не стал, дождался, когда Подколодные поравняются со мной. Коротко посмотрел на них, покачал головой. Держались мальчики хорошо, но где-то внутри себя виновато приседали.

Волчата, ожидающие взбучки от вожака.

– Где взяли чертежи? – спросил я.

Они переглянулись.

– Ну… – сказал Руслан и замолчал. – Чертежи… да, в общем… Нигде. То есть…

– Сами, – коротко сказал Герман. Он не отличался разговорчивостью.

– Сами, да, – подтвердил Ван. И показал в угол, где, прислонённые к стене, стояли большие листы картона.

– Понятно, – сказал я. – А идея чья? Или общая?

– Наша, – кивнул Герман.

– А что закон говорит?

– Да мы бы к обрыву и близко!.. – выдохнул Руслан. – Честное слово. Мы же всё понимаем.

– Ну да, – согласился я. – Всё понимаете. Только поделать с собой ничего не можете… Пошли. А то там неловленные…

До дыры в стене дошли молча. Потом Герман не выдержал.

– Учитель. А что теперь с этим… – он показал рукой, – будет?

– Разберёте, – сказал я.

– Но ведь…

– Но ведь – что?

– Если крылья прозрачные…

Я их обнял за плечи. Всех троих. Они не вырывались.

– Слушайте, вы. Первопроходимцы. До вас, знаете, сколько было таких умников? Человек сорок. Прозрачные… Это для нас они прозрачные, а для драконов – оранжевые. И я вам, по-моему, всё это рассказывал ещё год назад. Ничего летающего, что хоть отдалённо похоже на дракона! Ничего! Вбейте в свои литые головки: ничего с крыльями! Всё, пошли-пошли, вы волки или кто, драть вас некому?!

Я выпихнул их наружу, а сам ещё раз оглянулся назад. Самолёт стоял очень беззащитно, вскинув крылышки и криво улыбаясь красным пропеллером. Он как будто догадывался, что ему никогда не видеть неба, и жалел об этом, и в то же время понимал, что – ну, не судьба.

8

Драконы немыслимо ревнивы. И злопамятны. Та история с Кумико началась с ещё меньшего, с бумажного змея, который они смастерили с Гагариным. Кумико – это дочка Снегиря, а Гагарин – двоюродный племянник, он её постарше на год или на два, никто этого точно не знает, все документы пропали; если быть особо занудливым, никто даже не знает, Гагарин он – или же его брат Нельсон. Никто не знает также, что случилось с фермой: то ли какие-то отморозки из сборщиков грюнсанда на них напали, то ли врезался патрульный катер… В общем, когда на место крушения набрели, в живых оказался только один мальчишка лет примерно двух, а от остальных – лишь чистые, как в щелочи вываренные, скелеты…

Недалеко от дикой гряды они рухнули. Мальчишке как открывателю она и досталась, та гряда.

А почему решили, что выжил Гагарин, а не Нельсон, я не знаю. Может, на имя отозвался. Может, найденный там скелетик детский совсем маленький был. Может, ещё почему-то. Долго думали, что парень навсегда ненормальным останется, даже кто-то предлагал его землюкам передать – вы, мол, высокоразвитые, проявите милосердие, что ли, в рамках квоты… Но Снегирь воспротивился – и, пожалуй, оказался прав; тогда ещё жена его была жива, госпожа Мидори, вдвоём они выходили парня, и к школе он уже не отставал от сверстников, а в чём-то и превосходил… не каждому удаётся в двухлетнем возрасте в одиночку месяц выжить в таиге. Я не сказал, что месяц? Месяц, месяц. Вернее, тридцать шесть дней.

Наверное, чему-то важному он потом Кумико научил…

9

Так вот, о Кумико. Вообще-то она вертела своим двоюродным братишкой как хотела. Младшие сёстры довольно часто это делают: крутят как хотят. А Кумико просто бредила драконами. И однажды просто-таки заставила братишку помочь ей сделать летающего дракончика – из тонкой лозы и бумаги. Получилось очень похоже, взрослые это дело проспали (в прямом смысле!), потому что малыши – а Кумико ещё в школу не ходила, Гагарин только первый класс закончил – встали до рассвета и пронесли самоделку через все кордоны – и запустили над самым обрывом. И беда, естественно, случилась: увидел парящее чудо маленький годовалый дракончик – и бросился на него. Налетел, победил, но запутался в бечёвке и свалился, вывихнул крылышко. У маленьких же крылышки совсем ажурные, непрочные. Подоспел Игнат, почуявший неладное. С предчувствием у него всегда всё было в полном порядке – другое дело, что иногда он поступал наперекор. Но не сейчас, не после смерти жены… Освободил он дракончика из пут, Гагарину обещал ремнетерапию, вывихнутое крылышко вправил, пустил малыша гулять – и вот уже совсем было хорошо всё закончилось (пятясь, пятясь, под навес, авось не заметят…) – заметили. Спускаются двое взрослых, один совсем старый, уже белёсый весь, второй помоложе, серый, – и серый сейчас же к дитю своему, выяснять, что и как, а белёсому и выяснять ничего не надо… Снегирь говорил потом, что никогда так не бегал, в три прыжка до дома долетел, подвал успел открыть, ребятишек туда швырнул, прислугу, гости какие-то ночевали – тоже в подвал… И сам успел, и запереть успел.