Владислав Дорофеев - Выкидыш

• Название: Выкидыш
• Автор: Владислав Дорофеев
• Жанр: Современная проза

Перед вами настоящая человеческая драма, драма потери иллюзий, убеждений, казалось, столь ясных жизненных целей. Книга написана в жанре внутреннего репортажа, основанного на реальных событиях, повествование о том, как реальный персонаж, профессиональный журналист, вместе с семьей пытался эмигрировать из России, и что из этого получилось…

---

Мы вышли вон. На улице дождь, ветер, сыро и неуютно. Недалеко от выставочного зала и городской ратуши огромные стоячие трибуны, на которых стоят десятки разряженных, поющих, кривляющихся людей – старые, молодые, совсем юные, мужчины, женщины и дети. В город нагрянул карнавал. Я долго стоял, стоял, смотрел и слушал – и не понимал их. Я не понимаю немцев. Природу их необычной энергетики. Я не понимаю мотивов их жизни. Я не понимаю, не знаю, что они будут делать в разных обстоятельствах, как станут поступать, почему изменят, или отчего пожертвуют, когда бросят, когда спасут. Не знаю, не понимаю. Они совсем не мы. Совсем иные.

Вот пример.

Два с половиной года назад (или вчера, или завтра, или два с половиной года назад, год/ы ли спустя – какая разница?) мы в Кобленце, городке, который стоит на слиянии рек Мозеля и Рейна. На самой стрелке стоит памятник прусскому императору Вильгельму (остался лишь постамент), – символ независимости объединенной Германии. В оформлении памятника – орел, огромная, зловещая и злая птица, с хищными когтями. Нет и намека на доброту, понимание, всепрощение – только насилие, агрессия и смерть – в основании объединенной и независимой Германии. Только сила и только агрессия – в основании Германии и германского народа. Этот народ ценит только силу. А затем уже все другое.

Как же научиться языку силы!?

031599. Язык силы! Что это и как это – язык силы? Язык силы!

Заклинание это я повторял, стоя на следующий день под аркой старинных крепостных ворот 13 века в двух шагах от карнавального шествия, традиционного карнавала, который случается в Кельне уже на протяжении нескольких столетий.

Много красок, много веселья, много счастливых детских лиц и самозабвенных взрослых, но слишком много и пьяных лиц, безмозглых, пустых, тупых лиц.

Но нет безмятежной, покойной радости, всепоглощающего понимания и свежести чувств, и ясной просветленной доброты. Нет просветленных лиц. Нет чистоты. Нет чувства гармонии, нет откровения, нет духовной радости.

Есть низменная, так называемая человеческая, радость, а точнее, просто сиюминутное удовольствие.

Много зла, агрессии, какой-то давящей, почти насильственной восторженности, к которой принуждает удушающая атмосфера официального праздника. Не просто официального, но обязательного праздника.

Слишком много костюмов чертей. Черт – самый любимый костюм кельнского карнавала. Много персонажей знаменитых фильмов, как правило, фильмов ужасов.

Смотрю на эти лица, накрашенные, в румянах, крапинку, сплошь выкрашенные в разные цвета и нахожу аналогию. Точно также я рвался на крещение.

Но я рвался за ради Бога.

А эти рвутся ради себя, только и исключительно собственного, частного, сиюминутного, личного удовольствия. А потому вокруг пустые, чаще налитые пивом и разгулом, глаза. Один из обладателей таких глаз попытался со мной подраться. Оставил он эту мысль только после того как его обматерил по-русски.

Совершенно языческое действие, возникшее на гребне ослабления религиозного влияния, в преддверии объединения и усиления Германии.

И официальная церковь относится к этим карнавала уничижительно. Во время этой мерзости даже закрыт Dom.

Немцы – нация без комплексов. Точнее, без рефлексии.

Что делают, то и хорошо.

Вот поэтому я и прошу Господа научить меня языку силы. Только такой язык понятен немцам. С ними можно говорить исключительно на языке силы.

Выучившись языку силы, можно и в карнавале обнаружить доброе и хорошее начало.

Самовыражение. Человек хочет кем-то быть. Ну, хоть раз в жизни. Ангелом, лосем, женщиной, сказочным героем, великим воином, чертом, птицей, конем.

И второе доброе назначение карнавала. Это, – конечно же, демократичность.

Демократичный карнавал в одном ряду с демократичными народными банями и демократичным правом на абсолютную скорость на автобанах.

Бани, карнавал и автобаны – уравнивают всех немцев. Все три института позволяют каждому немцу вс ё иметь и всё сделать.

Ах, как же сложно понять иные народы! Что может быть тяжелее и важнее?! Понять мотивацию поступков иных народов и отдельных представителей иных народов.

Разверстые пасти, пьяные рожи, агрессивные движения, одурманенные глаза – это все немцы на карнавале. Противно до одури. Вспоминать противно. Еще противнее присутствовать при этом. Это как если бы подглядывать за человеком в туалете – любопытно поначалу, затем противно.

А эти еще орут истошно и самозабвенно – «Alaaf»! Они орут – «Alaaf»!

Разверстые пасти, масляные толстощекие рожи, пустые, злые, тупые глаза, источающие агрессию на всякого, кто помешает им вкушать удовольствие от жизни.

Каждый из них по отдельности хорош и интересен! Каждый из разрушает мифы, стереотипы и стандарты, среди которых он живет, дышит, спит, ругается, растет и ненавидит, иногда любит, но почти никогда не имеет откровения. Но этого от него и не требуется. Был бы послушен, работоспособен, типичен и целеустремлен.

Но вместе они невыносимы. Злы, агрессивны, орут и пьют, бьются за конфетки, бросаемые им из процессии.

Всего пять дней в году – столько длится карнавал! – рядовой немец может быть странным, ни на кого не похожим, пьяным, хулиганистым и беспечным. Пять дней и вся жизнь.

Карнавал – занятие ублюдочное, обязательное для большинства. Как на тебя соседи посмотрят, если ты будешь не как все?!

Всего пять дней в году в Германии можно все. В России таких дней 365.

Нечто похожее я переживал уже в советское время – советские демонстрации. Советская идея, конечно, иная, искусственная, но большинству нравились сами шествия, нравилась совместность, нравилось ощущение праздника. Возможность вместе выпить, погулять, поговорить и, конечно, ощущение силы в коллективе.

И все же карнавал – это свидетельство отличного душевного здоровья нации. Как милы они все по отдельности, возвращаясь домой. Немцы. И как же противны они вместе.

Карнавал заканчивается сегодня. Пять дней праздника легкости, самовыражения, развлечений, игры во вседозволенность и скотства. Что осталось в памяти?

Да! нация без комплексов. Да! с невероятным душевным здоровьем. Города превращаются в единое театрализованное действие. Ожили сказочные персонажи. Детские сказки пришли в сегодняшний день из сознания и памяти немцев. Оттуда же вышли исторические персонажи. Очень много из эпохи принадлежности части германских земель французам, например, мушкетеры и дамы королевского двора. Чуть меньше римских легионеров, которые остановились две тысячи лет назад на Рейне, но их поступь, звук их шагов до сих пор разрывает мембраны немецких обывателей. Очень много францисканских монахов в коричневых мешковатых балахонах с капюшонами. По улицам поползли, запрыгали, полетели животные, насекомые, разные гады из жизни, из фильмов, из сказок, и из немецкой фантазии. Очень много клоунов и шутов, в костюмах арлекино-пьеро, средневекового рыночного кукольного театра и вышедшего из недр сознания немецкого обывателя. Популярны современные киноужастики и кинофантазии (например, фильм «Звездные войны»), – я даже заприметил Чарли Чаплина, надо сказать очень удачного, – и языческие герои – звездочеты, ворожеи, колдуны и колдуньи. Интересно, что в обыденном представлении все они похожи стилистически, поведенчески, смыслово.

И видимо не случайно, что немецкий карнавальный театр из мыслимых и немыслимых персонажей более всего отдает предпочтение чертям. Чёрт-Он, чёрт-Она, черти-Дети, черти-Родители, чёрт-Она на выданье, чёрт-Он в поисках. А потому рожки – любимый атрибут взрослых и детей.

И, конечно, черт в гуще карнавальной жизни. Не случайно в конце тридцатых годов двадцатого столетия во время кельнского карнавала иудеев/евреев не только пародировали, но и громили синагоги.

Главного нет в Германии!

Духовности нет. Нет всепрощения, всепонимания и всеобщей любви. И потому нет легкой всеобщей радости и светлой печали от прошедшего праздника. Настоящий русский народный праздник – это всепрощение, все понимание, а не только игра. А немецкий карнавал – это праздник самовосхваления и глумления.

И неважно уже над чем глумление – даже если это церковь, или культура, или история. Неважно. Вот так немцы когда-то доигрались до двух войн в двадцатом веке. Каждый раз это были игры в экспансию, в величие немецкого духа, в наведение немецкого порядка, в миссионерство, с помощью которого можно очистить не только немецкое общество, но весь мир. И когда игра стала частью существования, когда грань разрушилась между воображаемым и реальным, немцы пошли в атаку на мир, вооруженные и одухотворенные – как им казалось – силой порядка, который им явился в виде правды, единственной на тот момент возможно. Ошибка немцев в том, что они уверовали в единственность своей правды. Уверовав в единственность своей правды, немцы превратили весь мир в языческое капище, на котором они решили принести все народы в жертву своей правде, превращенной в идола.