Виталий Бернштейн - Возвращение

• Название: Возвращение
• Автор: Виталий Бернштейн
• Жанр: Современная проза

---

Обленились, однако, ребята за минувшие девять лет. Алику вспомнилось, какой шмон устроили таможенники, когда он улетал, – все вещи перетряхнули. А иконку, которую мама сунула ему в чемодан, так и не пропустили. Мама в молодости сумела выбраться из голодной деревни в Москву на заработки и эту иконку привезла с собой – простенькая такая иконка. Нет, сказали таможенники – для вывоза за границу иконки требуется разрешение Министерства культуры. А вдруг она имеет художественную ценность? Вернул тогда Алик иконку маме. Та его на прощанье перекрестила…

В зале для встречающих было многолюдно. Ответив на чей-то нетерпеливый вопрос, что за рейс прибыл, Алик выбрался из толпы. Поставив у ног сумку, выпростал из-под рукава часы. Они показывали время в Сан-Франциско – пять сорок пять утра; Барбара еще третий сон видит. Между Москвой и Сан-Франциско одиннадцать часовых поясов. Алик перевел часы на московское время – четыре сорок пять дня.

– Ну что, хозяин, поехали? – массивный шоферюга в черной кожаной куртке стоял перед Аликом, щерил, изображая улыбку, крупные желтые зубы; волосатые пальцы раскачивали цепочку с ключами от машины. – Да ты не сомневайся, много не возьму. Десять баксов дашь? Ведь это же по нынешним временам не деньги. Просто в центр порожняком ехать не хочется, люблю поболтать с попутчиком.

«Действительно, недорого – в Сан-Франциско за поездку из аэропорта до дома слупили бы не меньше тридцатки» – подумал Алик.

– Мне в Измайлово надо, – сказал он.

– Нету проблем. Это, можно сказать, по пути мне.

В углу зала Алик увидел окошечко, а над ним надпись: «Обмен валюты».

– Подожди только, я сейчас доллары обменяю.

– Дело, конечно, хозяйское. Но я бы не советовал – в центре найдешь пункты обмена, где курс получше. А со мной тебе рублями расплачиваться не надо. Я же сразу сказал – десять баксов… Поехали, нечего время терять.

Прихватив мощной рукой сумку Алика, он вывел его наружу. Под широким навесом, вдоль тротуара жались друг к другу разномастные машины. Открывая заднюю дверцу красных «жигулей», шоферюга сказал:

– Садись сзади, хозяин, там тебе с сумкой удобнее будет.

В толчее подъезжающих и отъезжающих машин «жигули» осторожно выбрались из-под навеса. В глаза Алику ударил солнечный свет, пронизывающий коричневатую дымку над аэропортом. Трава по краям дороги была еще прошлогодней, пожухлой; лишь кое-где проступали изумрудные пятнышки молодой травки. Начало мая. Видать, весна в этом году в Москве поздняя.

– Ну, как погода в Нью-Йорке?

– Дождик, – отозвался Алик.

– А у нас, наконец, тепло пришло. Душа не нарадуется.

Дорога от аэропорта поднялась на эстакаду. Сразу за эстакадой «жигули» свернули налево и выскочили на широкое многорядное шоссе. «Ленинградское шоссе» – вспомнил Алик.

– Вот, блин, опять стоит, – выругался шоферюга. – Спасенья нету от этих гаишников.

Впереди, у края шоссе, застыла фигура в милицейской форме; в руке – протянутая горизонтально милицейская палочка. Скрипнув тормозами, «жигули» остановились на обочине.

Не говоря водителю ни слова, пузатый, невысокий гаишник прошелся вдоль машины; зачем-то постучал палочкой по колесам; сквозь боковое стекло осмотрел все внутри. Оглянувшись, резко распахнул заднюю дверцу, плюхнулся на сиденье рядом с Аликом, молча потянул из его рук сумку.

– Ты чего, ты чего? – удивленно забормотал Алик.

– Замри, падла! – сидевший впереди шоферюга повернулся и ткнул могучим кулаком в лицо Алика. Удар пришелся по нижней челюсти, во рту сразу появился солоноватый привкус крови. Нашарив левой рукой дверную ручку, Алик резко дернул ее. Но дверь не открылась. «Заблокировали, все предусмотрели» – пронеслось в голове.

– Да что же ты, падла, делаешь? – заорал шоферюга, заметив попытку Алика открыть дверцу. Перегнувшись с переднего сиденья, он сдавил волосатыми пальцами шею Алика. Пальцы были словно клещи. Алик захрипел.

– Ты там поосторожней, не придуши совсем, ему еще чуток пожить надо, – не подымая головы от сумки, недовольно распорядился «гаишник». Пальцы на шее немного расслабились. Скосив глаза, Алик наблюдал, как «гаишник» переворошил содержимое сумки – будто искал чего-то. Потом принялся за карманы Алика.

Мимо, по Ленинградскому шоссе, с ревом проносились тяжелые автофургоны, катили автобусы, легковушки. Никому не было дела до красных «жигулей», остановившихся на обочине. «Гаишник» засунул руку с массивным золотым перстнем на указательном пальце во внутренний карман куртки Алика, куда тот положил после таможенного досмотра свои документы. Вытащив паспорт, «гаишник» раскрыл его, прочел по складам латинские буквы: «А-лек-сан-дер Фе-до-ров». Недоуменно бросил взгляд на фотографию в паспорте, потом – на Алика.

– Ты кого же мне привез, отморозок? – глухо спросил он шоферюгу.

– Кого ты сказал, того и привез. С нью-йоркского рейса. И вот усики, как на той фотографии, что ты мне показывал. А еще и отметина на лбу.

– Так отметина должна быть слева, а у этого – справа! – «Гаишник» многоэтажно выругался. – Давай быстро в аэропорт – авось, того еще застанем!

– А с этим что делать?.. Пришить – и дело с концом.

– Тебе, отморозку, только бы пришить. Время потеряем!.. Извиняюсь, мистер Александер, за беспокойство… А ну, вываливай, пока я добрый!

«Гаишник» открыл дверцу со своей стороны, вытащил Алика наружу, кинул на обочину его сумку и документы.

– Забудь все поскорее – ради собственного здоровья! – крикнул он, захлопывая за собой дверцу. Нарушая правила движения, красные «жигули» задним ходом взобрались на эстакаду – благо, она была пуста – и, развернувшись, понеслись в сторону аэропорта.

Алик подобрал с земли документы. Сплюнул розовую слюну в пожухлую траву под ногами. Достав из сумки сигареты, закурил, постоял немного, чтобы успокоиться.

«Ну, здравствуй, первопрестольная. Весело ты жить стала… Может, в милицию заявить? Да пошли они все подальше!»

Надо было как-то добираться до города. Алик поднял руку, надеясь остановить такси или частника. У обочины затормозила машина, высунулось хмурое лицо водителя.

– Куда?

– В Измайлово.

Водитель отрицательно мотнул головой. Потом несколько машин проехали мимо, не останавливаясь. Наконец, еще одна остановилась.

– Мне бы в Измайлово, – неуверенно сказал Алик. – Только рублей у меня нету, есть доллары.

– Сорок баксов, – ответил молодой парень за рулем.

– А мне вот тут недавно один предлагал отвезти за десятку, – попробовал поторговаться Алик.

– Это он пошутил, дядя. Таких цен по Москве сейчас нету.

Алик согласно кивнул, с сумкой в руке залез в машину. Действительно, тот пошутил, еще как пошутил… Во рту оставался солоноватый привкус крови. Но зубы не шатались. И на том спасибо.

Глава третья

Дом был «сталинской» постройки. Это означало, что потолки в доме высокие – в отличие от более поздних «хрущоб». Четыре этажа, шесть подъездов. Между третьим и четвертым подъездами – та самая пожарная лестница, по которой на спор мальчишки спускались на одних руках с крыши.

С сумкой, перекинутой через плечо, Алик стоял возле пятого подъезда, вглядываясь в окна на третьем этаже. Там была их квартира. А вокруг простирался двор, где детишками играли в прятки, гоняли мячик, дрались и мирились; каждый день в детстве был наполнен радостью открытий и длился так долго… Став постарше, Алик допоздна засиживался тут летними вечерами. Рядом, на скамеечке – мальчишки и девчонки с их двора. Яшка Гуревич играет на гитаре. Окна квартир приоткрыты – поэтому играет негромко, чтобы не побеспокоить какого-нибудь раздражительного соседа. Репертуар обширный: от Вертинского до Окуджавы и Высоцкого. Тенорок у Яшки слабенький, но музыкальный слух имеется; не зря в детстве мамаша водила его за ручку в музыкальную школу… Поступив в юридический институт, Яшка вскоре переехал в район Савеловского вокзала – родители поменяли квартиру. Но Алик и Яшка не теряли друг друга из виду, перезванивались, иногда пересекались в каких-нибудь общих компаниях. Надо будет разыскать его непременно.

Вот она дверь подъезда, откуда в детские годы Алик выскакивал с лыжами на плече. А во дворе его уже ждали ребята, чтобы идти кататься в Измайловский леcопарк… На первом этаже, налево, – обитая коричневым дерматином дверь. Тут жили Ходоровские, они еще раньше Алика свалили за бугор, в Израиль. У Ходоровских был велосипед; иногда, если Алик вел себя хорошо, тетя Роза, добрая душа, давала ему велосипед покататься по двору. А потом с велосипедом случилась такая история. Алик был летом в пионерском лагере – где-то неподалеку, за Кольцевой автодорогой. Отец надумал съездить, проведать сына и попросил у Ходоровского этот самый велосипед. И вот в пути, когда дорога шла под уклон, переднее колесо вместе с проржавевшей вилкой отвалилось. Отец ткнулся головой в асфальт – потом неделю ходил с шишкой на лбу. Притащив на себе разломанный велосипед обратно, отец виновато сказал отворившему дверь Ходоровскому: