Елена Горелик - Своя гавань

• Название: Своя гавань
• Автор: Елена Горелик
• Издательство: ЛенИздат
• Жанр: Альтернативная история
• ISBN: 978-5-9942-0114-5

Что происходит с этим миром? То, что раньше казалось отражением хорошо известной нам истории в кривом зеркале, начинает обретать плоть и кровь. Сен-Доменг — независимое государство! Куба — французская колония! Франция, получив в своё распоряжение «вундерваффе» — мощные пушки нового образца — одерживает победу за победой. Лишь на море ей достойно противостоит прославленный, но престарелый адмирал Рюйтер. Кажется — ещё немного, и мы увидим рождение новой мировой империи. Империи Короля-Солнца. Но Людовик Четырнадцатый тоже человек, и тоже хорошо умеет совершать ошибки…

---

Бой был окончен. Пираты принялись подсчитывать трофеи и потери…

— Вы доктор или коновал, чёрт вас побери?!!

— Мадам, в данном случае неважно, кто я. Важно лишь то, что я пытаюсь вам помочь… а вы мне всячески при этом мешаете!

— Мешаю и буду мешать, пока вы не соизволите вымыть руки и инструменты!

Разговор пациентки с доктором так напоминал кошачий концерт, что нервы Джеймса попросту не выдержали.

— Тихо! — рявкнул он. И, когда жёнушка с месье доктором, разом заткнувшись, уставились на него с неподдельным изумлением, изволил продолжить. — Не стоило шуметь, Эли, но я тебя не осуждаю: мне тоже бывало больно. А вам, доктор, я бы посоветовал не упрямиться. Ни к чему хорошему это не приведёт, поверьте.

Месье Леклерк, бормоча что-то вроде: «Кто здесь дипломированный доктор — вы или я?» — всё же подчинился, и принялся мыть руки. А Галка хмуро молчала. Ибо на столе стояла большая кружка рома, прописанного вместо анестезии. А она, несмотря на свою пиратскую карьеру, так и не смогла за полтора года преодолеть отвращение к этому напитку. Львиную долю рома Галка всё-таки заставила вылить на инструменты, прежде чем доктор приступил к извлечению пули. Остальное выглушила парой глотков. Ром был ямайский, хорошей очистки — плохой мадам капитан на свои корабли не закупала — и очень крепкий. Она сразу же «поплыла» от него. Только тихонечко материлась от боли сквозь сцепленные зубы, пока доктор копался в её ране…

Кое-как поборов искушение убить столь невыносимую пациентку, доктор отправился лечить раненых матросов. А Галка, наплевав на прописанный ей постельный режим и категорические возражения любимого супруга, переоделась и похромала вон из каюты.

— Не могу я тут валяться, Джек, — упрямо заявила она. — Да и рана не настолько серьёзная, чтобы…

— …чтобы ты могла пренебрегать своим здоровьем? — тихо, но гневно проговорил Джеймс, решительно загородив собой дверь каюты. — Здесь не Европа, дорогая. И даже не твой мир будущего с его фантастической медициной. Здесь и пустячная царапина может стоить жизни, если не уследить. А я… Ты знаешь: для меня твоя жизнь дороже собственной.

Галка криво усмехнулась: нога болела и впрямь зверски.

— Джек, — негромко сказала она. — Ну что ты кипятишься? Можно подумать, я при смерти. Я однажды с тремя отморозками подралась. Они убрались все в кровище, но и я еле домой приползла — так меня побили. Ничья, одним словом. Было намного хуже, чем сейчас, поверь. А это, — она коснулась рукой простреленного бедра и поморщилась, — всего лишь неизбежные издержки профессии. Которую никто из нас двоих не выбирал… Я люблю тебя, милый, и ценю твоё мнение, но я — капитан «Гардарики». И моё место на квартердеке.

Она видела, какая борьба отражалась на лице любимого человека. Джеймс, дитя своего времени, был воспитан на том, что женщина обязана находиться в подчинении у мужчины. Но женился-то он именно на ней! А Галку трудно было заподозрить в стремлении подчиняться кому бы то ни было. Жена — пиратский капитан… Никто в команде — за исключением двух-трёх самых отчаянных — не захотел бы меняться с Эшби местами. А сам штурман прекрасно понимал: заяви он своей драгоценной что-то вроде «либо я, либо мостик», и это будет последний день их брака. С корабля она его не выгонит, но такой вот жизни, как эти несколько месяцев — душа в душу — уже не будет…

— Видит Бог, я тебя когда-нибудь убью — чтобы ты не погубила себя сама, — проговорил Джеймс, не без труда поборов желание запереть жёнушку в каюте и приставить охрану. — Пойдём.

Когда Жером и Хайме огласили списочек обнаруженного в трюме «Кортесано», радости пиратов не было предела. Почти двести тысяч песо только в разнообразной монете, золотом и серебром! Да ещё несколько ящичков с аккуратно уложенными слитками серебра, не считая отличного оружия и имущества капитана, изъятого из его каюты. Сеньор капитан, видать, зарабатывал на перевозке ценностей весьма недурно: чудесный серебряный сервиз, резная мебель, полный сундук недешёвой одежды, целый ящик книг — причём, не только на испанском языке. А галеон? Почти неповреждённый, он мог бы быть продан самое меньшее тысяч за тридцать пять. Если, конечно, д'Ожерон не пожадничает. А пленные испанцы? Один только капитан уже пообещал выкуп за свою персону в размере двадцати тысяч, оставшиеся в живых офицеры тоже не скупились, а матросню, как водится, продадут на французские плантации… Одним словом, такой добычи при взятии испанских кораблей пираты ещё не захватывали. Что для них при этом означала такая мелочь, как десятки убитых и раненых? Раненых перевяжут и выплатят компенсацию по договору, убитых выбросят за борт, помянут кружкой рома и отпоют — если кто-нибудь озаботится заказать по ним заупокойную. А уж пулевое ранение капитана на этом фоне вообще выглядело сущим пустяком. Да вон она, на шканцах. Сильно хромает, морщится, но передвигается без посторонней помощи. И как всегда, в своём репертуаре — отдаёт распоряжения насчёт трофейного галеона.

— Эй, Воробушек! — Жером, которому плотники уже доложили о повреждениях «Гардарики». — У нас ко всему ещё обшивку по правому борту менять придётся.

— Испанец вроде бы не успел её до такой степени продырявить, — нахмурилась Галка.

— То при абордаже. Стукнулись хорошо, потом нас ещё по ветру разворачивать начало. Так провезло борт о борт, что мы друг другу обшивку чуть не до шпангоутов продрали. Половина мостков свалилась, абордажные тросы чуть не полопались. Да ты должна была почуять — тряхнуло так, что даже я еле на ногах удержался.

— Кто паруса не убрал — мы или доны? — Галка уже улыбалась. Надо же! А может, правы пираты — с ней и впрямь удача в этом мире подружилась?

— Мы.

— Узнаешь, кто там на реях ворон считал — пропесочь их и в хвост, и в гриву, а потом выдай им ещё по одной доле добычи сверх оговоренного, — проговорила Галка, морщась от боли — неловко ступила на простреленную ногу. — Мне эти разгильдяи сегодня жизнь спасли.

— Да ну! — не поверил Жером.

— Думай что хочешь, братан, но это так, — мадам капитан пожала плечами. — Груз с испанца перенесли?

— Переносят. Пленных запряг, пусть попотеют.

— Как перенесут — корабли сразу же расцепить. Возьми сорок человек, принимай хозяйство, поведёшь приз до Тортуги. И…скажи Владу — пусть рому парням выдаст.

Сбежавший испанский фрегат уже превратился в пятнышко на горизонте. Второй фрегат давно пускал пузыри со дна морского. Призовая команда ставила паруса на трофее, так что самое время было выдвигаться, пока ветер не переменился и не принесло ещё какого-нибудь испанца. И пиратская флотилия два часа спустя после взятия галеона легла на обратный курс. На Тортугу…

Из дневника Джеймса Эшби

По первому времени меня удивляла непосредственность Эли. Помню, как год назад команда, устав ждать милостей от Причарда, прислала её к нему с требованием объявить список и примерную стоимость добычи. Когда она сказала: «Братва в сорок третий раз вежливо напоминает вам, сэр…» — при всей серьёзности момента я едва удержался от смеха. И лишь потом я понял: для Эли эта непосредственность в общении с нами являлась наилучшей бронёй. Так ей было легче скрывать свои тайны — делая вид, будто она вся на виду. И свои страхи — делая вид, будто она ничего и никого на этом свете не боится…

Рана в бедре, несмотря на опасения доктора Леклерка, не загноилась: видимо, промывание её ромом и обеззараживание инструментария сделали своё благое дело. Но бедро всё же распухло, посинело и зверски болело. Галка всю ночь промаялась, но Джеймса будить не стала. Если она не сможет завтра стоять на мостике, то придётся ему сменить второго помощника, стоявшего ночную вахту. Всё-таки, муж у неё не только штурман, но и старпом. Естественно, наутро у неё болела и раненая нога, и голова. И всё же упрямство оказалось сильнее немощи. Галка переломила себя и после перевязки, поскрипывая зубами, вскарабкалась по сходням на квартердек. Джеймс только процедил под нос что-то неразборчивое и послал одного из матросов в каюту — за стулом для капитана.

— Ветер переменился, — сказал он, понимая, что никакие уговоры не заставят Галку вернуться обратно. А стало быть, нечего тратить время и нервы на бесполезные споры. — Норд-норд-вест, идём галфвиндом, скорость пять с половиной узлов. Фока-рей, увы, разбит, заменить его нечем, как и блинда-рей с бушпритом.

— Придём — отремонтируемся, не беда, — ответила Галка, чувствуя, как по спине стекают ручейки пота. Утро выдалось приятным, совсем не знойным, но потела она не от жары. — Что доктор сказал?

— Что тебя бы не мешало запереть на три замка, — криво усмехнулся Эшби, безуспешно пытаясь придать своей улыбке беспечный вид.

— Джек! — обиженно засопела Галка.