Дэвид Лисс - Этичный убийца

• Название: Этичный убийца
• Автор: Дэвид Лисс
• Издательство: Издательский Дом "Азбука классика"
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-936-1

Впервые на русском – новый триллер от автора интеллектуальных бестселлеров «Заговор бумаг», «Ярмарка коррупции», «Торговец кофе». И впервые для Лисса – не на историческом, а на современном материале.

Лем Алтик обнаруживает в себе неожиданный талант продавца энциклопедий. Он ненавидит это занятие, но другого способа заработать деньги на колледж у него нет. Все меняется, когда семейная пара, которую он несколько часов кряду убалтывал купить очередную энциклопедию, оказывается безжалостно убита у него на глазах – прямо в их обшарпанном трейлере, в разгар флоридского зноя. И киллер делает Лему предложение, от которого невозможно отказаться: либо юноша держит язык за зубами, либо обвинение в убийстве падет на него. В итоге Лем вынужден спасаться не только от харизматичного убийцы с его загадочной программой, но и от местной наркомафии, от коррумпированной полиции, от собственного начальства и от злобных гопников, они же коллеги по коммивояжерской команде…

---

– Я просто не понимаю, о чем вы говорите, – сказал я. – Я ведь просто слишком близко подошел к свиноферме – вот и все. Не понимаю, что в этом такого страшного?

– Ну ладно, пусть будет по-твоему, – сказала она и больше не произнесла ни слова, пока мы не подъехали к полицейскому участку.

Участок был похож на старое офисное здание, а полицейские – на самых обычных утомленных офисных служащих, только в форме. Кондиционеры сердито гудели, но воздух почти не охлаждался, и лопасти вентиляторов на потолке едва вертелись, потому что иначе документы наверняка послетали бы со столов, и их пришлось бы собирать по всему зданию.

Томс положила руку мне на плечо и крепко сжала его с мужественным сочувствием. Я держал руки за спиной, хотя наручники она на меня не надела. Мне показалось, что лучше убрать руки за спину хотя бы из уважения или для того, чтобы продемонстрировать свое понимание того, что она вполне могла бы заковать меня в наручники и нет смысла бравировать тут своей свободой. Проходя по бледно-зеленому коридору, сложенному из шлакобетонных блоков и похожему на один из флигелей школы, где я учился, мы столкнулись с офицером в форме, который вел нам навстречу чернокожего парня в наручниках. Это был совсем еще подросток, высокий и худой, с бритой головой и едва заметным намеком на усы. Возможно, мы с ним были ровесники, но взгляд у него был тяжелый, как у матерого преступника: в нем были и агрессия, и ярость, и апатия. Проходя мимо, я поймал его взгляд, давая понять, что оба мы жертвы жестокой системы, – но парень обернулся и в ярости посмотрел мне вслед, будто убил бы меня на месте, будь у него такая возможность.

Томс покачала головой:

– Джордж Кингсли. Хорошенько, его рассмотрел?

– Достаточно, чтобы понять, что он с радостью перерезал бы мне горло.

– Да уж, он такой. Представляешь, Лем, я знала его еще двенадцатилетним мальчишкой – смышленый такой мальчик был. Но у его отца постоянно были неприятности с законом – так мы и повстречались. Зато мать у него – очень хорошая женщина. Она отправила его в школу и старалась уберечь от неприятностей. Но этот парень не хотел просто жить по правилам, как все остальные. Он все время что-то читал и рассуждал на разные темы, постоянно проповедовал всякие идеи – политические идеи. Представляешь себе? Это парень двенадцати-тринадцати лет. Он собирался решить все проблемы этого мира. Хотел стать политиком и помогать чернокожим. И точно знал, какие законы отменит, а какие введет. Это было просто невероятно.

– Похоже, до добра его это не довело.

– Насколько я себе представляю, однажды он оказался в дурной компании, и один из подростков решил, что самое время ограбить ближайший магазин. Кингсли думал, что они зашли туда леденцов купить, а тот, другой парень вдруг выхватил пистолет. Полная нелепость. Думаю, остальные и понятия не имели, что он что-то задумал, но все равно не хотели вешать всю вину на своего товарища. В общем, в итоге Кингсли отправился в тюрьму для малолетних преступников только за то, что пошел покупать «Сникерс» не в той компании. Его посадили всего на полтора года, но вышел он оттуда уже совершенно другим: такое ощущение, что из него выбили все человеческое. Когда его арестовали, это был живой, полный энергии и энтузиазма маленький вулкан – юноша, который, возможно, и в самом деле мог бы изменить мир к лучшему. Но из тюрьмы он вышел обычным головорезом, каких тысячи.

– Да, это настоящая трагедия, – вздохнул я, стараясь сделать вид, будто я действительно тронут.

На самом же деле мне было трудно сосредоточиться на проблемах Джорджа Кингсли, когда у меня своих было по горло.

– Да, настоящая трагедия. Хочешь, чтобы и с тобой так же вышло? Ведь ты же собираешься в Колумбийский университет. А что ты думаешь об университете, где тебя каждую ночь будут насиловать?

Она явно старалась меня напугать, но зачем? Я и так был напуган до полусмерти. Не такой уж я крепкий орешек, чтобы меня можно было запугать только прямыми угрозами. Зато умник я был еще тот.

– Но если все знают, что более сильные заключенные насилуют более слабых, – спросил я, – почему же никто ничего не делает?

– Не знаю, – ответила Томс. – Можешь обсудить эту проблему с охранником, когда окажешься в такой же ситуации.

Мне не хотелось сейчас думать о загадке Мелфорда, но ни о чем другом я тоже думать не мог, потому что вдруг обнаружил ответ. Я понял, к чему клонил Мелфорд, я понял, зачем нужны тюрьмы, если они не выполняют своего прямого назначения. Я понял, почему мы отправляем преступников в криминальные академии, где они превращаются в еще более опасных, более кровожадных и более закоренелых преступников. Я понял, почему Кингсли вошел в тюрьму жертвой, а вышел из нее палачом. Тюрьмы устроены так потому, что они именно выполняют свое прямое назначение, только назначение это куда более ужасно, чем я мог себе вообразить.

Мы сидели в комнате для допросов возле маленького металлического столика, прикрученного винтами к полу: должно быть, копы считали, что эта предосторожность совершенно необходима, иначе какой-нибудь вор может попытаться сбежать вместе со столом. Стены здесь были такие же, как и в коридорах, – бледно-зеленые, сложенные из шлакобетонных блоков; лишь на одной стене, напротив меня, висело кривое зеркало. Я догадался, что кто-нибудь вполне мог наблюдать за нами из соседней комнаты, – но вряд ли наблюдал: не такой уж важной птицей я был.

Томс села напротив меня и облокотилась о стол.

– Ну ладно, – сказала она, – ты сам знаешь, почему здесь оказался.

– Нет, не знаю, – ответил я. – Понятия не имею, почему здесь оказался.

Это было правдой только отчасти, потому что я понятия не имел, что они знают, а что нет. Но меня действительно удивило собственное спокойствие. Видимо, я просто считал, что Эми Томс относится ко мне вполне дружелюбно, а может быть, за последние пару дней успел побывать в куда более страшных ситуациях. Словом, чувствовал я себя неплохо: чувствовал, что, если не суетиться и вести себя спокойно, как Мелфорд, – все будет в порядке.

– Ну ладно, давай поговорим о Лайонеле Семмсе, – предложила она.

У меня дыхание перехватило – не потому, что я узнал это имя, а потому, что не ожидал ничего подобного. Лайонел Семмс? Неужели в этой игре замешан еще кто-то? До чего же у них тут все туго закручено!

– Это еще кто такой?

– Возможно, ты знаешь его под кличкой Ублюдок.

– Ах, Ублюдок! Ну да. А что с ним такое?

– Это ты мне скажи.

– Ну-у… – задумчиво протянул я. – Я пытался продать ему энциклопедии, но они с женой не захотели ничего покупать. Я запомнил его, потому что обычно если уж трачу на кого-нибудь столько времени, то непременно что-нибудь продаю. К тому же он был какой-то нервный и скользкий.

– И?..

Я пожал плечами:

– И все. Больше ничего о нем не знаю. А что?

– У Ублюдка не было никакой жены, но он и женщина, с которой он встречался, пропали. Никто не видел их с вечера пятницы, и, насколько нам известно, ты последний, кто видел их живыми. Это само по себе может стать достаточным основанием для подозрений. А может и не стать. Но после этого я почему-то застаю тебя там, где Ублюдок работал, и при этом на тебя наезжает Джим Доу, на которого он работал. А потом выясняется, что ты ходил по соседям Ублюдка и расспрашивал их о нем. Чувствуешь, к чему я клоню?

Внезапно у меня закружилась голова. Я сразу заподозрил, что опрос соседей может оказаться роковой ошибкой, – теперь же я знал это точно. Почему Мелфорд заставил меня это сделать? В моем сознании носились отзвуки слов Читры, которая предупреждала меня насчет Мелфорда. Неужели он хотел, чтобы меня засекли?

– Ничего подобного не было, – солгал я.

– А соседи утверждают, будто видели тебя вчера: ты ходил по домам и расспрашивал всех об Ублюдке и Карен. По крайней мере, они говорят, что видели какого-то парня, который по описанию очень похож на тебя. Если хочешь, можем устроить вам очную ставку, но, думаю, мы с тобой оба знаем, к чему это приведет.

– Ладно, устраивайте очную ставку, – сказал я, пожимая плечами.

Я решил, что делать мне все равно больше нечего – придется играть до конца и ни в коем случае не раскалываться. Я старался сдержать легкую улыбку, которая то и дело готова была появиться у меня на лице, потому что чувствовал: со мной сейчас происходит то же самое, что было со многими. Вот я сижу тут, всего лишь подозреваемый, но система уже пытается превратить меня в кого-то другого, куда более опасного для общества. Возможно, если бы я попал в тюрьму надолго, то мог бы превратиться в настоящего преступника.

– Мы осмотрели его фургон, – сказала Эми, – и нашли следы крови.

Я внимательно посмотрел на нее. Она не сказала, что там нашли парня с раздробленным черепом, из чего я заключил, что Доу успел спрятать тело.