Дэвид Лисс - Этичный убийца

• Название: Этичный убийца
• Автор: Дэвид Лисс
• Издательство: Издательский Дом "Азбука классика"
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-936-1

Впервые на русском – новый триллер от автора интеллектуальных бестселлеров «Заговор бумаг», «Ярмарка коррупции», «Торговец кофе». И впервые для Лисса – не на историческом, а на современном материале.

Лем Алтик обнаруживает в себе неожиданный талант продавца энциклопедий. Он ненавидит это занятие, но другого способа заработать деньги на колледж у него нет. Все меняется, когда семейная пара, которую он несколько часов кряду убалтывал купить очередную энциклопедию, оказывается безжалостно убита у него на глазах – прямо в их обшарпанном трейлере, в разгар флоридского зноя. И киллер делает Лему предложение, от которого невозможно отказаться: либо юноша держит язык за зубами, либо обвинение в убийстве падет на него. В итоге Лем вынужден спасаться не только от харизматичного убийцы с его загадочной программой, но и от местной наркомафии, от коррумпированной полиции, от собственного начальства и от злобных гопников, они же коллеги по коммивояжерской команде…

---

Я стрелой кинулся к краю отстойника – к тому месту, где росло мангровое дерево, – еще не вполне отдавая себе отчет в том, что именно собираюсь сделать. На поверхности воды, прямо над тем местом, где исчез Мелфорд, осталось небольшое углубление, как будто часть вонючей жижи увлекло вниз вслед за его телом. Я огляделся по сторонам, сам не зная, что ищу: возможно, я искал какую-то зацепку, какой-то выход, который избавил бы меня от необходимости делать то, что я собирался сделать. Но других вариантов не было.

Я положил пистолет на берег, глубоко вдохнул и напряг все мускулы, но вдруг застыл, не в состоянии двинуться с места. Я не мог этого сделать, просто не мог! Все мое существо – сознание, сердце, желудок, каждая клетка моего организма кричали о том, что я не могу, ни за что и ни при каких условиях не могу сделать то, что собираюсь. Все мое тело восставало против этого, самые основы моего бытия, генетическая память примата, формировавшаяся миллионы лет.

Но я это все равно сделал: шагнул в отстойник.

Первая моя мысль после этого была такой: а когда прыгаешь в воду, ощущения совершенно другие. Мне казалось, будто я прыгнул скорее на матрас – на горячий, невероятно гнилой матрас. В следующее мгновение я подумал, что, должно быть, умер: вокруг меня разливалась жуткая, густая тьма – она меня засасывала, тянула вниз с такой силой, будто к ногам моим были привязаны гири. Сперва я погрузился по пояс, а затем внезапно провалился по грудь. Мое сознание было готово отдаться во власть панического ужаса, и я вдруг понял, что если я потеряю еще хоть секунду, то навсегда погружусь в пучину смерти и отчаяния.

Я изо всех сил напряг мышцы, стараясь вытащить одну руку наружу. Скрежеща зубами, я наконец вырвал ее из навоза и почувствовал, как она поднялась над поверхностью: я кожей ощутил дуновение воздуха, который по сравнению с гущей отстойника показался прохладным. Каким-то чудом мне удалось нащупать один из торчащих вкривь и вкось корней мангрового дерева: я крепко схватился за него, чувствуя, как острая кора впивается в склизкую кожу. Другой рукой я принялся шарить вокруг, постепенно опуская ее все глубже.

Отстойник казался мне одновременно мелким и глубоким. Я пытался дотянуться рукой как можно дальше, стараясь при этом не отпускать мангрового корня, потому что если бы ослабил хватку, то тут же погрузился бы в воды отстойника и никогда бы уже не всплыл на поверхность.

Тяжелые, медлительные волны шлепались о мое лицо; рот мой наполнился слизью, а нос изнутри покрылся вонючей коростой. Комары кружили надо мной, как крошечные грифы. Трясина затягивала меня вглубь, засасывала в свою чудовищную утробу, и вдруг я почувствовал, что мой рот, а затем и мой нос оказались в жиже.

Все мое существо возопило, чтобы я немедленно выбрался на поверхность, но я тянулся все дальше, опускался все глубже, и тут я нащупал что-то твердое – резину и ткань, из которых были сделаны знакомые кеды. Я потянулся вперед, стараясь ухватиться не за обувь, а за голень, и изо всех сил потянул ее на себя, крепко вцепившись второй рукой в мангровый корень.

Вынырнув на поверхность, я судорожно глотнул воздуха. Это оказалось страшной ошибкой, потому что экскременты, в которых я барахтался, проскользнули мне в рот, и желудок мой судорожно рванулся наружу. Но я не собирался блевать: только не сейчас. Я должен был держать себя в руках.

Я стал цепляться свободной рукой за землю, стараясь выползти на поверхность, затем ухватился за другой корень. Еще пара дюймов, затем еще – и вот тянуть уже стало легче. Верхняя часть моего тела уже лежала на берегу. Затем я вытянул из воды одно колено, потом другое. Ну все. Каким-то чудом мне удалось выбраться и вытащить Мелфорда на берег.

Он выглядел, наверное, примерно так же, как и я, – человек, сделанный из жидкого шоколада. Я упорно навязывал своему сознанию мысль о шоколаде, стараясь сдержать подступавшую к горлу тошноту. Разглядеть поверхность его тела было очень сложно, и я никак не мог понять, насколько серьезно он ранен. Я не был даже уверен, что он жив, хотя крови заметно не было. Но тут кое-что случилось.

Мелфорд внезапно широко открыл глаза – словно два ярких огня вспыхнули на его темном теле, покрытом фекалиями. Он пошарил взглядом туда-сюда, не делая больше ни одного движения, а затем вдруг молниеносно схватил пистолет и выстрелил – и снова я услышал крик Доу.

– Вот дьявол! – воскликнул я. – Хватит стрелять в людей!

В воздух взвился запах пороха, который тут же был перебит гнилой, головокружительной вонью моего тела, покрытого слизью из отстойника. Метрах в пяти от нас на земле опять корчился Доу – на сей раз обхватив руками колено, из которого обильно хлестала кровь.

– Извини, но он шел прямо на нас, – сказал Мелфорд. Он уже поднялся на ноги, темный, мокрый и покрытый слизью, как какая-нибудь болотная нежить. Наверное, я выглядел точно так же. – А ты не хочешь спросить, как я себя чувствую?

Я все еще смотрел на Доу, который катался по земле и скулил.

– Да, кстати, – спохватился я. – Но мне почему-то кажется, что неплохо.

– По-моему, да, – ответил Мелфорд. Свиное дерьмо медленно сползало по его телу и скатывалось к ногам. – Пуля слегка задела плечо. Думаю, даже крови почти нет. Я просто споткнулся от неожиданности – и как только я упал в отстойник, меня тут же стало засасывать. Так что, думаю, нас гораздо больше должны волновать не раны, а холера и дизентерия.

Да уж, отрадная перспектива, ничего не скажешь. А Доу тем временем пытался отползти от нас подальше, оперевшись на одно колено.

– Дерьмо! – выругался он. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

– Помнишь, я тебе говорил, что простреленное колено – это адская боль? – напомнил мне Мелфорд. – Как видишь, я не шутил. Посмотри на этого парня: кошмар. – И с этими словами он отряхнул руки. – Да, душ не помешал бы.

Нельзя сказать, чтобы я наслаждался, глядя на унижение Доу; нельзя даже сказать, чтобы я уже привык к таким вещам. Но все же у меня было такое чувство, что он сам напросился: в этом даже сомнений быть не могло. А то, что сам я был весь вымазан свиным дерьмом и мочой, – и все это из-за его преступлений, – почему-то не вызывало во мне большого сочувствия к Доу. И все-таки не уверен, что я испытал облегчение или удовлетворение: я выглядел так отвратительно, как только может выглядеть здоровое человеческое существо, но, по крайней мере, я был жив, и Мелфорд тоже. И он меня не предал.

– А ты не мог подстрелить его еще там, в свинарнике? – спросил я. – Обязательно нужно было так меня пугать?

– Тогда я еще надеялся, что мне вообще не придется в него стрелять, – ответил Мелфорд. Он аккуратно ощупал свою рану указательным пальцем. – Тебе, конечно, даже в голову не пришло, что я надеялся избежать стрельбы. Ведь я же знаю, как ты не любишь такие вещи. В любом случае, я не мог это сделать в свинарнике: мне нужно было, чтобы Доу из него вышел, потому что твое спасение – это только одна из наших задач. – Он обернулся и посмотрел на свинарник. – Ведь я еще собирался… Вот черт!

Я даже не успел проследить за его взглядом, когда Мелфорд вдруг схватил меня за руку и потащил прочь. За последние пару дней в моей жизни произошло достаточно всяких событий, которые научили меня чуть что без лишних вопросов срываться и бежать вслед за Мелфордом; поэтому я подчинился ему, даже не глядя в сторону свинарника. А когда наконец мне удалось оглянуться, увиденное заставило меня ахнуть.

Свиньи. На нас бежали десятки и десятки свиней! Хотя нет, они бежали не на нас, а на Доу. Копытца их стучали по земле, пасти были широко разинуты и покрыты кровавой пеной, в выкаченных глазах горело бешенство. Их гнев, который так долго сдерживался стенами сарая, их страх, их безумная, дикая, звериная страсть к воле так отчаянно вырвались наружу, что земля вокруг заходила ходуном. Это были не свиньи, а какие-то демоны из преисподней – жуткие, покрытые алыми нарывами, с кровоточащими ртами. И эти жирные черти летели прямо на Доу, который лежал на земле и кричал, тщетно пытаясь уползти прочь. Он рыл пальцами иссохшую землю, выдирая из нее колючки и белые окаменевшие ракушки в безумном, бессмысленном стремлении отодвинуться прочь хоть немного, – так в пустыне одинокий путник, на свою беду забредший на ядерный полигон, порывается сбежать от смертоносной взрывной волны.

Он глубоко впился пальцами в землю, пытаясь подняться на здоровую ногу, но в конце концов боль пересилила страх, и он упал как подкошенный. Его полный отчаяния взгляд на мгновение задержался на отстойнике, и по выражению его глаз я догадался, что он хочет заползти туда: он мог бы попытаться выплыть потом из свиного дерьма, он мог спастись в нем от самих свиней, – и мне подумалось, что если бы он это сделал, то тем самым, безусловно, искупил бы часть своей вины.