Эдди Ирвайн - Зеленый на красном

• Название: Зеленый на красном
• Автор: Эдди Ирвайн
• Жанр: Спорт

О чем мечтают гонщики Формулы-1? Спросите любого, и в ответ вы услышите одно-единственное слово — Феррари. Об этой команде ты начинаешь мечтать с ранних лет, когда еще совсем небогатый, неопытный ты выступаешь, как это было в моем случае, в ирландской Формуле Форд. И всякий раз, когда ты думаешь о Формуле, в мозгу появляется образ Феррари. И если кому-то из пилотов однажды удается попасть сесть за руль одной из красных машин, значит, он сумел реализовать свою мечту.

---

Я был так расстроен. Феррари выступало очень плохо, и мне было интересно, что по этому поводу думают люди. Я попытался прибавить газку, но как только это сделал, болид начал испытывать избыточную поворачиваемость, и я предпочел уходить с сухой траектории на мокрую, теряя на этом кучу времени. Меньше всего в этот уикенд мне нужна была еще одна экскурсия по траве прямо в ограждение безопасности. Это была одна из тех гонок, когда ты, вылетев, выглядишь полным идиотом. С дистанции сошло очень небольшое количество гонщиков, но я не мог себе позволить стать одним из них.

И только, когда трасса просохла практически по всей своей ширине, я смог по-настоящему ускориться; так, чтобы болид шел ровненько. Ближе к концу гонки я показал свои лучшие круги, но они были на секунду хуже оптимальной на тот момент скорости. Это было нереально, абсолютно нереально.

Деймон Хилл выиграл для Вильямса свою вторую гонку подряд. Я приехал на седьмом месте, чему был не очень-то рад. Команда же выглядела достаточно счастливой, поскольку Михаэль, проделав очень хорошую работу, смог финишировать на третьем месте. Конечно, очень сильно этому способствовал старт с первых рядов, но сам Михаэль был не очень-то весел. По ходу гонки он отстал от лидера на круг, и никто не смог вспомнить, когда в последний раз это с ним случалось, если вообще когда-либо было. Единственным для меня утешением служил мой лучший круг в гонке, который был всего на две десятых медленнее лучшего круга Михаэля.

Что ж, не менее приятно было и то, что на следующий день мы из Бразилии уезжать не спешили. Я взял шезлонг, разложил его перед бассейном, и стал раздумывать о том, что неправильного произошло за этот уикенд. Сказать по правде, я был слегка расстроен. Мельбурн снял с меня кучу прессинга, но теперь он возвращался обратно. В самом деле, я еще рассуждал о том, какой бы мне хотелось видеть над подиумом флаг. Я должен был быть таким счастливчиком.

Глава 4. Пара очков

Немногие знают о том, что при рождении меня чуть было не назвали Стирлинг Мосс Ирвайном. Мой отец, Эдмунд, был очень большим поклонником автоспорта. Я помню одну фотографию Стирлинга Мосса после того, как он выиграл гонку — кажется, это было в Северной Америке, на трассе Уоткин Глен или Моспорт — и рядышком, положив руку ему на плечо, стоял мой отец. Он совершенно серьезно намеревался назвать меня в честь своего кумира. Только представьте себе «Стирл Ирв». Спасибо, Боже, что мама вовремя остановила его!

Естественно, мы с отцом частенько вместе ездили на гонки. Регулярно бывали в Киркстоуне, местной трассе в двадцати минутах езды от нашего дома, а также «плавали на тот берег», чтобы добраться до шотландского Инглистона и Крофта в графстве Дюрхэм. Самым ярким событием было посещение Гран При Великобритании, и наши летние каникулы строились вокруг этого. Мы навещали наших двоюродных братьев, живших в Дюрхэме, а затем направлялись либо в Сильверстоун, либо в Брендс Хетч.

Мне больше нравилось ездить в Сильверстоун, потому что попасть на Брендс Хетч было куда труднее! Я никогда не платил за то, чтобы пройти на Гран При. Однажды пара полицейских застигла меня и моего двоюродного братца за тем, что мы раскапывали дыру под оградой трассы Брендс Хетч. Они сказали, чтобы мы шли куда подальше, но затем, когда они ушли с места происшествия раньше нас, мы приняли это, как разрешение продолжать наши действия!

Наша семья владела автомобильным гаражом, и папа мог покупать и продавать автомобили. Помню, однажды он пригнал Форд Капри, перекрасил его, а когда я его вычистил, машина стала, как новенькая. В самом деле, будто только что с конвейера. Она стоила 800 фунтов стерлингов, и мы поменяли ее на болид Crossle 32F. Для нас эта сделка была чертовски выгодной, потому что хозяин Crossle просил за него 1400 фунтов стерлингов, и эта цена для такой машины была вполне разумна. Так, в один прекрасный момент, взамен Форда Капри мы получили гоночный болид.

Предыдущий владелец Crossle провел на нем всего пару гонок. Прямо перед стартом своей второй гонки он установил новые тормозные колодки, и прошел первый поворот насквозь. В результате был поврежден радиатор, но почти ничего остального.

Я получил свои водительские права как только мне исполнилось семнадцать лет. Я поездил несколько раз на Crossle, но еще до того, как мне предоставился шанс испытать его в гонке, мы перешли на Crossle 50F. Эта машина, будучи новее 32F, и куда как лучше выглядевшая, на самом деле оказалась полнейшим дерьмом. На 50F я ездил медленнее, чем на 32F. Может, это и было выгодной сделкой, но, сказать по правде, не самым лучшим шагом по карьерной лестнице.

Мондиаль, компания базировавшаяся в моем городке Бонгоре, приобрела для сезона 1984 года несколько новых машин. Солидные ирландские бизнесмены гонялись или содержали эти Формулы Форд. В Монделло Парке, неподалеку от Дублина, проходил большой Чемпионат, и я квалифицировался на четвертом или пятом месте, впереди всех мондиальцев, и сразу позади чемпиона Ирландии. После этого ко мне подошли люди из Мондиаля и сказали, что хотели бы заключить со мной специальную сделку!

Их план состоял в том, что они используют мой мотор, коробку передач и другие составляющие, а они мне дадут шасси. На следующей гонке на своем новом болиде я взял поул, но в гонке столкнулся с местным гонщиком Аланом МакГаррити. Затем я снова завоевал поул и лидировал на протяжении всей гонки, за исключением последних двух кругов. Каждый раз, когда я начинал тормозить, МакГаррити подталкивал меня в зад, и, в конце концов, прошел меня. Я финишировал на втором месте. Конечно, мне очень хотелось выиграть, но, должен признать, что я был доволен показанным результатом. В то время я и не мечтал о том, чтобы заниматься гонками профессионально. Об этом даже не могло быть и речи, поскольку у нас не было денег. Я гонялся исключительно ради удовольствия — или «торчка», как приблизительно можно перевести на русский ирландское «crack».

Закончив свое обучение в школе, я начал возиться с автомобилями, стоявшими на нашей свалке. По воскресениям, когда свалка считалась закрытой, я все равно приходил туда и копался в стартерах моторов. Если три из них не работали, то я собирал из трех один. Это был мой маленький бизнес, поскольку я рассматривал это, как папину «фабрику», и я получал огромное удовольствие.

Работа на свалке заключалась в том, чтобы снять с машины все хорошие детали, затем бросить в нее несколько старых покрышек и поджечь их. Зрелище было сродни кувейтским нефтяным пожарищам во времена войны в Заливе. Мы ждали, пока ветер перестанет дуть в сторону развешанного соседского белья, и запаляли костер. Иногда ветер менял свое направление, но если покрышки разгорались, потушить их было невозможно. Соседям постоянно приходилось быть начеку.

Затем мне следовало разломать останки автомобиля, но делать это нужно было очень осторожно. Дедушка обычно отрывал со сгоревшей машины всю медную проволоку, но никогда не предупреждал нас о том, что собирается это сделать! Как-то раз я сидел в кране, вот-вот готовясь обрушить на одну из машин груз весом в три тонны, когда заметил бегавшую вокруг машины дедушкину собачку. Он был внутри, снимал медную проволоку…

Запчасти можно было очень выгодно продать, но все равно у нас не было достаточного количества денег, чтобы участвовать в гонках в полном объеме. Самое большее, что мы когда-либо потратили за год, равнялось семи тысячам фунтам стерлингов. Мондиаль на пару с Мюрреем Тейлором — новозеландцем и бывшим журналистом, владельцем собственной команды — предложил мне поучаствовать в гонке, проводившейся в Англии. Нам нужно было заплатить 7000, а они бы доплатили оставшуюся часть. Мы с отцом решили, что дело того стоит.

Отец взял в банке ссуду, и заплатил Мондиалю. В своей первой гонке я финишировал на третьем месте, и, в течение трех или четырех гонок все шло просто прекрасно. Затем я начал откатываться назад. Сегодня я понимаю, что Мондиаль не был достаточно хорош, да и моторы были слабоваты. Возможно, шасси не было достаточно жестким, и это влияло на характеристики мотора. Я более, чем уверен в том, что именно в этом крылась причина снижения результатов — шасси нагружало мотор, и из-за этого он не мог работать в полную мощность.

Ужасно осознавать, что ты выходишь на гонку, а твой болид, по независящим от тебя причинам, не будет конкурентоспособным. И не важно, Формула ли это Форд или Феррари в Формуле 1. Я снова вспомнил об этом, когда приехал в Аргентину на третий этап Чемпионата Мира сезона 1996 года.

Единственное, что я вынес из этого Гран При, это разговоры о тех двух очках, что я набрал, финишировав на пятом месте. Все остальное, начиная прямо с квалификации, было полнейшей катастрофой. Машина была ужасна. На ее поведение влияли все те кочки, что были на трассе, и она не вписывалась в повороты. Я не знал, что в следующий момент собирается предпринять Ф310, потому что это зависело от того, передней частью я наезжаю на кочку или задней. Я все время шел на грани возможного. И я вынужден был признать, что, по всей видимости, на Михаэля Шумахера эти проблемы не повлияли столь сильно, как на всех остальных, но радости от этого мне было мало.