Джудит Крэнц - Все или ничего

• Название: Все или ничего
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04284-9

Блистательной красавице, талантливой фотохудожнице Джез Килкуллен в жизни удается почти все. Но после предательства ее жениха, фотокорреспондента Гэйба, бросившего ее в день свадьбы, она боится доверять мужчинам, хотя с легкостью сводит их с ума. И только встреча с верным и надежным Кейси Нельсоном, новым управляющим на ранчо ее отца, все меняет в ее жизни...

---

Фиби взглянула на часы: через пять минут начнется собрание. Еще есть время, чтобы в очередной раз оценить свои позиции, как она с удовольствием делала это каждый месяц, оценить позиции и убедиться, что ничто не угрожает ей в этом стремительно растущем бизнесе, в котором все так быстро меняется.

Каждый из ее партнеров был уже «кошкой, которая гуляет сама по себе», каждый – дьявол во плоти, когда дело касалось искусства фотографии, и каждый – а это было самое главное – уже давно перешагнул «предел прочности».

Что касается Фиби, то именно слово «прочность» было для нее единственно значимым в современном бизнесе фотографии. Любой фотограф, имеющий приличный портфель заказов, мог чувствовать себя прочно, но избранных отличает постоянное стремление перейти эту границу, углубиться в неизведанную территорию и действовать по своим законам, не претендуя на художественность и изысканность и не утруждая себя туманными объяснениями с заказчиком. И когда эти избранные выходят за пределы прочности, разве не обращаются они всегда к ней, к своему представителю, чтобы она хоть на время вернула им чувство реальности и уберегла от гибели, которой они так боятся?

Разве могли бы они позволить себе свои неоднозначные шедевры, не будучи уверенными, что она скажет свое «да»?

И дело тут не в технике, бог не даст соврать. Двести фотографов имеют технику, и еще двести имеют вкус. Миллионы фотографов, даже непрофессионалы, могут делать симпатичные фотографии. А ее подопечные? Все самые престижные заказчики и заведующие художественными отделами могут безошибочно определить работу каждого из них. Камера в их руках была тем же, чем холст и кисть для истинного и неподражаемого художника.

Фиби пришла к выводу, что дело тут в двух вещах: особом видении и знании искусства освещения. Даже самое блестящее понимание, как направить свет на объект, – неважно, простой ли это болт или сама Мишель Пфайффер, – не даст желаемого результата, если нет видения. Равно как и бесполезно иметь это видение, не владея в совершенстве почти безграничными возможностями освещения.

И было еще третье, чему ни она, ни они не могли дать точного определения. Некоторые называли это третье банальным словом «оригинальность», но для Фиби понятие этого третьего выражалось словом «неистовство». Именно это делало Джез, Мэла и Пита самыми лучшими. Сегодня было уже слишком много просто хороших, способных фотографов-профессионалов. И если всякий раз фотограф хотел, нет, не просто хотел, а отчаянно стремился выйти за пределы мыслимых возможностей пленки, то только в этом случае он или она имели право на высшие гонорары. Фиби считала, надо отдать ей должное, что у Мэл, Пита и Джез были равные им конкуренты, но выше их не было никого. И само собой разумеется, что эти несколько равных имели представителя такого же класса, как она, а таких, в свою очередь, во всей Калифорнии насчитывалось только трое.

Еще каких-нибудь пятнадцать лет назад, как вполне здраво рассуждала Фиби, ни один потенциальный представитель не смог бы найти в Лос-Анджелесе таких фотографов, и она радовалась, но отнюдь не удивлялась, что родилась в идеальное для этого время и в идеальном месте.

Раньше почти все фотографы высшего класса жили и работали в Нью-Йорке, но такое положение изменилось очень быстро, особенно в области фотографии пищевых продуктов, автомобилей и портретов знаменитостей. Большинство фототалантов теперь сконцентрировалось в Лос-Анджелесе. А она оказалась здесь с самого начала.

Двенадцать лет назад, когда ей только исполнилось двадцать шесть, Фиби работала ассистентом у Эвана Джонса, фотопортретиста, обеспечивающего себе приличный доход тем, что он делал фотографии, льстившие самолюбию богатых женщин, которые те с удовольствием дарили своим мужьям на Рождество.

Истинная гениальность Эвана Джонса состояла в ретуши. Он никогда не показывал своим клиентам только что отпечатанные «контрольки». Он сам делал первоначальный жесткий отбор, оставляя только самые лучшие снимки. Затем с помощью тонкой кисточки проделывал исключительно искусную работу, искусную настолько, что невозможно было определить, что он уже приложил к фотографии руку, и только потом, как бы еще до ретуши, показывал снимки клиенту. И лишь после того, как польщенный заказчик отбирал понравившийся кадр, он по-настоящему принимался работать своей кисточкой, убирая или добавляя отдельные штрихи: ресницы становились длиннее, а вены на руках – невидимыми, в глазах появлялся блеск, ноздри приобретали более тонкий абрис, губы выглядели полнее, подбородок изящнее, шея идеальной.

Несмотря на свой ум и доброту, Эван был никудышным бизнесменом. Бухгалтерские книги велись неаккуратно, но хуже всего – он не имел ни малейшего понятия, сколько в действительности стоит его работа. И в один прекрасный день Фиби, которая очень быстро поняла, что не обладает ни талантом, ни терпением для того, чтобы со временем стать выдающимся фотографом, просто взяла офис Эвана в свои умелые руки и начала заправлять его делами.

Буквально в одночасье составила список клиенток и обзвонила их всех, напомнив, что их прежние фотографии уже устарели. Не ставя в известность Эвана, она удвоила цену, зная, что клиентки согласятся без единого слова, поскольку понимают, что его работа стоит большего. Сестра Фиби работала менеджером в офисе одного из самых престижных хирургов-косметологов Голливуда и, занимая влиятельное положение в кругах менеджерской мафии, обеспечивала неиссякаемый приток клиенток, нуждающихся в новых фотографиях взамен тех, на которых они выглядели старше.

Через полгода у Эвана уже образовался длинный список жаждущих получить фотопортрет, и тогда Фиби утроила цены, оставляя себе за услуги общепринятые двадцать пять процентов от суммы доходов Эвана.

Теперь она смело могла внедрять Эвана в киноиндустрию. Она сделала специальные буклеты, включив в них самые лучшие фотопортреты, и развезла их по офисам буквально всех издателей, бизнес-менеджеров, художников-гримеров и парикмахеров Голливуда. Цены при этом возросли вчетверо.

Актрисы, достигшие того возраста, когда он уменьшается год от года, начали обращать внимание на фотопортреты Эвана, и уже через несколько месяцев он стал самым популярным фотографом среди вечной и неиссякающей категории женщин, которым «за двадцать». Его фотографии появились в журналах, и не только в статьях, но и на обложках: так хотели его клиентки. Никогда еще столь великое множество женщин не выглядело так прекрасно, а вскоре и мужчины-актеры дружно влились в их ряды. Фиби купила себе двухдверный «Мерседес-560» ярко-желтого цвета – под цвет волос.

Как только Эван твердо встал на ноги, Фиби потеряла к нему всякий интерес. Это был его предел, и, являясь его представителем, она волей-неволей устанавливала предел и своему заработку. У Эвана не было никакого желания вносить какие-либо изменения в сложившийся статус-кво, а Фиби увлекало лишь новое и неизведанное. В 1980 году она подыскала ему нового представителя, а сама, открыв собственный маленький офис, принялась за исследование заказчиков рекламы для американских журналов.

Анализ показал, что спрос на рекламу пищевых продуктов гораздо выше, чем на косметику. Затем шли автомобили. Куда бы она ни бросала свой цепкий взгляд, она повсюду натыкалась на рекламу автомобилей. Став настоящим экспертом в определении сравнительных достоинств фотографов, специализирующихся на рекламе пищевых продуктов и автомобилей, Фиби выбрала Мэла Ботвиника и Пита ди Констанзу, твердо решив представлять их интересы именно в этих областях.

Она быстро прибрала к рукам обоих, установив себе гонорар в размере одной трети от доходов каждого. Чем больше она для них делала, тем больше они в ней нуждались. Чем охотнее она протягивала им свою руку, тем крепче они хватались за нее.

Не будь у них столь расчетливого и рачительного менеджера, они и мечтать бы не смели о таких деньгах, которые с ее приходом потекли к ним. Если вдруг появлялась работа, которая действительно вызывала у них интерес, они начинали нервничать и волноваться, опасаясь, что ее перехватит кто-то другой. В такие моменты они были готовы снизить собственные установленные расценки.

Прекрасная возможность, говорила себе Фиби, довольно улыбаясь. Всеми правдами и неправдами она держала цены на высоком уровне, отказываясь от любых менее выгодных предложений, даже если Мэлу и Питу приходилось посидеть сложа руки денек-другой. С того момента, как она взяла их под свое крыло, их доходы стабильно и неуклонно пошли вверх, и теперь они прочно держали большую часть бизнеса. Пит зарабатывал более миллиона долларов в год, Мэл – почти столько же.

Среди троих ее подопечных Джез Килкуллен была единственной знаменитостью, поскольку много снимала для журнальных статей и ставила свою фамилию под фотографиями. Такая работа оплачивалась существенно ниже, нежели в рекламном бизнесе, и ее годовой заработок составлял около четырехсот тысяч долларов. Тем не менее ее потенциал был поистине безграничен, особенно в области рекламы косметики. Ах, если бы существовали две Джез: одна беспрекословно снимала бы красоток для основных рекламодателей косметической продукции, а вторая пусть в свое удовольствие снимает для журналов манекенщиц, демонстрирующих модели модной одежды. Но, к сожалению, была только одна Джез, которая упрямо работала для журналов, потому что предпочитала свободу.