Крыжановский Жемер - Тибетский лабиринт

• Название: Тибетский лабиринт
• Автор: Крыжановский Жемер
• Жанр: Шпионский детектив

Шпионский роман, в лучших традициях жанра, открывающий перед читателями секреты мировых закулисных игр. Его герои - реальные персонажи мировой истории и науки, кровавый Лаврентий Берия и лидеры оккультного фашистского института "Аненербе". СССР и Германия конца 1930-х годов. Великая битва за власть разворачивается не только на полях войны. Советский ученый Герман Крыжановский стоит перед выбором - лагерь или ремесло шпиона. Выскользнув из лап Берия, он отправляется в Германию с заданием спецслужб. И становится первым европейцем, перед которым открываются двери Лхасы, духовной столицы Тибета. Взгляды Гитлера и Сталина прикованы к Тибету в поисках мистической Шамбалы. Их цель - таинственный лабиринт, открывающий доступ к оккультным знаниям, а значит, и к власти над миром. Разведки трех держав считают Крыжановского пешкой в своей игре, но все не так просто...

---

- Герман?! Глазам не верю! - засмеялась Ольга, небрежно ставя автограф на фотографию, подсунутую ей очарованным и сбитым с толку портье. - Знаешь, какие слова содержал твой некролог в «Фелькишер беобахтер»? Как сейчас помню: «Погиб, преследуя мечту…, народ Германии скорбит о постигшей его утрате…»

В ответ Крыжановский лишь заскрежетал зубами.

- Все понятно, вижу, тебе есть о чем порассказать. А я, со своей стороны, горю желанием послушать интересную историю и повидаться с моей подругой Евой.

Когда Герман и Ольга поднялись по лестнице, портье завистливо обронил:

- Везет же дураку, две такие женщины, о-о!

И принялся прилаживать к стене фотографию кинодивы с приобретенным автографом.

В номере Крыжановскому пришлось дожидаться, пока «две такие женщины» закончат обмен любезностями вперемешку с чисто женскими новостями, причем Ева кричала из ванной, а Ольга вторила ей из комнаты. Когда же Ева, завернутая в простыню, появилась в номере, беседа подруг иссякла - видно, актуальность разговора поддерживалась лишь необходимостью повышать голос.

- Ольга, Ева в курсе наших дел! - решил сразу взять быка за рога Герман, но Чехова в ответ лишь засмеялась:

- Мой дорогой, ты делаешь успехи - нет более надежного способа завербовать девушку, чем влюбить ее в себя. Ну, рассказывай, я вся - внимание.

И он начал говорить - страстно, увлеченно, не допуская ни иносказаний, ни двусмысленностей - будто читал лекцию в университете. Ольга слушала спокойно, лишь в одном месте спохватилась и захлопала ресницами. Это когда профессор вскользь упомянул о том, что ему поведала Ева - о летательном аппарате Шаубергера, который гестапо использовало в качестве ловушки. Фрау Чехова, даром, что солидная дама, вспорхнула со стула, словно бабочка и улетела звонить по телефону. Вернувшись же, сказала с чувством:

- Спасибо, мои дорогие! Только что вы спасли жизнь одному человеку…, очень дорогому мне человеку.

Профессор продолжил повествование, а закончил так, как советовала старая Шурпанакха - ни словом не упомянув о Вселенской Черепахе. Чехова некоторое время раздумывала, изредка поглядывая с лукавцей. Герман начал опасаться, что недосказанность замечена, и сейчас его уличат во лжи, но такого не произошло - Ольга чисто русским жестом хлопнула себя по коленям и, поднявшись, заявила:

- Да, Фриц Гильшер - та еще фигура, мы к нему давно приглядываемся. Ладно, посмотрим, что можно сделать, но мне нужно время. Вернусь завтра, и мы все расставим по местам. Пока же - отдыхайте.

- Ольга, - взмолилась Ева, - наш багаж потерян и нам нечего надеть, а в здешних магазинах, как я догадываюсь, из готового платья можно купить разве что баварские национальные костюмы.

- А что, тебе пойдет наряд пастушки, - иронично приподняла бровь Ольга. - А вот уважаемый профессор в кожаных шортах и шляпе с перышком смотрелся бы забавно. Не переживайте, я все устрою, только потерпите до завтра.

Появилась Ольга в гостинице только к вечеру следующего дня. Новости привезла обнадеживающие.

- Я говорила о Гильшере с фюрером, - сказала она, заговорщицки подмигнув Герману. - Фюрер дал понять, что ему самому порядком надоел этот зарвавшийся кукловод, как ты справедливо назвал доктора Фрица…

Крыжановский недоверчиво покачал головой.

Ольга же усмехнулась и пояснила:

- Конечно, прямо ничего такого не говорилось, но, видишь ли, Адольф обладает весьма своеобразным импульсивным характером: его реакцию и поступки легко предсказывать. А предсказуемыми людьми легко управлять - такие люди для тех, кто считает себя кукловодами, просто находка. Я тоже немножко умею читать в душе Адольфа - в силу своих скромных способностей, так сказать. А потому можете быть уверены - фюрер обрадуется, если мы избавим его от чуждого влияния. Таким образом, получен карт-бланш на безнаказанное устранение Фрица Гильшера. Это - одна сторона дела, вторая же заключается в том, что никакой помощи от Гитлера ждать не следует, а в случае неудачи нас всех ждут большие неприятности. Такие вот перспективы. Если все понятно, тогда немедленно отправляемся в Берлин. Мешкать нельзя - характер у Адольфа не только импульсивный, но еще и переменчивый.

Ольга развернула бумажный пакет, который принесла с собой.

- Вот кое-что из одежды, как вы просили. Держи, Ева, это одно из моих любимых дорожных платьев. Видишь, оно под поясок, никто и не заметит, что в талии великовато. А с твоим нарядом, Герман, вышла возня. Хорошо, личный шофер Адольфа, здоровяк Эрих Кемпка оказался любезным молодым человеком и не отказал даме в просьбе. Вот тебе брюки-галифе и кожаная куртка. Сапоги придется оставить те, что есть, их почистить, и ничего, сойдут. Переодевайтесь, я подожду в машине.

- Кое-что еще, Ольга,- остановил женщину Герман. - А что сказал Центр, ты ведь получила нужные инструкции, не так ли?

Вопрос не застал актрису врасплох.

- Если хочешь знать, - сказала она серьезно, - в Центре мистическая подоплека твоей истории не вызвала интереса. Меня, признаться, она тоже не волнует. Важно другое, а именно - под чьим именно влиянием находится Адольф Гитлер. Как нетрудно догадаться, Гильшер рассматривается как весьма серьезная помеха моему влиянию. А твой доклад подтвердил необходимость его ликвидации. В общем, Центр дал разрешение на силовую акцию.

Ольга с удовольствием уступила руль «Майбаха» Еве, и та гнала всю дорогу до Берлина так, словно желала превзойти в скорости виману Каранихи. К счастью, ночная трасса оказалась пустынной, и до особняка Ольги доехали без эксцессов. Двери открыл не лакей, как следовало ожидать, а импозантный красавец, заспанный и с трехдневной щетиной на лице.

- Знакомьтесь, господа, - войдя в вестибюль, устало взмахнула рукой Ольга. - Ева Шмаймюллер, Герман Крыжановский, это мой друг - князь Януш Радзивилл.

Князь учтиво поклонился Еве, а, пожимая руку Герману, произнес:

- Вы спасли мне жизнь, друг, сообщив о том, что дисколет Шаубергера - не секретное оружие, а всего лишь приманка гестапо. Этой ночью я собирался проникнуть на аэродром…

Радзивилл передернул плечами и продолжил:

- …Даже думать не хочется, что могло произойти. Поверьте, Януш Радзивилл не из тех людей, которые забывают о подобных услугах. Однако ваше имя кажется мне знакомым… Крыжановский! Мы никогда раньше не встречались?

- Разве что в прошлой жизни, - ухмыльнулся Герман, вспомнив, как отплатил ему за свое спасение мерзавец Унгефух.

Ольга, взявшая на себя роль руководителя, вкратце разъяснила обстановку.

- Ну что же, - в задумчивости пожевал губами Януш Радзивилл. - Господа путешественники лишили нас одной забавы, но взамен предлагают другую.

- Януш! - пожурила его Ольга. - Когда же ты, наконец, повзрослеешь? Тебе все забавы, а между тем речь идет о серьезном деле. Предстоит вступить в схватку с коварным и умным врагом, которого, ко всему, охраняют весьма опасные выходцы из Тибета.

- Подумаешь, монахи, - фыркнул князь. - Неужели я, солдат в третьем поколении, стану бояться встречи с какими-то священнослужителями. Да я им уши поотрываю!…

- Уши поотрываю? - иронично переспросил Крыжановский. - Мы с фройляйн Евой дважды становились свидетелями того, как они сражаются. Причем, во второй раз два десятка этих, как вы их назвали, священнослужителей, имея при себе лишь палки, почти без потерь расправились с превосходящим по численности отрядом регулярной английской армии. Уверен, успех предстоящего дела возможен лишь в одном случае - если удастся избежать встречи с Зелеными братьями. Только в этом случае!

- Не переживай, мы в любом случае не начнем действовать без тщательной разведки, - успокоила Германа Ольга и, поглядев на Радзивилла как любящая мать обычно смотрит на расшалившегося отпрыска, добавила: - Хватит уже мальчишества. Сейчас давайте позавтракаем, затем я съезжу, поговорю с нужными людьми обо всем, что касается Гильшера и тибетцев. Вечером составим план действий, а до той поры прошу всех находиться здесь, в доме: у меня имеется нехорошее предчувствие, как бы кое-кто, как говорят у нас в России, не наломал дров.

С этими словами Ольга снова одарила особенным взглядом Радзивилла.

По Берхтесгадену Герман уже знал, как хорошо Чехова умеет разговаривать с «нужными людьми», поэтому спорить не стал. Князь также не нашел повода для возражений.

- Есть поправка, - неожиданно взяла слово Ева. - Я тут подумала вот о чем: по интересующим нас вопросам наибольшей информацией обладают члены Общества Туле. Бесспорно, ты, Ольга, знакома с некоторыми из них и можешь кое-что вызнать. Но ведь я вращаюсь в Обществе с самого детства…

- Ева! - перебила Чехова. - Пойми, тебе нельзя показываться на людях, пока жив Гильшер. Его твое неожиданное появление, по меньшей мере, насторожит. Нам такой поворот - ни к чему!

- Я и не собираюсь афишировать свое появление, а хочу поговорить с теми, кто не побежит рассказывать о моем появлении Гильшеру. Вначале думала поехать к Вирту, тот точно не на стороне Гильшера, но Вирт уже давно отстранен от всего, сидит под домашним арестом, следовательно, ничего не знает о нынешних делах ирминистов и их тибетских союзников. Но есть другой человек, с ним Гильшер обошелся дурно, но зачем-то продолжает держать при себе. По крайней мере, держал до самого нашего убытия в Тибет. Бригаденфюрер Карл-Мария Вилигут или Вейстхор, как он себя с некоторых пор называет, вот о ком я говорю. Старик ко мне благоволит, а Гильшера ненавидит.