Макс Кранихфельд - Арабская петля (Джамахирия)

• Название: Арабская петля (Джамахирия)
• Автор: Макс Кранихфельд
• Жанр: О войне

Война за деньги доступна для каждого… Сегодня легко встать на этот путь. Но что ожидает в конце?

---

Прикурив от дотлевающей сигареты новую, Стасер заметил, что его руки мелко подрагивают, видимо сказалось нервное напряжение только что происшедшей стычки, с ним всегда так бывало. В момент самой экстремальной ситуации он бывал непробиваемо спокоен, а вот после накатывал отходняк и поделать с этим ничего было нельзя, еще с полчаса точно будет трясти, так что лучше пересидеть это время здесь, благо искать никто не должен, а в расположение вернуться уже в полном порядке, этаким героем, в одиночку схватившимся с двумя второкурсниками. Само собой Стасер прекрасно понимал, что схваткой произошедший инцидент, можно было назвать лишь с большой натяжкой, так обычная проверка на вшивость, какие здесь случаются сплошь и рядом. Таковы уж неписанные законы Казанского Кадетского Корпуса, или попросту трех К. Стасер даже подозревал, что эти подпольные традиции во многом поощряются командованием, по крайней мере, начальник училища, настоящий генерал с рубленными тяжелыми чертами лица, из обуви признававший лишь начищенные до блеска хромовые сапоги и даже на шестом десятке выглядевший грозно и внушительно, как-то заявил с трибуны, что он свою задачу видит в переделке гражданских сопляков в настоящих мужчин, а второй курс должен ему оказывать в этом помощь и поддержку. Вот они и оказывают.

«В самом деле, если бы не было этой системы неписанных традиций и правил, ее следовало бы создать, — лениво размышлял Стасер. — Уж чего-чего, а в настоящих мужчин с ее помощью тут превращают быстро и эффективно, правда, те, кто не выдерживают подобной переделки, весь этот отработанный шлак, а обычные нормы отсева до четверти состава, уходят на гражданку с тяжелыми психическими травмами и, вполне возможно, непоправимо искалеченными судьбами. Но тут уж каждому свое. Зато остальные почти на сто процентов идеальные бойцы». Начиналось все обычно с простого на первый взгляд и естественного правила: твой взвод — твоя семья. Вроде бы все хорошо и ясно, как у мушкетеров — один за всех, и все за одного. Прекрасный девиз, пока не доходит до дела. Простой пример — растяжка взвода на марш-броске 25 метров. То есть когда первый добегает до финиша, последний должен быть в 25 метрах от него и не дальше. А если во взводе завелся «мешок» который не может бежать в общем темпе? Бросить его нельзя — незачет и повторный забег после короткого отдыха, и никому не объяснишь, что «мешок» один, а остальные вполне нормально справляются с нормативом, перебегать будут все. Взвод должен прибыть к месту выполнения задачи в полном составе. И то время, которое необходимо на преодоление дистанции последнему военнослужащему взвода и есть взводное время, и никак иначе. И вот на дистанции ты забираешь у «мешка» автомат, «замок» навешивает на себя его вещмешок, а еще двое тянут под руки его самого, периодически пиная, чтобы не отставал. Тяжело? А что сделаешь? Помните: не только один за всех, но и все за одного…

Это в официальном мире, а есть еще теневой, кадетский. Здесь тот же закон, но с другими последствиями. Кадетские взвода старшего курса внимательно присматриваются к младшим, периодически устраивая проверки на вшивость, вроде той, на которую только что угодил Стасер. Пусти он сопли, упади на колени, запроси пощады, и его взвод сразу потерял бы десяток очков в том незримом счете, что ведется старшим курсом, по итогам которого кадеты решат какие из младших взводов достойны принять их кадетскую эстафету, а каким так и ходить в товарищах суворовцах до самого выпуска. Любой кадетский взвод может передать кадетство хоть всем взводам младшего курса, но обычно кандидат находится лишь один, а то и ни одного уж больно тяжело пройти весь год первого курса взводу без серьезных косяков. Кто-то дал слабину — взводу минус балл, кто-то показал себя стукачом — еще минус балл, завелась во взводе крыса, кто-то ворующий у своих, не вычислили, не наказали — о кадетстве даже не мечтайте. И никого не волнует, что паршивая овца во взводе лишь одна, а остальные нормальные парни, ваши проблемы, сделайте так, чтобы он ушел, потом будем решать вопрос с остальными. И делают, затравливают провинившегося до такой степени, что он пишет рапорт на отчисление. Ну да про подростковую жестокость целые тома написаны, ни к чему повторяться. Одно только сказать стоит, скорее уж не жестокость это, а просто максимализм, нежелание видеть полутона. Все только белое или черное, как кадетская форма, других цветов нет. Это потом с возрастом поймут кадеты, что на самом деле этих красок в жизни в чистом виде не встретить, лишь оттенки серого вокруг. А пока лишь два полюса: плюс, или минус, добро, или зло, свой, чужой… Отсюда и жестокость, как не жаль последнюю рубашку для своего, так любое насилие применимо к чужому. Черно-белый мир он прост и яростен, компромиссов не допускает. Так что первый курс сплошное испытание, ни на шаг от понятий: не предай, не подведи, не обещай если не уверен, не укради, не пожалей для своего, не трусь… И не просто живи так, чтобы не нарушить принятых запретов и правил, а еще и второй курс постоянные подлянки, да мутиловки подкидывает, реакцию проверяет. Теоретически ротой младшего курса должна параллельная рота старшего заниматься: шестой ротой — третья, пятой — вторая, четвертой — первая. Это разделение вытекает из того, что так эти роты на этажах живут напротив друг дружки, только в разных крыльях здания, общим коридором соединенные. Но на практике любой кадет может первокурснику очередную проверочку устроить, просто потом ответственную роту о результатах оповестит. А уж «господа кадеты», как в случае со Стасером было, и вовсе в своем праве. Тем сам бог велел любого первокурсника испытывать независимо от принадлежности к роте. Господами кадетами называют взвод, которому кадетство передать независимо друг от друга решили сразу два или больше взводов старшего курса. Бывает такое крайне редко, но все же иногда случается. И слово господ кадетов при подведении итогов на тему, достоин тот или иной взвод кадетства, очень много значит.

Вот такими традициями и кует Корпус год за годом спаянные взвода настоящих мужчин, в рядах которых нет места трусам, стукачам, ворам, жадинам. Эти пороки возведены здесь в ранг недопустимых и в этом качестве искореняются беспощадно. Здесь безраздельно правят идеалы чести, мужской дружбы и взаимовыручки, причем отнюдь не только на словах как в большинстве случаев бывает у взрослых. Кадет действительно способен отдать товарищу из своего взвода последнюю сигарету, поделиться на марше неимоверным усилием воли сбереженным глотком воды, или честно разделить на всех сэкономленную банку тушенки. При этом он не будет считать свой поступок чем-то выдающимся или требующим благодарности, он даже не задумается над этим, поступить по-другому просто не придет ему в голову, потому что взвод здесь твоя семья, и даже больше, чем семья в обычном понимании. Ведь даже товарищ Сталин в свое время считал, что сын за отца не отвечает, здесь же каждый в ответе за всех и все за каждого.

* * *

Обтянутые тонкой черной паутиной колготок бедра маняще притягивали взгляд, мягкие нежные линии казались настолько совершенными, что оставляли на кончиках пальцев некий мираж осязания, напряженные подушечки будто бы ощущали их упругую мягкость, рождая где-то в глубине груди невыносимо сладкое томление, непреодолимое едва сдерживаемое желание крепко прижать эти высоко обнаженные совершенной формы ноги к себе. Жадно тискать теплые ляжки, покрывая их поцелуями. Зарыться лицом прямо в их основание туда, где надежно укрытое от нескромных взоров непроницаемой для глаз тенью от подола черной кожаной юбки, скрывается самое потаенное женское естество, прикрытое нежными складками кожи, поросшими жесткими курчавыми волосами. Интересно, бреется ли она там? Вот она закинула левую ногу на правую, вызывающе уставив прямо ему в лицо, белеющее сквозь тугой нейлон, такое круглое, такое соблазнительное колено. Чуть задравшийся подол юбки едва-едва лишь слабым намеком приоткрыл нечто воздушно-кружевное, до невозможности изящное, заставив сердце подскочить куда-то к самому горлу, и бешено забухать кровью в виски в этом не характерном для него положении.

— Cadet Mironov!

Резкий, с четко выраженной командной интонацией, пусть и женский голос, подкрепленный, на всякий случай, дружеским тычком под ребра от соседа по парте мгновенно развеивает очарование от созерцания плавных изгибов женского тела.

— I am! — бравое рявканье в ответ и вытянутая в струну строевая стойка с нарочито тупым немигающим взглядом направленным точно в переносицу сидящей за учительским столом «англичанке».

Какое-то время преподаватель тянет время, с интересом разглядывая замершего без движения суворовца.

— You look very shaken, — наконец произносит она уже своим обычным отдающим легкой бархатной хрипотцой голосом.