Макс Кранихфельд - Арабская петля (Джамахирия)

• Название: Арабская петля (Джамахирия)
• Автор: Макс Кранихфельд
• Жанр: О войне

Война за деньги доступна для каждого… Сегодня легко встать на этот путь. Но что ожидает в конце?

---

— Во-первых, не Маклауд, а Мактауб. А во-вторых, прекратите паясничать! — прервал его Рунге.

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель, — произнес по-русски Стасер, сопроводив свои слова учтивым восточным поклоном. — Как скажете, капитан. Только эта затея выглядит довольно безрассудно. До Багдада примерно двести километров и практически все их придется преодолеть по партизаноопасным районам, по красной зоне. Вероятность попадания в засаду очень велика.

— Инспектору это известно. Но, тем не менее, он желает лично ознакомиться с ситуацией в стране. Не по газетным публикациям и коалиционным сводкам, а лично! Scheisse! — свое любимое „Scheisse“ Хайгитлер буквально выплюнул, ясно показывая истинное отношение к причудам то ли слишком храброго, то ли слишком глупого инспектора.

Стасер молча ждал, в конце концов, дурь приезжего чиновника не являлась достаточным основанием для того, чтобы сильно нервничать.

— Охрану и сопровождение инспектора при поездке в Багдад будет обеспечивать Ваша группа, лейтенант! — глубоко вздохнув, собравшись с духом, как перед прыжком в холодную воду, выпалил Рунге.

— Что?! — Стасер вначале решил, что он ослышался. — Это как? Вы что, капитан? Это же не наша работа! Проводкой колонн занимаются совсем другие команды… У нас же нет подобного опыта!

— Это категорическое требование Мактауба, — устало опустил голову под пристальным взглядом Стасера Рунге. — Он наотрез отказывается от привлечения специалистов какой-либо из охранных компаний занимающихся безопасностью перевозок. Профессиональная гордость, мать его!

— Да пусть он засунет себе в жопу эту гордость! Он что совсем идиот?! Может еще и в самолет в Багдаде нам сесть вместо пилотов?! А?! То, что летчики из другой фирмы его не смущает? А что?! Какая разница?! Если доедем до Багдада, то значит, и с самолетом тоже можем управиться! Да что там самолет, нам и космический корабль по плечу! Мы же из Компании!!! Так что ли?

Рунге молчал, не поднимая глаз от разложенной на столе карты и Стасер постепенно начал успокаиваться. Не с кем было спорить и ругаться, немец не хуже его самого понимал всю абсурдность планируемой операции. Вот только, так же как и он сам, ничего не мог поделать. Чертов Мактауб, (шотландец что ли?) непонятно с каких причин, решил устроить себе щекочущий нервы аттракцион, а то, что вместе с очередной дозой адреналина его драгоценный организм вполне мог словить девятиграммовый шукран от благодарного за освобождение местного населения ему не то было неизвестно вообще, не то мало волновало в виду врожденного кретинизма. Да и Аллах бы с ним, но благодаря своему начальственному статусу, этот урод тянул за собой еще целый десяток вполне нормальных трезво мыслящих парней и им оставалось лишь покорно, как идущие на бойню за бараном овцы, выполнять его самоубийственные прихоти. Ни Рунге, ни Стасер никак повлиять на ситуацию не могли.

— Понимаешь, лейтенант, — неуверенно, будто через силу начал Рунге. — Твоя группа лучшая из четырех, все парни опытные, обстрелянные. Больше поручить это дело некому. Сам знаешь, если тебе окажется не по зубам, остальным группам и пробовать не стоит.

— А к нам сюда это чудо как планируют доставить? — Стасер уже внутренне смирился с предстоящей работой и теперь мучительно просчитывал в уме различные варианты дальнейшего развития ситуации.

— К нам он прибудет на вертолете, — заторопился Рунге, по тону заданного вопроса он тоже понял, что самая тяжелая часть разговора позади и справедливое негодование подчиненного больше не будет выплескиваться на его многострадальную подневольную, но вместе с тем командирскую голову. — С ним будут двое: личный телохранитель и секретарь.

— Час от часу не легче… — тяжело вздохнул Стасер.

Ему уже не раз приходилось сталкиваться с так называемыми „телохранителями“ различных высокопоставленных особ. Прямо скажем, приятных воспоминаний эти встречи оставили мало. Возможно, ему просто не везло, но каждый раз он почему-то нарывался на людей донельзя высокомерных, не желающих слушать ни советов, ни указаний, считающих себя непревзойденными профессионалами и, тем не менее, быстро скисающих в условиях войны, где опасность для клиента существует реальная и постоянная, а отнюдь не кратковременная и по большей части гипотетическая, как в мирной жизни.

Рунге понимающе кивнул и продолжил:

— Поедете на трех „хаммерах“, четвертый отдать не могу, здесь тоже машина может понадобиться. Маршрут я примерно накидал, вот смотри…

* * *

Из конторского здания Стасер вышел уже ближе к вечеру. Огромное неестественно красное солнце медленно ползло за горизонт, напоследок окрашивая в розоватый цвет гигантские цистерны, сложенные из сырого кирпича стены зданий и отблескивающую жесть ангаров. Стасер остановился, любуясь этим неожиданным сочетанием закатных красок, не спеша с вкусным хрустом, повел затекшими плечами. Налетевший порыв жаркого пришедшего с раскаленной пустыни ветра швырнул ему в лицо горсть песка, противно резанули кожу жесткие кварцевые крупинки. Он зажмурился, привычно отплевываясь пропитанной вездесущей пылью желто-коричневой слюной. Прищурив в узкие щелки глаза, вновь глянул на прячущееся за край земли солнце, когда-то в далеком сопливом детстве он верил, что где-то там за едва различимой в пыльной дымке линией горизонта у солнца есть дом, куда оно каждый вечер уходит ночевать и откуда возвращается по утрам.

Солнце садится — „день прошел, да и хрен с ним, хорошо, что не убили“, сама собой всплыла в памяти старая армейская поговорка. Действительно не убили… Хотя это довольно странно, столько уже было самых разных дней, столько раз уже им представлялась такая возможность, а вот, надо же, до сих пор не воспользовались. Четко формулировать кто такие эти самые „они“ сейчас не хотелось, просто ОНИ — местные хаджи и федайины, свои, домашние чичи и их хохлятские и прибалтийские наемники, короче все те уроды, что по жизни желали ему, Стасеру, зла. До сих пор всегда удавалось оставлять всех их с носом, выходить сухим из воды, порой даря на память врагу клочки своей шкуры, но все же без особых потерь. Теперь, похоже, надвигался очередной такой случай. Вновь колесо несущейся по жизни рулетки сделало очередной круг, и шарик запрыгал по вертящемуся полю, выбирая, где же остановиться. До сих пор ему везло в этой много лет длящейся игре, но рано или поздно запас любого везения, любой удачи переполняет отпущенный человеку лимит. И тогда бегущий по кругу шарик, кружась, останавливается в лунке зеро. Финита! В этот раз выиграло казино, и это уже необратимо! И наплевать, сколь грозен ты в рукопашной и как метко стреляешь навскидку! Зеро! Казино всегда выигрывает в конечном итоге. Любой, кто знаком с теорией вероятности подтвердит. Вопрос лишь в том, выиграет оно сейчас или позже. А пока крупье продолжает раскручивать колесо.

— Аллах акбар! — донесся откуда-то со стороны города усиленный мегафоном крик муллы.

Стасер невольно вздрогнул. Не мог он спокойно воспринимать этот вопль, уж больно много воспоминаний будил он в душе, бередя едва поджившие затянувшиеся заскорузлой коркой раны. Всплыли вдруг откуда-то из глубины памяти лица солдат его расстрелянного на окраине Грозного взвода: Киря, Сан Саныч, Тушкан, малыш-татарин Шайхутдинов, сержант Осинцев… Серьезные внимательные глаза, неулыбчивые сосредоточенные. Мальчишки, такие одинаковые и разные… Схожие молодостью, наивностью и различные такой короткой, но все же существовавшей доармейской жизнью… Не просто подчиненные, а товарищи, младшие братишки… И стандартные фразы похоронок: „погиб, выполняя боевую задачу“, „пал, до конца исполнив свой воинский долг“… Теперь он даже мысленно не говорит таких слов, трескучих и чужих… Кому и за что был должен сгоревший живьем в БТРе Осинцев? Как и когда, успел так много задолжать, едва начавший жить двадцатилетний парень, продолжавший стрелять из пулемета, прикрывая отползающий к развалинам взвод, даже тогда когда полыхающий в машине огонь уже жег его тело.

Здесь все не так, может от того, что война не своя, чужая… Может потому, что в нем самом мало осталось от того переполненного романтическими грезами лейтенанта, что плакал не чувствуя катящихся по щекам слез, тормоша завалившегося вдруг рядом с пробитым пулей снайпера горлом сержанта — замкомвзвода. Может потому, что с возрастом он стал жестче и циничней… Он не знал точного ответа. Непреложной истиной было только одно — здесь про смерть не говорили „пал, до конца исполнив долг“, здесь не принято было плакать и клясться отомстить, здесь говорили „непруха“ и отворачивались, пожимая плечами, стараясь лишний раз не смотреть, не впускать в себя отчаяние и боль. И сердца покрывались жесткой коростой старательно культивируемого равнодушия и цинизма, продолжая саднить и обливаться кровью внутри. Мы „псы войны“, „дикие гуси“, мы в любой момент готовы убивать и умирать, только плати! Нам плевать на смерть, как свою, так и чужую! Это лишь одно из досадных неудобств нашей работы, профессиональный риск! Жить тоже опасно — от этого умирают! Так что, вперед, псы! Команда: „Фас!“, прозвучала! А тех, кто останется жив, ждут заветные бумажки с рожами президентов!