Юрий Мухин - Власть над властью

• Название: Власть над властью
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: Алгоритм-Книга
• Жанр: Политика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9265-0495-5

Народ СССР хотел жить в едином Союзе и даже заявил об этом на ре­ферендуме, а бюрократия разделила Советский Союз на части

Народ заявил о своем стремлении к более богатой жизни, а бюрокра­тия сделала его нищим.

Народ хотел свободы, а бюрократия границами, собственной валютой и нищетой приковала его к постоянному месту жительства

Народ никогда не отказывался работать, а бюрократия, развалив эко­номику, сделала его безработным

И всякий раз втаптывая в грязь волю народа, бюрократия нагло заяв­ляет, что делает это для его блага и от его имени Пора с этим кончать На­роду осточертели не только вредные для него законы, но и преступники от власти, нарушающие их. Народ ждет истинно народного президента.

---

Законодатель без труда удержит избирателей в рамках человеческих моральных норм при обычных обстоятельст­вах. Но он бессилен у избирательных урн, когда контроль над избирателями утрачен. Вот проблема!

Воспитывать из животных людей придется всеми доступ­ными способами: поможет церковь — давай церковь, помо­жет искусство — тащи искусство. Как угодно, но мы обяза­ны вернуть человеческий облик своим избирателям.

Никто и никогда не «охранит» честь и достоинство жи­вого человека, это может сделать только он сам. Учить его этому — да, но как охранить? И вообще, что же нам, роди­телям, конкретно делать? Как «строить» душу?

В прошлом веке чириканью мудраков от педагогики не внимали, другие были установки, иные педагоги. «Тот кто жалеет розг для дитя своего — тот губит его»,— учи­ла Библия, суммировавшая тысячелетний опыт человечест­ва. Но и этого мало — не жалеть розг надо вовремя: «Учи ребенка, пока поперек лавки помещается»,— советует рус­ская поговорка. А Джон Локк, английский философ конца XVII века, которого одновременно считали и выдающимся педагогом, объяснял: «Упрямство и упорное неповиновение должны подавляться силою и побоями: ибо против них нет другого лекарства. Одна из моих знакомых, разумная и доб­рая мать, принуждена была в подобном случае свою малень­кую дочь, только что взятую от кормилицы, высечь восемь раз подряд в одно и то же утро, пока ей удалось преодо­леть ее упрямство и добиться повиновения в одной, собственно говоря, пустой и безразличной вещи. И если бы она бросила это дело раньше, остановилась бы на седьмом сече­нии, дитя было бы испорчено навсегда, и безуспешные по­бои только укрепили бы ее упрямство, которое впоследст­вии весьма трудно было бы исправить».

Оставим пока в покое способы воспитания и оценим их с позиции уже рассмотренного нами Дела. Можем ли мы ка­кими-то словами, речами, примерами, разговорами на темы о душе и прочем воздействовать на человеческие инстинк­ты? Можем ли только мыслью заглушить их? Нет. Хотя го­ловной мозг и руководит всем существом в целом, но при­рода позаботилась о прочности инстинктов, ведь они — ос­нова жизни.

Попробуйте заставить сработать инстинкт продолжения рода у мужчины методом убеждения, если женщина ему ка­тегорически не нравится. Говорите ему про долг, про душу, про что угодно — инстинкт глух. Поменяйте женщину — инстинкт словам не внемлет. Воспитывать словами человека как такового, убеждать можно, его инстинкты — бесполез­но. Подчинить их себе можно только одним путем — тре­нировкой. Необходимо натренировать себя, свой спинной мозг до состояния, когда работа будет исполняться авто­матически.

Представьте себя на вышке по прыжкам в воду. Вам страшно, инстинкт самосохранения кричит: «Не смей это­го делать!» Вы пересиливаете его и прыгаете. Один раз, вто­рой... двадцать второй, и на двадцать третьем замечаете, что уже не думаете о страхе, вас уже заботит, как выполнить бо­лее сложный прыжок.

Мой отец начал войну в Молдавии, вышел из окружения в Одессе, там был ранен, воевал в Туле, в Сталинграде и через Курск, Варшаву, Кенигсберг дошел до Берлина. Четырежды был ранен, одиннадцать раз ходил в атаку. «И тем не ме­нее, — говорил он, — всякий раз, попадая с отдыха на пе­редовую, испытываешь сильнейший страх. Два дня. На тре­тий день о нем как-то забываешь».

В первый рабочий день вам нужно утром вставать, а ин­стинкт лени уговаривает лежать, спать, экономить энергию. Но надо. Одно утро, второе, и через месяц вы встаете, не думая, что хочется спать, что вы не отдохнули и прочее. Надо!

Но мы говорим о взрослых людях, о тех, которые уже в детстве стали взрослыми, то есть оттренировали в себе способность подавлять инстинкты. А если в детстве роди­тели не сделали ребенка человеком, то всю жизнь каждое утро будет одно и то же: страшная борьба между инстинк­том удовлетворения естественных надобностей и инстинк­том лени! И вся жизнь такого человека — сплошное муче­ние: работа кажется постылой, выполнение обычного долга перед семьей или обществом вызывает отвращение, он жи­вет только по выходным, когда его оставляют в покое. По сути своей это ужасная жизнь.

Так неужели ребенку надо выдумывать специальные трени­ровки по подавлению инстинктов? Нет, этого не требуется.

Когда вы задаете ребенку человеческие правила пове­дения, выполнение этих правил непрерывно входит в кон­фликт с инстинктами. Ребенок хочет играть, а вы требуете от него убрать в комнате. Он хочет шоколадку, а вы настаи­ваете, чтобы он через полчаса пообедал. Он хочет спать, а вы поднимаете его в школу. Его животное, инстинктивное «хочу» постоянно пресекается «надо» человеческого поведе­ния. Тренировка в подавлении инстинктов идет автоматиче­ски. Ему ничего больше не требуется. Но требуется вам.

Кто задает ему правила? Вы! Следовательно, необходи­мо, чтобы ребенок вас слушался безоговорочно, автомати­чески. Тренировка действительно должна быть трениров­кой, а не ее имитацией. Ребенок должен слушаться не за конфетку, не за блага, которые вы ему можете пообещать, а только и исключительно потому, что вы отец или мать. А подчинить себе животное можно только силой, наказани­ем. И делать это нужно как можно раньше, когда интеллект ребенка еще не развит и не способен найти путей удовле­творения инстинкта при уклонении от наказания. Поэтому и Локк, и русская поговорка требуют подчинить ребенка в раннем детстве, этим вы избежите необходимости наказы­вать его в более взрослом возрасте. И в это время, когда нет зачатков человеческого стыда, единственное наказание — это боль. Действия наших предков были абсолютно логич­ны. И результат был соответствующий.

Итак, Дело воспитания сводится к тренировке подавления инстинктов нормами человеческого поведения. Наказание и поощрение от Дела определяется вами: вы поощряете за хо­рошее поведение и наказываете за уклонение или нежела­ние следовать человеческим нормам.

Наказание — боль без издевательства, такую боль дает порка, пока по возрасту ребенка она еще имеет смысл. Нельзя издеваться над ребенком, наказание должно пре­сечь его уклонение от норм в будущем, а не дать выход ва­шим собственным животным инстинктам или мести за соб­ственное беспокойство. Надо помнить, что ребенок должен бояться не вас, а нарушения заданных вами правил пове­дения.

Демократизация прессы

Ладно, скажут читатели, находящиеся на месте Законода­теля, допустим, мы убедим людей воспитывать детей так, как это делали наши предки, только с пониманием, почему они так должны делать. Но дети ведь не избиратели, им к моменту суда избирателей над Законодателем едва испол­нится 5 лет. Судить-то нас будут совсем другие люди. Что с ними делать, как их заставить служить Народу искренне, а не под страхом наказания от нас?

Для этого есть единственный способ — использовать ор­ганы формирования общественного мнения. Они делают из населения идиотов, сделают из него и людей.

В чем состоит Дело прессы? (Будем называть так для краткости всех, кто составляет эти органы.) Спросите об этом работников прессы, и они немедленно прикинутся ду­рачками: дескать, просто информировать население.

Просто информации не бывает. Даже если информация идет от абсолютно честного журналиста, он «переваривает» ее и подает читателям такой, какой он ее понимает. Когда речь идет об элементарных событиях жизни: катастрофах, сексе, удовлетворении естественных надобностей, тут куда ни шло, тут все специалисты. Но когда речь заходит о во­просах более сложных, скажем, о политике или экономике, то как может понять их человек, совершенно в этом не све­дущий? Ведь чтобы эти дела понять, надо в них поработать. Даже если журналиста учили в институте какой-то специ­альности, это еще не значит, что он способен реально ра­ботать в данной области.

Речь идет о том, что если нам нужны действительно каче­ственные журналисты, необходимо набирать их в реальном Деле, а не среди школьников-абитуриентов. Политических обозревателей — из практических политиков, экономиче­ских — из практической экономики, военных — среди строе­вых офицеров армии.

А что мы хотим от нынешних журналистов, ничего не по­нимающих в тех делах, которые они освещают, в силу того, что они лично никогда ими не занимались. Повторяю, даже если это не обычные для журналистики продажные подле­цы, а честные люди.

Телевидение время от времени показывает нечто вроде круглого стола. Корреспонденты почти всех известных пе­чатных изданий задают вопросы приглашенным. Работники прессы просто не понимают, что такое подлость, кто такие подлецы. Режиссер Марк Захаров вступил в компартию, что­бы мелькать на телеэкране и получать доходы от съемок сво­их идейно выдержанных фильмов. Но как только большие деньги стало можно заработать беспартийному, он тут же публично сжег партбилет. Скажите ему: «Марк, вы же под­лец», — и он не поймет.