Леонид Громов - Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов

• Название: Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов
• Автор: Леонид Громов
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1958

Доцент Ростовского университета Л. П. Громов в книге 'Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов', исследуя произведения и письма Чехова 1886-1889 годов, приходит к выводу, что вторая половина 80-х годов - важный этап в творческой биографии писателя. Это период становления зрелого художника и мыслителя, период страстных идейных, философских, эстетических исканий, период глубоких раздумий о социальных контрастах жизни, о Родине, о народе, о смысле человеческой жизни. Это новый период в творческой деятельности писателя, когда Чехов создавал ряд глубоких по идейному, философскому содержанию и по художественному мастерству произведений, среди которых находятся такие шедевры, как 'Степь' и 'Скучная история'.

---

В этом же письме материалистические убеждения Чехова органически связываются с его атеистическими воззрениями. Полемизируя с мистической концовкой в "Ученике", Чехов писал: "Если бы Бурже, идучи в поход, одновременно потрудился указать материалистам на бесплотного бога в небе и указать так, чтобы его увидели, тогда бы другое дело, я понял бы его экскурсию" (Т. 14, стр. 361.)

Попутно Чехов выступает с критикой служителей религиозного культа, лицемерно восстающих против разврата и неверия, распространенных в обществе: "Попы ссылаются на неверие, разврат и проч. Неверия нет. Во что-нибудь да верят, хотя бы и тот же Сикст (ученый-герой в "Ученике"-Л. Г.). Что же касается разврата, то за утонченных развратников, блудников и пьяниц слывут не Сиксты и не Менделеевы, а поэты, аббаты и особы, исправно посещающие посольские церкви" (Там же.)

Это выступление Чехова против церковников, как и другие аналогичные его высказывания о попах и монахах в письмах и записных книжках, находится в тесной внутренней связи с содержанием рассказа Чехова "Без заглавия" - одного из остроумнейших произведений писателя, созданного в годы перелома. Кстати, этот рассказ Чехова своим содержанием напоминает произведение Беранже "Четыре капуцина".

Чехов в переписке с современниками часто выступал против отдельных философских взглядов Л. Н. Толстого, ощущая в них субъективный идеализм и антинаучные, религиозные предрассудки. Восторгаясь реалистическим искусством Толстого, Чехов всегда критически относился к его религиозно-философским воззрениям. Стоит упомянуть, что Чехов, критик Толстого, нашел союзника и единомышленника в лице великого русского ученого Мечникова, который выступил в 1891 г. со статьей "Закон жизни", направленной против идеалистических взглядов Толстого.

Для Чехова характерен культ естествознания и медицины. В этом отношении Чехов продолжал традиции передовой русской разночинной интеллигенции, которая начиная с середины XIX столетия подняла на щит естествознание в своей борьбе за передовое мировоззрение, за передовую науку. Чехов, адепт естественно-научного материализма, высоко оценил деятельность таких выдающихся представителей русской науки, как Пржевальский, Менделеев, Захарьин, Боткин, Мечников, Тимирязев.

Но в научном мировоззрении Чехова, в его материализме и атеизме был крупный недостаток - непоследовательность. Наряду с ярко выраженными материалистическими убеждениями время от времени у Чехова проявлялись идеалистические срывы и заблуждения.

Чехов признавал природу, материю объективной реальностью, существующей вне и независимо от сознания, признавал первичность материи и вторичность сознания, признавал материалистический детерминизм, объективную закономерность явлений жизни и поступков людей, признавал познавательную силу науки, но в то же время в его суждениях нередко слышались нотки агностицизма и фатализма, мысли о непознаваемости отдельных существенных явлений жизни, о роковой силе слепой случайности а человеческой судьбе и т. п.

Наряду с пониманием обусловленности характера и поведения человека определенными жизненными обстоятельствами, с верой в могучую силу воспитания и самовоспитания, с утверждением ответственности человека за его поступки, у Чехова временами появлялась мысль о "невольной вине" человека в области этических отношений о независимости поступков людей от их сознания и воли.

В. И. Ленин говорил: "Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий". (В. И. Ленин. Соч. Т. 1, стр. 142.)

В области этической философии Чехов выступал как метафизик, утверждая незыблемость, .вечность тех моральных норм, которые установило христианство: "... нет ни низших, ни высших, ни средних нраветвенностей, а есть только одна, а именно та, которая дала нам во время оно Иисуса Христа..." (Т. 15, стр. 41.) Чехов-материалист, отвергавший мистическую сущность христианской религии, ценил этическую философию христианства, считая ее вечной и наилучшей: для всех исторических эпох. Чехов полагал, что этическое содержание христианской религии способствует воспитанию в человеке высоких моральных качеств. В какой-то мере такое отношение Чехова к этической стороне христианства приближало его к Л. Толстому.

Примечателен факт, зарегистрированный в литературе о Толстом. Н. Гусев послал Толстому выписку из "Крыжовника" Чехова: "Счастья нет, и не должно его быть, а если в жизни ость смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро".

Гусев правильно почувствовал толстовский дух в этом месте рассказа, особенно в концовке цитаты. И сам Толстой это подтвердил, восторженно ответив Гусеву: "Как хороша ваша выписка из Чехова. Она просится в "Круг чтения" (Н. Н. Апостолов. Лев Толстой и его спутники. 1928, стр. 183.)

Любопытно также признание Чехова в письме к Меньшикову (от 28 января 1900 г.): "Я ни одного человека не любил так, как его (Толстого-Л. Г), я человек неверующий, но из всех вер считаю наиболее близкой и подходящей для себя именно его веру". А вера Толстого - это, в основном, мистическое христианское учение, несколько модифицированное.

Даже зрелый Чехов, объявивший о своем разрыве с моралью Толстого, не всегда был последовательным в своей борьбе с Толстым-философом. Письмо Чехова к Меньшикову, свидетельствующее о непоследовательности атеизма Чехова, заставляет вспомнить одно его высказывание в записной книжке: "Между "есть бог" и "нет бога" лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец" (Т. 12, стр. 221.). Как это характерно для Чехова, который тоже проходил с большим трудом поле по направлению к "нет бога"!

Чехов не видел никакой "святости" в церковном ритуале, а служителей религиозного культа не раз характеризовал (в письмах, в записных книжках, в произведениях) как бездельников, тунеядцев, лицемеров. С другой стороны, Чехов видел в церковных и монастырских службах, особенно в пасхальные и рождественские праздники, в колокольном звоне своеобразную красоту, возбуждающую в душе человека высокое этико-эстетическое настроение. Это нашло отражение и в таких произведениях Чехова, написанных в годы перелома, как "Святой ночью", "На страстной неделе", "Перекати-поле". В частности, в рассказе "На страстной неделе" сказалось противоречивое отношение Чехова к религиозному воспитанию детей. Чехов выступал противником принудительного религиозного воспитания детей, которое превращает их в мучеников, "маленьких каторжников". Вместе с тем Чехов считал ценными эмоции, связанные с восприятием церковных обрядов и христианских легенд, без их мистической сущности, а как возвышающее душу человека этико-эстетическое на' строение.

Важно в этой связи отметить, что Чехов, работавший в 1884-1885 гг. над материалами по истории врачебного дела в России, заинтересовался литературой по истории церкви и монастыря. Н. Ф. Бельчиков, изучивший этот опыт научной работы Чехова, писал: "... церковь интересует Чехова преимущественно с той стороны, которой она обращена к живым людям, именно со стороны обрядности, в ее праздниках, крестных ходах и попытках "облегчить верующим пребывание на земле..." Для изучения обрядовой стороны Чехов брал преимущественно тексты канонов, акафисты и работы о них Ловягина, Быстротокова и др." (Н. Ф. Бельчиков. Неизвестный опыт научной работы Чехова. Сб. "Чехов и его среда". 1930, стр. 113).

Не случаен, таким образом, большой интерес Чехова к церковной обрядности, хорошее знание церковной службы, канонов, акафистов и пр., отразившиеся в его произведениях "Святой ночью", "На страстной неделе", "Татьяна Репина", "Перекати-поле", "Архиерей" и др. Богатый материал для этих произведений дали Чехову не только изучение "закона божьего" в гимназии, посещение церковных служб и монастырей в гимназические и последующие годы, но также изучение специальной литературы по истории церкви и обрядовой стороне церковных и монастырских служб.

Материалистическое мировоззрение Чехова, опиравшееся на естественно-научные основы, не всегда было четким и последовательным. Это - вполне закономерное явление. Ключ к объяснению непоследовательности материализма Чехова следует искать в указаниях В. И. Ленина, который в своих философских работах неоднократно подчеркивал, что представители естествознания, стихийно- стоящего на материалистической точке зрения, постоянно колеблются между идеализмом, как наиболее утонченной, рафинированной формой фидеизма, и диалектическим материализмом, что" без последнего никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать натиска буржуазных идей.

* * *

Эстетические взгляды Чехова в годы перелома так же отличались противоречивостью, как и его мировоззрение в целом. Прогрессивная эстетическая мысль писателя порой заходила в тупик абстрактных рассуждений о "свободе" художника, дававших повод критикам типа Александровича считать Чехова сторонником теории "чистого искусства" (Ю. Александрович. Чехов и его эпоха. 1911, стр. 216).