Пауль Тиллих - Систематическое богословие. Т. 3

• Название: Систематическое богословие. Т. 3
• Автор: Пауль Тиллих
• Жанр: Религия

---

Амбивалентности когнитивного акта самосозидания жизни коренятся в расколе между субъектом и объектом. Этот раскол является предпосылкой всякого познания и, одновременно, негативной силой всякого познания. Вся история эпистемологии представляет собой когнитивную

67

попытку преодолеть этот раскол или посредством демонстрации предельного единства субъекта и объекта, или посредством устранения одной из находящихся в расколе сторон ради другой, или, наконец, посредством установления того объединяющего принципа, который содержит в себе и то, и другое. Все это делалось и делается для того, чтобы обосновать возможность познания. Реальности раскола, конечно, не избежать; ею детерминирован каждый акт когнитивного существования. А когнитивное существование как акт культурного самосозидания и является предметом нашего исследования.

Но и на этот раз можно упомянуть лишь ограниченное число примеров. Можно начать с «амбивалентности наблюдения» — того наблюдения, которое обычно считается прочной основой всякого познания, хотя его прочность не предотвращает амбивалентности. И в истории, и в физике, и в этике, и в медицине наблюдатель хочет исследовать феномен в том виде, в котором он существует «реально». «Реально» - то есть независимо от наблюдателя. Однако никакой независимости от наблюдателя на самом деле не существует. Наблюдаемое меняется в процессе наблюдения. Это всегда было очевидно в философии, гуманитарных науках и истории, но теперь это стало очевидным еще и в биологии, психологии и физике. Результатом является не «реальная», но встречаемая реальность, а с точки зрения смысла абсолютной истины встречаемая реальность — это искаженная реальность.

Следующим примером амбивалентности самосозидания жизни в когнитивной функции культуры является «амбивалентность абстракции». Познание стремится постичь сущность объекта или процесса путем абстрагирования от множества тех частностей, в которых заключена эта сущность. Так обстоит дело даже и в истории, где такие всеобъемлющие понятия, как «Ренессанс» или «китайское искусство», включают в себя, интерпретируют и таят в себе бесконечное множество конкретных фактов. Каждое понятие демонстрирует эту амбивалентность абстракции, в результате чего слово «абстрактный» зачастую употребляется в уничижительном смысле. Но ведь каждое понятие является абстракцией и, согласно неврологу Курту Гольдштейну, именно сила абстракции и делает человека человеком.

Множество споров было вызвано «амбивалентностью истины как целого». Вполне очевидно, что любое утверждение об объекте составляется из тех понятий, которые сами по себе нуждаются в определении. То же самое справедливо и в отношении тех понятий, из которых составляются эти определения, и так до бесконечности. Всякое частное утверждение предварительно, поскольку конечное существо не может постичь целого, а если оно и претендует (как это делают некоторые метафизики) на целостное восприятие, то мы имеем дело с самообманом. Таким образом, та единственная истина, которая дана человеку в его конечности, будет фрагментарной, раздробленной и неистинной, если измерять ее той истиной, которая воплощена в целом. Но и само по себе это измерение тоже неистинно, поскольку оно привело бы к исключению человека из любой истины — даже из истины этого утверждения. Амбивалентность понятийного образца заводит в дебри метафизической дискуссии. Сегодня это является преимущественной проблемой физики, поскольку некоторые

68

ученые считают определяющие физические понятия (такие, как атом, силовое поле и т. д.) всего лишь продуктами человеческого сознания без какого-либо fundamentum in re (основания в реальности), тогда как другие ученые подобное основание им приписывают. Та же самая проблема возникает и в социологии с понятием общественных классов, и в психологии - с понятием комплексов, и в истории - с названиями исторических периодов. Амбивалентность заключена в том факте, что, создавая обширные понятийные образцы, когнитивный акт изменяет встречаемую реальность так, что она становится неузнаваемой.

И, наконец, можно указать и на ту «амбивалентность аргументации», в которой цепь аргументов создается для того, чтобы концептуализиро-вать структуру вещей, хотя определяющую роль здесь играют те необсуждаемые допущения, которые остаются незамеченными познающим субъектом. Это истинно и в отношении того исторического контекста, в котором возникает аргумент, и в отношении того незаметного влияния, которое оказывает на аргумент общественная позиция познающего субъекта (влияние это именуется идеологией), и, наконец, в отношении неосознанного воздействия психологической ситуации познающего субъекта (воздействие это называется рационализацией). От этих сил всякий аргумент зависит даже и тогда, когда соблюдается строгая научная дисциплина. С помощью метода не преодолеть фундаментальный разрыв между субъектом и объектом.

Из этих примеров ясно, почему те, кто осознает амбивалентности когнитивного акта, часто пытаются избежать их посредством трансцендиро-вания разрыва в направлении мистического единства; истина для них -это мистическое преодоление субъект-объектной схемы.

Другая попытка обрести неамбивалентное предпринимается через создаваемые искусством образы. Верится, что именно в художественной интуиции и в ее образах можно обрести то воссоединение theoria и реальности, которого по-иному достичь невозможно. Однако эстетический образ не менее амбивалентен, чем когнитивное понятие и овладевающее слово. В эстетической функции разрыв между выражением и выражаемым представляет собой разрыв между актами theoria и встречаемой реальностью. Амбивалентности, возникающие вследствие этого раскола, могут быть проиллюстрированы теми конфликтами стилистических элементов, которые характерны для всякого произведения искусства и, опосредованно, для всякой эстетической встречи с реальностью. Это элементы натурализма, идеализма и экспрессионизма. Каждый из этих терминов несет на себе печать тех или иных вышеупомянутых амбивалентностей языка, но нам без них все-таки не обойтись. В этом контексте натурализм соотносится с художническим побуждением представить объект или в его обычном виде, или в строго научном освещении, или в сильном преувеличении. Если следовать этому побуждению радикально, то материал пересиливает самовыражение и оборачивается сомнительным подражанием природе — «амбивалентностью стилистического натурализма». В этом же контексте идеализм соотносится с противоположным художническим побуждением - побуждением выйти за пределы обычно встречаемой реальности в направлении к тому, чем вещи являются по сути и чем, следовательно, они Должны быть. Это — провозвестие той осуществленное™, которой нет ме-

69

ста в актуальной встрече с миром и которая, говоря теологически, эсхато-логична. Почти все то, что мы называем классическим искусством, решительно, хотя и не исключительно, детерминировано именно этим побуждением, поскольку никакой стиль в полной мере не управляется ни одним из этих трех стилистических элементов. Но и здесь тоже присутствуют амбивалентности: природный объект, выражение которого является целью эстетического самосозидания жизни, утрачивается в заблаговременном представлении о нем. В этом и заключена «амбивалентность стилистического идеализма». Лишенный реалистического основания идеал противопоставляется той встречаемой реальности, которая ради соответствия идеалу приукрашивается и исправляется в той манере, которая сочетает в себе сентиментальность и бесчестность. Именно этим и было испорчено религиозное искусство последнего столетия. Такого рода искусство все еще что-то выражает — хотя и не встречаемую реальность, а дурной вкус культурно пустой эпохи.

(2). Амбивалентности технического и личностного преобразования. — Все амбивалентности самосозидания жизни в функциях theoria в конечном счете зависят от расхождения между объектом и субъектом в условиях существования; субъект пытается преодолеть этот разрыв через восприятие объекта в словах, понятиях и образах, но цели своей никогда не достигает. Существуют и восприятие, и постижение, и выражение, но остаются и разрыв, и замкнутый в себе субъект. Противоположное происходит с самосозиданием жизни в функциях praxis, включая и их технический элемент. В них именно объект должен быть преобразован в соответствии с понятиями и образами, и именно объект становится причиной амбивалентности культурного самосозидания.

Мы связали воедино освобождающую силу слова и технического акта в производстве орудий как таковых. Язык и техника наделяют сознание возможностью ставить перед собой и преследовать те цели, которые трансцендируют ситуацию окружения. Однако чтобы производить орудия, необходимо знать внутреннюю структуру используемых материалов и учитывать то, что может произойти с ними в заранее заданных условиях. Орудия, освобождающие человека, в то же время и подчиняют его правилам их изготовления.