Скотт Бэккер - Падение Святого города

• Название: Падение Святого города
• Автор: Скотт Бэккер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36961-4

Народам Трех Морей грозит наступление Второго Армагеддона и новый приход He-бога. Анасуримбор Келлхус, провозглашенный Воином-Пророком, наконец-то признан Священным воинством, и доблестные рыцари айнрити продолжают поход на святой город Щайме, чтобы отвоевать его у язычников. Но истинная цель Келлхуса — отыскать отца, страшного и могущественного Моэнгхуса, скрывающегося в подземельях культа Индара-Кишаури. Рыцари и мага, сошедшиеся в схватке с язычниками под стенами Шайме, одерживают победу, но не обернется ли она поражением для всех народов планеты?

---

Работа нелюдей.

На вековечной пыли отпечаталась цепочка следов. Келлхус понял, что ширина шага и походка похожи на его собственные. Он погружался все глубже в недра древнего строения и знал, что идет по следам собственного отца. Еще несколько сотен шагов вниз, и он попал в сводчатый зал. Фигуры на стенах выросли до человеческого роста, но рассказывали ту же повесть о боевых искусствах и плотских излишествах. В стену были вделаны медные полоски. Яркая зелень старого металла въелась в известняк. На полосках виднелись странные клинописные знаки. Что это — молитвы, пояснения к изображениям или священный текст,— Келлхус не мог сказать. Он знал одно: здешние обитатели славили деяния во всей их многогранной сложности, вместо того чтобы, подобно людям, запечатлевать лишь поверхностную лесть.

Избегая других галерей, Келлхус шел по пыльным следам. Они уводили глубоко в лабиринт, ниже и ниже. Кроме изъеденных коррозией бронзовых поручней, он не замечал ничего, только пышно изукрашенные резьбой залы один за другим. Он миновал пустую библиотеку, где, насколько хватало света от фонаря, хранились свитки, а пандусы и спиральные лестницы — тоже искусно вырезанные из камня — выступали из тьмы, как из океанских глубин. Он не останавливался, хотя поднимал фонарь и внимательно оглядывал каждый зал. Лечебницы, зернохранилища, казармы и личные апартаменты — словно в огромном муравейнике. Келлхус смотрел по сторонам и знал, что ничего не понимает в душах тех, для кого это место было естественным и обычным.

Он думал о тысячах лет тьмы.

Келлхус пересек широкую галерею для процессий, где стенные изваяния представляли собой эпические сцены сражений и страсти: нагие кающиеся простирались у ног нелюдского короля, воины сражались с толпами шранков или людей. Следы Моэнгху-са часто вели сквозь эти огромные диорамы, но Келлхус обходил их — прислушиваясь к голосу, идущему из ниоткуда. Высокие колонны терялись во мраке, покрытые резьбой в виде сцепленных вовнутрь или вытянутых и распахнутых рук, отбрасывающих тени от пальцев. Потолки тонули в черной тьме. Тишина была такая, какая бывает только в огромной пустоте: гнетущая и хрупкая, словно падение единственного камешка может обрушить лавину.

Каждый шаг Келлхуса поддерживали воздетые вверх каменные ладони. Пустые глаза следили за ним со всех сторон. Нелюди, создавшие это место, не просто восхищались живыми формами — они были ими одержимы. Везде, где только могли, они вырезали свои изображения в камне и превратили удушающую тяжесть, окружавшую их, в продолжение самих себя. И Келлхус понял: сам камень был их религией, их Храмом. В отличие от людей нелюди не ограничивали свое поклонение. Они не делали различия между молитвой и речью, идолом и статуей...

Что говорило об их страхе.

Уничтожая вероятности на каждом шагу, Анасуримбор Келлхус шел по следам своего отца во тьму, освещая фонарем работу древних нечеловеческих мастеров.

«Куда ты ведешь меня?» «Никуда... ни к чему хорошему».

Он молчал, уводя ее через лагерь, подальше от Шайме, к зеленеющим на западе вершинам. Она тоже ничего не говорила и только смотрела, как трава пачкает носки ее белых шелковых туфелек. Она даже забавлялась этим, специально пиная ногой заросли и стебли. Однажды она повернула вправо, чтобы пройти по нехоженой земле, и на мгновение им показалось, что они прежние Ахкеймион и Эсменет — проклятые и осмеянные, а не превозносимые и возвышенные. Чародей и его грустная шлюха. Она даже осмелилась пожать его холодную руку.

Что в этом плохого?

«Пожалуйста... идем дальше. Давай убежим отсюда!»

Только когда они оставили позади последние палатки, она действительно разглядела его: устремленные вперед глаза, затуманенные загадочной мыслью, выпяченную челюсть под заплетенной бородой. Они поднимались к тому самому полуразрушенному мавзолею, где прошлой ночью она нашла Келлхуса.

При дневном свете развалины выглядели иначе. Стены...

— Ты так и не пришла на похороны Ксина,— произнес наконец Ахкеймион.

Эсменет стиснула его пальцы.

— Я не вынесла бы.

Голос ее дрогнул. Эти слова казались жестокими, ужасными, несмотря на то, что она пережила в ночь смерти маршала Атт-ремпа.

«Его единственный друг».

— Пламя было ярким? — спросила она. Традиционный вопрос.

Они поднялись еще на несколько шагов. Его сандалии шуршали в желтых цветках амброзии. Несколько пчел сердито кружили и жужжали на фоне далекого грохота. Шум битвы. Из-за какой-то акустической причуды один безумный вопль поднялся к небесам, одновременно и хриплый, и звенящий металлом.

— Пламя было ярким.

Они приблизились к развалинам. Фундамент оплели травы и сорняки, внутри проросли тонкие молодые топольки, касаясь изувеченных ветвями стен. Эсменет восхищалась, разглядывая живые подробности, ускользнувшие от нее в темноте во время беседы с Келлхусом: паутина с попавшейся в нее гусеницей, болтающаяся на ветру, или овалы резьбы на восточной стене. Наверное, когда-то там были изображены лица.

«Что я делаю?»

На мгновение она вдруг нелепо испугалась за свою жизнь. Множество людей сочли бы, что она заслужила смерть за свои преступления... А Ахкеймион? Неужели потеря могла убить такого человека? Эсменет вдруг разозлилась на то, что он отдал ее Келлхусу.

«Ты должен был биться за меня!»

— Зачем мы здесь, Акка?

Не зная о ее безумных мыслях, он повернулся и вытянул руку, словно хвалился завоеванными землями.

— Я хотел показать тебе это.

Следуя за его указующей рукой, Эсменет посмотрела на лагерь, на проходы между палатками, расходящиеся, как узор сломанной ракушки, по вырубленным рощам и полям. И на затянутый дымом, неподвижный и мрачный под неестественно темным небом... Шайме.

Идущие от моря стены Татокара, белые, как зубы, охватывали сеть улиц и домов, раскинувшихся вокруг высот Ютерума. И на земле, и на стенах сверкало оружие. Две осадные башни Пройаса стояли внизу, окруженные солдатами. Северная башня пылала, как бумажная фигурка. Огромный столб дыма поднимался от ворот Процессий и низко стелился над городом, подсвеченный снизу колдовским пламенем. По обе стороны ворот гигантские глаза были выбиты, а бастионы казались покинутыми. Южнее, на дальнем конце разрушенного акведука, две осадные машины Чинджо-зы также добрались до цели, и у их основания темной массой толпились айноны, чтобы вскарабкаться на стены-лестницы.

Между полосами дыма сиял Первый храм.

Эсменет подняла руку ко лбу. Виной тому игра перспективы или расстояние, но все казалось таким медленным, словно происходило под водой или в какой-то вязкой среде.

Но так или иначе, оно происходило на самом деле...

— Мы взяли высоты,— сказала Эсменет шепотом, прозвучавшим громко, как крик.— Город наш!

Она повернулась к Ахкеймиону, взиравшему вниз с изумлением и благоговением.

— Акка... Разве ты не видишь? Шайме наш! Шайме наш!

В ее словах было так много — не только жар, не только слезы, туманившие глаза. Любовь. Насилие и откровение. Мор, голод, резня. Все, что они пережили. Все, что они выдержали.

Но он покачал головой, не отводя глаз от этого зрелища.

— Все ложь.

Затрубили рога, взывая к облакам.

— Что?

Он обернулся к Эсменет с ужасающе пустым взглядом. Она узнала эту пустоту: такими же были его глаза в ночь, когда он вернулся в Карасканд.

— Прошлой ночью ко мне приходил скюльвенд.

Грохотали фанимские барабаны. Облака продолжали сгущаться по злой воле кишаурим.

Подгоняемые криками командиров, фаланги джаврегов бросились вверх по склону, перехлестнули через обломки ворот Про-

цессий и ринулись прямо в облако дыма, застилавшего город. Первые Багряные отряды следовали за ними, осторожно выбирая дорогу и прикрывая своих колдунов.

Из дыма поднимались очертания еще державшихся крепостных стен, и, когда отряды прошли в ворота, гейзеры сверкающего пламени ударили до самого верха. Каменные блоки обрушились. Сама земля, казалось, бормотала проклятия.

Первым из Багряных адептов в Шайме вступил Саротен, за ним Птаррам Старейший и Ти, который, несмотря на свой почтенный возраст, постоянно бранил джаврегов за нерасторопность. Перед ними открылась путаница улочек и домов, тянувшихся до основания Ютерума. Джавреги выслали вперед сотни пикетов, они вытаскивали из домов беспомощных амотейцев и убивали их. Из укрытий неслись вопли.

Птаррам Старейший погиб первым: его поразила в плечо хора, пока он подгонял свой отряд. Его тело упало и раскололось, как статуя. Проревев заклинание, Ти направил стаю огненных воробьев в темное окно соседнего дома. От взрывов разлетелись кровавые ошметки плоти, мусор и осколки. Затем Инрумми с руин крепостной стены ударил сверкающей молнией по западному фасаду здания. Воздух затрещал. Кирпичное строение осело. В открывшейся комнате стояла охваченная пламенем фигура, которая сделала шаг вперед и рухнула вниз.