Михаил Петров - Адмирал Ушаков ("Боярин Российского флота")

• Название: Адмирал Ушаков ("Боярин Российского флота")
• Автор: Михаил Петров
• Жанр: История
• ISBN: 5-17-012353-1, 978-5-17-012353-7, 5-271-03699-5, 978-5-271-03699-6

Исторический роман современного российского писателя Михаила Трофимовича Петрова рассказывает о великом русском флотоводце Федоре Федоровиче Ушакове, о последних годах его жизни, проведенных в мордовском селе Алексеевка.

В 1981 году роман вышел под названием "Боярин Российского флота".

---

— А те, что к вам приходили, так и не убереглись от гнева барина своего. Титов каким-то образом выведал, кто на него жаловался, вызвал к себе и прямо против дома своего устроил им порку. Сам их кнутом порол, и, говорят, нещадно. Двоих потом на дрогах пришлось домой везти, сами уже не могли идти.

Ушаков почувствовал, как у него загорелось лицо. В сообщении игумена было нечто, унижавшее его достоинство. Состояние было такое, словно вместе с крестьянами Титов высек и его тоже.

— Я ездил к нему, — чувствуя необходимость объясниться, сказал Ушаков. — Для этого человека не существует понятия о чести.

— Да, в этом я с вами согласен, — промолвил игумен. Он посмотрел на небо и стал складывать в сундучок кисти и краски: — На сегодня довольно, как бы дождь не закапал.

Уложив свои вещи, Филарет позвал монаха, сидевшего поодаль с удочкой, велел ему отнести сундучок с мольбертом в монастырь, а сам сел на землю рядом с Ушаковым.

Порывы ветра морщили водную гладь, возбуждали шорохи в зелени кустов. А на небе уже появились темные тучки. Погода портилась на глазах.

— Вам лучше бы не впутываться в это дело, — после долгого молчания сказал Филарет, думая о своем.

Ушакова взяло зло.

— Вы не впутываетесь, я не буду впутываться… Кому же тогда на зло сие указывать?

— Бунтом правды не добьетесь. Покойный дядюшка ваш бунтовал, да в темницу угодил.

— А вы темницы боитесь… — с сарказмом заметил Ушаков.

Игумен мог обидеться, но не обиделся.

— Нет, темницы я не боюсь, за справедливость готов на любые муки… Только стоит ли понапрасну душу травить? Благоразумие наше в терпении. Наступит время, и все само собой образуется…

Что отец Филарет говорил после этих слов, Ушаков уже не слышал. Он полностью отключился от разговора, отдавшись своим мыслям. Он думал о том, что игумен ему не поддержка и что надо искать поддержки для обуздания распоясавшегося самодура в другом месте. Нельзя было прощать Титову его гнусный поступок. Расправившись с крестьянами, за которых просил Ушаков, Титов тем самым бросил вызов и ему, их ходатаю. Нет, пусть игумен говорит что хочет, а он завтра же поедет в Темников, поговорит с капитаном-исправником, если понадобится, и с другими чиновниками поговорит, но самоуправные действия Титова безнаказанными не останутся…

— Вы, кажется, меня не слушаете?..

Ушаков поднялся, сказал:

— Пойдемте, что-то холодно стало.

* * *

Несколько месяцев пришлось простоять русской эскадре у стен Лиссабона, и все это время Сенявин не давал себе покоя, одержимый желанием сохранить вверенные ему корабли. Сначала долго и мучительно боролся с притязаниями французов, после захвата Лиссабона захотевших вовлечь русских моряков в совместные боевые действия против англичан, потом, когда после отступления французов над городом взвился британский флаг, пришлось иметь дело уже с англичанами, находившимися с русскими в состоянии войны. В ту пору среди англичан было немало дальновидных деятелей, которые считали союз императоров Александра и Наполеона хрупким, кратковременным и надеялись на скорое возрождение прежней дружбы между Англией и Россией. К таким деятелям относился и адмирал Коттон, заблокировавший у Лиссабона русскую эскадру. Во всяком случае, Сенявин сумел найти дорогу в его каюту, завязать с ним переговоры и добиться того, чего хотел, а именно: англичане отказались от первоначальных требований капитуляции русской эскадры, ее разоружения, согласились признать за нею право сохранить на судах российский флаг, вместе с английской эскадрой отправиться в Портсмут и оставаться там до заключения мира между Англией и Россией. Отдельный пункт договора давал русским офицерам, солдатам и матросам право по прибытии в Портсмут немедленно возвратиться в Россию на выделенных Англией транспортах без каких-либо условий.

Договор между двумя сторонами был подписан 4 сентября, а несколько дней спустя обе эскадры покинули наконец воды Португалии, взяв курс к берегам Англии. Один из участников похода, офицер Панафидин, по сему случаю оставил следующую дошедшую до нас запись: "Итак, мы оставляем Лиссабон, идем вместе с английскими кораблями в Англию под своими флагами, точно как в мирное время. Не хвала ли Сенявину, сумевшему вывести нас с такою славою из бедственного нашего положения?"

В Портсмут прибыли 27 сентября, в тот самый день, когда исполнился год после отплытия из Средиземного моря. Кто думал тогда, что так затянется плавание? Корфу покидали с надеждой встретить осень на родной земле. А что вышло? Десять месяцев простояли в Лиссабоне, и еще неизвестно, сколько придется простоять здесь, в этом неприветливом, холодном английском порту!.. Крепко не повезло эскадре.

Осложнения в чужеземном порту начались довольно скоро. Однажды, когда Сенявин в своей каюте пил чай, к нему явился дежурный офицер с докладом о прибытии на флагман помощника начальника порта адмирала Монтегю.

— Чего от нас хочет этот человек? — спросил Сенявин.

— Именем начальника порта он требует, чтобы мы спустили российские флаги.

— А другого ничего не хочет?

— Начальник порта требует также, чтобы ваше превосходительство вместе со всеми офицерами сошли на берег.

Сенявин резко отодвинул от себя чайную чашку.

— Где этот адмирал, тащи его сюда!

Помощник начальника порта имел раздраженный вид. Предлагать ему чай было просто нелепо.

— Вы прибыли по поручению начальника порта? — уточнил Сенявин.

— Я представляю как начальника порта, так и британское адмиралтейство, — надменно ответил тот и повторил требования, которые до этого уже высказал дежурному офицеру.

Сенявин спросил:

— Известны ли вам условия Лиссабонской конвенции, подписанные адмиралом Коттоном?

— Я выполняю приказы адмирала Монтегю, а не Коттона.

— Ежели так, — спокойно сказал Сенявин, — тогда передайте адмиралу, которому служите, что мы не примем ни одного его требования. Русский флаг будет спущен, как обычно, после захода солнца с должными почестями. И сходить на берег мы тоже не будем, потому что на кораблях своих чувствуем себя уютнее.

Выражение властности на лице английского адмирала исчезло.

— Я прошу, — сказал он, — чтобы вы сообщили обо всем этом моему адмиралу сами в письменном виде.

— Я сделаю это с большим удовольствием.

Сенявин тут же при нем написал начальнику порта письмо. Он категорически отверг все его требования и угрозы. Он писал: "Если же, ваше превосходительство, имеете право мне угрожать, то, нарушая сим святость договора, вынуждаете меня сказать вам, что я здесь не пленник, никому не сдавался, не сдамся и теперь, флаг мой не спущу днем и не отдам оный, как только с жизнью моею".

Помощник начальника порта отбыл на берег уже без прежней спесивости, с какой поднялся на русский корабль. Он понял, что русский адмирал не из робкого десятка и голыми руками его не возьмешь.

Решительное поведение Сенявина отбило у англичан охоту действовать с открытым забралом. Ему более не угрожали и не предъявляли чрезмерных требований. В то же время Сенявин не мог не чувствовать, что англичане еще не отказались от мысли как-нибудь незаметно перевести русских на положение военнопленных.

Выполнение условий конвенции английской стороной осуществлялось под руководством лорда Мэкензи. Этот человек говорил о себе, что воспитан в джентльменских традициях, но толковал эти традиции по-своему. Во всяком случае, он палец о палец не ударил, чтобы дать ход выполнению условий соглашения.

Между тем наступила зима. Припасы на русских судах кончились, пришел голод, а с голодом участились болезни, на корабли стала наведываться смерть. Теперь уже ни одного дня не проходило без того, чтобы не хоронили покойника. В иные дни умирало сразу по нескольку человек.

Надеяться на скорое заключение мира между Англией и Россией пока не приходилось. Россия оставалась в союзе с наполеоновской Францией. В этих условиях самым разумным было добиваться выполнения англичанами пункта конвенции, которым предусматривалась отправка команд эскадры в Россию на английских транспортах.

Мэкензи вначале обещал принять необходимые меры, но потом ответил отказом, сославшись на то, что-де корабли Швеции, находящейся в состоянии войны с Россией, "будут останавливать в море суда и требовать выдачи русских".

Вопрос об отправке русских на родину был решен только 14 марта 1809 года. Арапов узнал об этом будучи в портовом госпитале, куда его положили с тяжелым заболеванием, узнал от самого Сенявина, зашедшего к нему попрощаться.

— Транспорт получен? — спросил он адмирала.

— Мы уже закончили погрузку. На судах эскадры не осталось ни одного человека.

После этого сообщения наступила тягостная пауза. Арапов ждал, что скажет командующий о его дальнейшей судьбе. Но командующий молчал, хмурился только… Арапов не выдержал и спросил о себе сам: возьмут его из госпиталя на транспорт или не возьмут? Продолжая хмуриться, Сенявин объявил: