Макс Фрай - Секреты и сокровища

• Название: Секреты и сокровища
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00011-8

В сборник вошли тридцать семь текстов, которые составитель — Макс Фрай — считает лучшими рассказами, написанными по-русски в 2005 году. Авторы живут в разных странах, некоторые уже давно известны российскому читателю, а для некоторых это — первая публикация.

---

— Где моё колечко? — в последний раз спрашивает Сомар, сердито оглядывает пустую комнату и уходит. Пойду и я — с утра в спальне скучно. Нет никого.

Гораздо веселее с утра в маленькой библиотеке, где стоит телевизор и куда мы все собираемся посидеть. Еще из-за двери я слышу незнакомые голоса — значит, в библиотеке гости. Заглядываю внутрь — так и есть. Оресто привёл студенток.

Студенток пять. Одна рыжая узкоглазая, одна черная и большая, одна плотная, сероглазая и сердитая с виду, одна с длинными мягкими волосами и еще одна. Оресто ходит между ними и рисуется, как павлин. Белый халат вместо хвоста. Оресто любит гостей, а мы любим Оресто, поэтому прощаем ему то, что он любит гостей. Нам всё равно, только смешно иногда. Оресто смешной. Впрочем, мы тоже, наверное, в чем-то смешные. Это же просто зависит от того, как посмотреть.

Студентки ходят с блокнотами между креслами, гомонят и что-то записывают, а Оресто знакомит. Вот, говорит, Риза (Риза в этот момент как раз бутерброд ест, поэтому Оресто близко к ней студенток не подводит: Риза не любит, чтобы подходили близко, когда она что-то ест, не потому, что она жадная, а потому, что когда она ест, особенно заметно, что у неё нет передних зубов), вот — Мендель (Мендель кланяется из кресла), у Ризы та-та-та-та-та (по латыни пошли), а у Менделя ква-ква-ква-ква-ква (студентки записывают). Ква-ква, соглашается Мендель и снова кланяется. Мендель любит кланяться. Студентка с длинными волосами кланяется ему в ответ. Риза хихикает, жуя. Я тоже хихикаю: уж больно по-дурацки выглядит кланяющаяся студентка.

Оресто разворачивается и ведёт студенток в угол.

— А вот это — Йошка.

Студентки в упор глядят на Йошку, Йошка торчит горой из кресла. Он сидит, как обычно молча, замерший, тяжелый, как огромный камень. Руки сложены на груди, глаза не видят, губы сжаты. Йошке плохо. Это видно.

— Что с ним? — шепотом спрашивает большая черная студентка. Вот балда, чего шепотом-то. Тоже актриса, вроде Оресто.

— Ему плохо, — поясняет ей Оресто мягко.

Я опять хихикаю. Оресто косится на меня и молчит. Я затыкаюсь. Смех-смехом, но он-то на работе.

На фразу "ему плохо" Йошка не реагирует. Он погружен в себя. Зато реагируют студентки. Студентки хмурятся и качают головами. Оресто явно ждёт, когда одна из них спросит, а что с Йошкой случилось. Вот ведь клоун. Я слоняюсь вдоль стены и делаю вид, что ничего не замечаю. Оресто с безразличным видом косится на меня.

— А что с ним случилось? — спрашивает рыжая студентка.

— Йошка страдает, — поясняет Оресто. — Он сильно обидел свою маму. Обидел так, что мама выгнала его из дома. Она не хотела его видеть и не могла слышать, а вскоре после этого умерла. И теперь Йошке некуда вернуться и попросить прощения.

— Ох, — вздыхает плотная студентка.

Оресто вздыхает вместе со студенткой и гладит Йошку по плечу. Йошка не реагирует.

— А давно это было? — спрашивает плотная студентка.

Оресто поворачивается к ней и медленно, глядя на неё в упор, отвечает:

— Двадцать пять лет назад.

В хорошо поставленной паузе становится слышно, как чавкает Риза.

— Оресто, шут гороховый, ну какого черта, — шепчу я, когда они проходят мимо меня в коридор. — Ты тут, ёлки-палки кто? Главврач или театр одного актёра?

— Машенька, — отвечает мне Оресто одними губами, пропуская студенток, — ну пожалуйста, не буянь, имей совесть. Могу же и я в кои-то веки получить удовольствие!

А то ему тут у нас скучно. Клоун, как есть клоун. Оресто уводит студенток к себе в кабинет, а я возвращаюсь в библиотеку. К Оресто я потом еще зайду, пока мне там делать нечего.

В библиотеке никаких изменений, только туда еще пришла Сомар.

— Где моё колечко? — спрашивает она нервно, явно навязываясь на драку. — Колечко моё где?

Риза, добрая душа, тут же бросается помогать искать. Она уже доела бутерброд, поэтому совершенно свободна. Вдвоём с Сомар они переворачивают кресла, залезают под шкаф и вообще развивают бурную деятельность. Сомар при этом ругается по-арабски, а Риза нежно причитает, как мать над больным ребёнком. В своих поисках они постепенно приближаются к Йошке.

— Подвинься, пустой топчан, — командует Сомар, — дай мне поискать под тобой.

Риза прыскает в кулак. Она никогда не может сдержать смех, когда происходит что-то смешное. Сомар невнимательно бьёт Ризу кулаком по спине (это у неё такое предупредительное "перестань") и продолжает вякать над Йошкой. Йошка, естественно, не реагирует.

— Оставь его, Сомар, — вмешивается Мендель, — он не хочет двигаться.

— А почему это он не хочет двигаться, — возмущается Сомар, — он тут что, король? Ему тут одному всё принадлежит?

— Нет, тебе тут одной всё принадлежит, — не выдерживаю я, хотя и знаю, что она меня не услышит.

Риза оборачивается на меня и беззвучно аплодирует. Мендель отмахивается:

— Машенька, тебе никого не жалко.

Это неправда. Мне многих жалко, Ризу, например, или того же Йошку. А Сомар мне не жалко. У меня с ней старые счеты.

— Мендель, не ругайся на Машеньку, — вступается Риза, — Машенька хорошая. Просто она не любит Сомар.

— Людей нужно жалеть, Машенька, — хриплым шепотом говорит Мендель, поджимая мятый рот, — людей обязательно нужно жалеть. А то люди тебя жалеть не будут.

На фразе "тебя жалеть не будут" Риза не выдерживает. Она начинает ржать так, что всё её маленькое толстое тельце трясётся, она сгибается пополам, охает, плюётся, и, наконец, выбегает вон, рассыпая за собой хвост из какого-то сора.

— Машенька, а что я такого сказал? — недоумевает Мендель.

— Да нормально всё, — отвечаю я, — просто забавно слышать о том, за что люди могут жалеть или не жалеть конкретно меня.

— Ой, — соображает Мендель, — прости, забыл.

— Ничего, — говорю я ему, — бывает. Иди, помоги Сомар найти колечко. А то она тут всё перевернёт.

— Где моё колечко? — немедленно откликается Сомар из-под Йошкиного кресла, куда она умудрилась залезть целиком, — Мендель, помоги мне найти колечко! А то я тебя побью!

— Она побьёт, — вздыхает Мендель и идёт под кресло.

А я выхожу из библиотеки и иду в спальню. В спальне как раз закончилась утренняя уборка, там светло и чисто. Занавески пляшут от ветра: Рая распахнула окна.

— Доброе утро, Рая, — машинально здороваюсь я.

Рая, разумеется, не отвечает. Она сидит на кровати Ризы и сортирует цветные крышечки от кефира. Каждое утро всем выдают по бутылке кефира, у каждой бутылки кефира — крышечка своего цвета. Желтая, красная, оранжевая или зелёная. Когда все выпивают кефир и выбрасывают бутылки с крышечками в помойное ведро, приходит Рая, аккуратно извлекает крышечки обратно и собирает их в пакетик. Сегодня у неё в пакетике уже много крышечек — желтых, красных, оранжевых и зеленых.

Довольная урожаем Рая перевязывает пакетик верёвочкой и оглядывается: перед кем бы похвалиться добычей? Но в комнате никого нет, только на кровати в углу лежит Милая Ханна. По утрам Ханну уводят на процедуры, а потом она заплетает седую косу, ложится в кровать и лежит там целый день, жалуясь на жизнь. Голос у Ханны нежный и приятный, поэтому её жалобы никому не мешают. Это у нас фон такой — Ханна жалуется на жизнь. Когда Сомар жалуется, это гораздо хуже, Сомар орёт, плюётся и размахивает руками. А Милая Ханна ничем не размахивает, она просто лежит пластом и поёт себе на одной ноте. Милая — это её фамилия. Все новенькие очень удивляются, какая фамилия странная. А по-моему, нормальная фамилия, Милая и Милая. Тем более что Ханна и правда ничего.

— Ком цу мир, майн киндер, — обращается Ханна к стене перед своей кроватью, — ком цу мир! Ком цу мир, майн киндер, ком. Где вы все? Почему не идёте? Я тут всё время одна, майн киндер, ком цу мир.

— Да ладно тебе страдать, — откликается сердечная Рая, — смотри вот, какую я красоту насобирала.

Рая поднимает повыше свой пакетик с крышечками, чтобы Ханна их хорошо разглядела, и трясет пакетиком — так, что между цветными крышками начинают плясать солнечные блики.

— Ком цу мир, — просит Ханна нежно, — почему вас никого здесь нет? Где вы, майн киндер, где? Идите сюда, я здесь, майн киндер, здесь!

— Внуку подарю, — говорит Рая, любовно поглаживая пакетик, — он у меня любит всякое цветное. Он мастерит фигурки и картинки, я ему всё время что-нибудь красивое приношу.

— Где Лёва? — спрашивает Милая Ханна, — где Марик? Где Сонечка? Где Адель?

— В прошлый раз я ему принесла много серебряной бумаги, в которой раньше был шоколад, — Рая неспешно поднимается: она заметила, что на краю тумбочки Ризы еще осталась пыль. — Мне эту бумагу на шоколадной фабрике отдали, я ведь и там убираю. Так он из этой бумажки такую красоту сделал, ты только подумай.

— Где Варя? Где Катя? — горюет Ханна Милая, — где Вероника? Девочки мои где? Ком цу мир, майн киндер, ком! Где Наташа? Где Танечка? Где Рахиль?