Сидони-Габриель Колетт - Клодина уходит...

• Название: Клодина уходит...
• Автор: Сидони-Габриель Колетт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88196-315-6

В предлагаемой читателю книге блестящей французской писательницы, классика XX века Сидони-Габриель Колетт (1873–1954) включены ее ранние произведения – четыре романа о Клодине, впервые изданные во Франции с 1900 по 1903 годы, а также очерк ее жизни и творчества до 30-летнего возраста. На русском языке публикуется впервые.

---

В конверте с французской маркой – всего несколько слов от Клодины:

Милая моя маленькая Анни, не знаю, где Вы сейчас. Хотелось бы, чтоб моё письмо дошло до Вас и Вы бы узнали, что Марта в Париже объясняет Ваш таинственный отъезд очень кратко: «Моя невестка уехала в деревню, у неё тяжёлая беременность!» Я бы от души Вам того желала! Тогда всё стало бы для Вас куда проще… Знайте также, что Леон и его супруга находятся, как мне кажется, в полном здравии и живут в полном согласии.

Прощайте, я хотела Вас успокоить и предупредить. Только и всего… а также получить от Вас весточку, потому что это сильнее меня, я очень опасаюсь за Вас. Я сказала Вам: «Не пишите мне, если лечение моё Вам не поможет». Да, но речь шла о лечении! А я хочу знать о Вас всё, о Вас, от которой я раз и навсегда отказалась. Всего несколько слов, пришлите открытку, телеграмму, подайте какой-нибудь знак… Пусть это будет мне наградой, Анни. Сообщите мне, здоровы ли Вы, или по-прежнему больны, или, как принято говорить, окончательно «погибли», или же… с Вами то, о чём говорит Марта… Хотя нет, только не это! Оставайтесь той изящной и хрупкой амфорой, которую так легко можно обхватить руками.

Клодина.

Вот и всё! Да, это всё! Нежная обеспокоенность Клодины не удовлетворяет меня. Когда у самого в душе пусто, как у меня, надеешься на помощь других.

Болезненная усталость охватывает меня, несмотря на светлый утренний час. Зачем надо было мне так близко узнать этих людей, пережить все эти дни? Я перечитываю письмо Клодины, и её несвоевременная нежная участливость оживляет во мне уже полузабытые картины, я смотрю сквозь них прямо перед собой и не замечаю квадратный конверт, надписанный твёрдым почерком Алена… Дакар… Дакар… Где это я видела название этого города, оттиснутое жирным шрифтом в маленьком кружочке? Почему «Дакар»? В прошлый раз там было «Буэнос-Айрес»…

Я вскрикиваю, и туман вдруг рассеивается. Дакар! Значит, он возвращается, он в пути, он совсем близко, он будет здесь завтра, уже совсем скоро!.. Так вот что таила в себе сегодня утренняя тишина? Я неловко разрываю конверт, а вместе с ним и письмо, чёткие буквы так и прыгают у меня перед глазами… Я читаю приблизительно следующее: «Дорогая Анни… наконец… возвращение… встреча с нашими друзьями… которые путешествуют ради собственного удовольствия… задерживают меня… вопрос десяти дней… найти дом в полном порядке, а Анни счастливой…»

Десять дней! Десять дней! Такой недолгий срок дарует мне судьба для размышлений. Это очень мало. Этого будет достаточно.

– Леони!

– Что угодно сударыне?

Она держит в фартуке трёх слепых, только родившихся котят и как бы оправдывается со смехом:

– Дело в том, что я пошла их топить.

– Только побыстрее. Чемоданы, дорожный несессер – всё должно быть готово к пятичасовому экспрессу. Мы возвращаемся в Париж.

– Опять!

– Вас это не устраивает? Ни на минуту не стану вас задерживать, если служба у меня вам не по вкусу…

– Я этого не говорила, сударыня…

– Тогда поторопитесь, господин Самзен сообщает мне, что возвращается.

Я слышу, как она на втором этаже срывает свой гнев на ящиках комода и на замках стенных шкафов…

Сколько же вокруг коробок, сколько пакетов! В комнате стоит странный смешанный запах, пахнет новой кожей, просмоленной бумагой, грубошёрстной тканью и даже резиной, ведь у меня теперь есть большой непромокаемый плащ. Я многое сумела сделать после своего поспешного возвращения в Париж. Побывала у сапожника, у портного, у шляпника… Я говорю так, как говорят мужчины, но в этом виновата мода, а никак не я.

За эти пять дней я успела заказать и получить уйму всяких вещей! Я столько раз взбиралась по лестницам, столько раз разговаривала с торговцами с физиономиями разбогатевших слуг, столько раз стаскивала с себя юбку и лиф и вздрагивала при прикосновении холодных пальцев закройщиц, что у меня и сейчас голова идёт кругом. Пусть так, и всё-таки я довольна. Я сама не даю себе спуска.

Я сижу, немного ошалев от своих походов, и любуюсь приобретёнными сокровищами. Как хороши эти высокие ботинки на шнуровке, остроносые и плоские, как ялики, на низком английском каблуке. В этих маленьких жёлтых лодках наверняка удобно будет ходить. Во всяком случае, я надеюсь. Мой муж желал, чтоб я носила туфли на каблуке, в стиле Людовика XV, он находил, что это выглядит более «женственно»… Но раз они нравились ему, я не хочу больше их видеть! Ему бы наверняка не понравился этот рыжий грубошёрстный костюм с расклешённой юбкой, простой и изящный… А мне он пришёлся по вкусу. Его строгий покрой делает меня ещё стройнее, а рыжий цвет подчёркивает прозрачную голубизну моих глаз, делает их ещё привлекательней… А эти строченые мужские перчатки, а строгая фетровая шляпа с орлиным пером!.. Сколько новых покупок, такое непослушание пьянит меня не меньше, чем непривычная обстановка моей комнаты в гостинице! Очень респектабельной гостиницы в двух шагах от моего дома. Никто не сможет сказать, что я прячусь.

Я сказала Леони, не заботясь о том, насколько мои слова звучат правдиво: «В доме необходимо срочно произвести кое-какой ремонт. Господин Самзен приедет прямо сюда, в "Империал Вуаяж"». С тех пор бедняжка каждое утро приходит ко мне выслушать мои приказания и горько посетовать:

– Сударыня не поверит, наверное, но архитектор до сих пор так и не появился!

– Просто невероятно, Леони! Но, как знать, может, он получил от мужа какие-то дополнительные указания?

Я отпускаю её с такой благожелательной улыбкой, что она смущается.

Я устала, я жду, когда подадут чай, и ласкаю, но только взглядом – прикосновение меня слишком волнует – самую прекрасную из своих новых игрушек – только что купленный мною маленький чёрный револьвер, очень, очень миленький чёрненький револьвер, похожий на Тоби… (Тоби, прошу тебя, не облизывай эту лакированную коробку! У тебя разболится живот!) Шестизарядный револьвер, у него две ступени предохранения, шомпол и ещё масса хитрых штучек. Я купила его у торговца оружием, к которому обычно обращается Ален. Человек, продавший его, очень подробно объяснил мне, как им следует пользоваться, при этом он с видом фаталиста украдкой поглядывал на меня и, наверное, думал: «Вот вам и ещё одна! Какая жалость! А ведь совсем молодая! Ничего не поделаешь, должен же я продавать свои безделушки…»

Как хорошо! Я отдыхаю так, как давно уже не отдыхала. Здесь всюду, и в маленькой жёлтой гостиной, и в примыкающей к ней спальне в стиле Людовика XVI, с достаточным вкусом подобрана мебель. Ничто не раздражает глаз, не вызывает брезгливости, я не вижу здесь ни грязных ковров, ни мягких кресел с подозрительными уголками. Свет скользит по гладкой полированной мебели и по панелям спокойного светло-серого цвета. Маленький местный телефон звонит негромко, не нарушая тишины дома, который так хорошо содержится.

Когда я выхожу из гостиницы, старый господин во фраке, восседающий за конторкой, улыбается мне, как родной дочери… По ночам я спокойно, крепко сплю на хороших широких матрасах с упругими пружинами.

Я на минуту представила себе, что я немолодая англичанка, уравновешенная и сухопарая, живущая на полном пансионе в богатой семье… «Тук-тук-тук…»

– Войдите!

«Тук-тук-тук…»

– Да войдите же, говорят вам…

Маленькая смешная горничная просовывает в дверь крысиную мордочку.

– Вы принесли чай, Мари?

– Да, сударыня, и потом, к вам гости.

– Гости!

Я тут же вскакиваю, не выпуская из рук шнурки жёлтых ботинок. Крысиная мордочка пугается:

– Да, сударыня! Это дама.

Я вся дрожу, в ушах страшный шум.

– Вы уверены, что… что это дама?

Мари громко смеётся, как смеются в водевилях субретки, так мне и надо.

– Вы сказали, что я дома?.. Попросите эту даму подняться.

Опёршись о стол, я жду, и сотни нелепых мыслей проносятся у меня в голове… Эта дама – Марта, а следом за ней явится Ален… Они схватят меня… Обезумев от страха, я смотрю на чёрную игрушку…

Лёгкие шаги по ковру… Ах! Какое счастье – да ведь это Клодина! Как же я рада! Как я рада!

Я бросаюсь ей на шею с таким вздохом облегчения, что она, поражённая, слегка отстраняется от меня.

– Анни… а вы кого ждали?

Я крепко жму ей руку, беру за плечи, подвожу к золотистому плетёному диванчику, мои движения так порывисты, что она, словно опасаясь чего-то, отступает…

– Кого я ждала? Никого, никого! Ах, как я счастлива, что это вы!

Но вдруг страшное подозрение омрачает мою радость:

– Клодина… вас никто не прислал ко мне? Вы пришли не от..?

Она удивлённо поднимает свои крылатые брови, потом нетерпеливо хмурится.

– Послушайте, Анни, мы словно разыгрываем какую-то сцену в любительском спектакле… особенно вы! Что с вами происходит? И кого вы боитесь?

– Не сердитесь, Клодина. Всё так сложно!