Креленко М. - Франсиско Франко: путь к власти

• Название: Франсиско Франко: путь к власти
• Автор: Креленко М.
• Издательство: Изд-во Саратовского университета
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-292-02919-х

Представленную работу, посвященную Ф. Франко Баамонде, можно назвать эскизом к портрету на фоне эпохи. Личность, долгое время считавшаяся одиозной в нашей исторической науке, а главное — в нашем общественном сознании, требует более внимательного изучения. Без малого сорок лет генералиссимус и каудильо определял судьбу Испании, дав свое имя самобытной политической системе. Однако верно и то, что он был типичным представителем своей страны и своей эпохи. В центре внимания исследовании — история превращения лейтенанта в авторитарного руководителя государства.

Для специалистов-историков и политологов и всех, интересующихся историей географически далекой, но ментально весьма близкой нам Испании.

---

Совокупность вышеприведенных факторов несла в себе серьезную угрозу существованию режима. Франко завоевал Испанию, теперь надо было заставить ее примириться с этим. После того как эйфория первых мирных дней сменилась недовольством скудностью жизни, непомерной даже для непритязательных в быту испанцев, на первый план выдвигались проблемы социально-экономические. Эти проблемы способны были взорвать общество изнутри.

Необходимо отметить, что в отличие от многих своих сподвижников Франко едва ли имел строго определенную концепцию государственного строительства. Абстрактное теоретизирование его мало интересовало, В отличие от большинства «вождей» своего времени он не стремился к созданию новой идеологии. Его политические воззрения не выходили за рамки, свойственные прагматичному обывателю и здравомыслящему военному. По мнению людей, его окружавших, «Франко был скорее человеком дела, чем догматиком, ему проще было решать проблемы повседневности, нежели менять мироустройство, однако впоследствии ему удалось справиться с самыми масштабными задачами».[9]

Юношеское увлечение национальной историей позволило каудильо составить собственное представление о том, что хорошо или плохо для страны. Он полагал, что испанская нация сформировалась и достигла своего могущества в период правления «католических королей» Фердинанда и Изабеллы, оказавшихся последними испанцами по крови на испанском престоле. Их образы и деятельность воспринимались Франко за образец национальных правителей. Поэтому он склонен был подчеркивать, что установленный его усилиями режим, называемый «интегральным национализмом», состоит в ближайшем духовном родстве с системой, сложившейся в те славные времена завершения Реконкисты. Собственную деятельность он воспринимал закономерным продолжением трудов королей Кастилии и Арагона, сумевших объединить под своей властью почти весь полуостров и создать сильную Испанию. Для своей страны Франко признавал право на существование лишь одного идеологического течения — кастильского национализма. Все прочее он в публичных выступлениях называл «прогнившей демократией», с которой боролся и над которой восторжествовал.

Наряду с культом национализма в массовое сознание активно должна была внедряться мысль о превосходстве общества, устроенного по принципам казармы. В своей военной практике Франко убедился в преимуществах такой модели, предельно простой, прочной, устойчивой и легко управляемой. Ему казалось, что в условиях острейшего и затяжного кризиса, переживаемого страной, максимальное внедрение в жизнь общества армейской ыодели поможет быстрее преодолеть трудности.

Надо заметить, что армейский стиль жизни в Испании имел весьма самобытные черты, делавшие его более привлекательным, чем, к примеру, общеизвестный «прусский милитаризм». Национальные военные традиции в Испании зародились в ходе Реконкисты, когда военная деятельность, проявлялась прежде всего в борьбе против мавров и воспринималась как дело всей формировавшейся нации. Если в Пруссии (и в большинстве стран Центральной Европы) между дворянином-офицером и крепостным солдатом была пропасть, то в Испании рядовые были выходцами из свободных кастильцев, предки которых зачастую получили дворянство за участие в Реконкисте. Это наложило отпечаток на отношения между командным составом и нижними чинами в испанских вооруженных силах, проявившихся в некотором размывании межклассовых перегородок в армейской жизни. При полном соблюдении дисциплины и субординации отношения между начальниками и подчиненными меньше затрагивали личное достоинство солдата.

В жизни народа, выполнявшего историческую роль щита европейской цивилизации на юго-западе Европы, военные традиции имели большое значение в формировании национального самосознания. Их роль сопоставима с тем, что свойственно российскому менталитету, сформировавшемуся в аналогичных условиях «щита» восточного рубежа обороны «Старого Света».

В испанском обществе отход от культа защитника отечества наметился лишь с концом франкистской диктатуры, когда страна позаимствовала идеологию англосаксонской демократии, ориентированную на индивидуализм и материальные ценности. А прежде в стране, где даже анархизм носил ярко выраженные черты авторитарности, внедрение в общественное сознание армейского принципа «приказано — выполняй» не было особенно тяжким делом.

Не стоит думать, что, привнося в жизнь страны элементы армейского уклада, Франко калечил гражданское общество Испании. Скорее он, оказавшись во главе давно и глубоко больного общества, стремился мобилизовать в своем народе те качества, которые являлись неотъемлемой частью испанского менталитета и могли помочь нации выкарабкаться из этого состояния.

Сподвижник Франко генерал Аранда в беседе с представителем германского генерального штаба, состоявшейся вскоре после окончания войны, сказал следующее об основополагающем принципе официальной идеологии новой Испании: «необходимо посеять в испанском народе идею, способную объединить всех национально мыслящих испанцев, а каждый испанец — националист, по крайней мере в своем отношении к загранице».

Однако помимо долгосрочных идеологических программ, направленных на преодоление кризиса, приходилось осуществлять мероприятия тактического характера, способные обеспечить немедленную стабилизацию обстановки. По завершении боевых действий по стране прокатилась волна репрессий. На всей территории страны вступили в действие специально подготовленные законы, касавшиеся прежней деятельности и позиции политических противников. Одним из главных документов стал закон «Об ответственности за политическую деятельность» от 9 февраля 1939 г., дополненный позднее законами, касавшимися масонов и коммунистов, а также о государственной безопасности, появившимися в 1940 и 1941 гг. Согласно этим законам предстать перед трибуналами «политической ответственности» должны были все, так или иначе причастные к организациям «красной, сепаратистской, масонской или либеральной тенденций».

Министерство внутренних дел, возглавляемое Р. Серрано, располагало широчайшими полномочиями в деле выявления и изоляции противников режима. Процесс судопроизводства был значительно упрощен. На всю страну было распространено действие законов, принятых на подконтрольных диктатуре территориях еще в период военных действий. Новое трудовое законодательство «Хартия труда», обнародованное в марте 1938 года, лишало рабочих права на забастовки.

Масштабы террора первых лет становления диктатуры были велики, и точных данных о его истинном размахе не существует. В основном в отношении приговоренных применялись четыре меры наказания: заключение сроком на 6, 12 и 20 лет или смертная казнь, которую в отдельных случаях заменяли пожизненным лишением свободы. Сколько людей прошло через франкистские тюрьмы и концлагеря, доподлинно неизвестно, и цифры в этом случае «плавают» в пределах от 200 тыс. до 2 млн человек. Число казненных в период деятельности скоропалительных чрезвычайных трибуналов также колеблется в пределах от 28 до 200 тыс. человек.[10] Безусловно, масштабы послевоенного террора трудно оправдать даже самой острой государственной необходимостью. Любые, как максимальные, так и минимальные цифры, характеризующие число репрессированных, дают основания упрекнуть франкистскую диктатуру в преступлении против испанского народа.

Тем не менее следует обратить внимание на ряд обстоятельств, отчасти корректирующих бытующее в нашей историографии представление о первом периоде диктатуры Франко. Прежде всего отметим, что цифра в 2 млн человек, как, впрочем, и 1 млн, явно завышенная. Изъятие такого числа рабочих рук из экономики страны означало бы ее немедленный крах. Особенно если сложить эту цифру с приводимым в тех же исследованиях числом погибших в войне и эмигрировавших.

Более реалистичными представляются следующие данные относительно масштабов репрессий: 300 000 человек в 1939 г., из которых в последующие пять лет (с 1939 по 1944 гг.) был казнен примерно каждый десятый, около 28 000 человек, учитывая, что большую часть заключенных составляли пленные бойцы республиканских частей, в рядах которых к моменту окончания войны состояло около 500 000 человек, можно предположить, что гражданские лица сравнительно меньше были затронуты репрессиями.

Что касается содержания под стражей солдат армии, потерпевшей поражение, то это явление, распространенное в XX веке. Начинай со времен англо-бурской войны 1899–1903 гг., побежденные армии на оккупированных территориях находились в концентрационных лагерях в течение стабилизационного периода. Условия содержания политзаключенных под стражей во франкистских застенках были таковы, что наносили существенный ущерб государственной казне. В результате в марте-апреле 1940 г. к первой годовщине победы были условно освобождены около 200 000 тыс. человек. Заботы о государственном бюджете заставили Франко сделать частичные амнистии постоянной практикой. К концу 1945 г. в местах заключения оставалось около 43 000 человек.