Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

• Название: Борьба и победы Иосифа Сталина
• Автор: Константин Романенко
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24400-3

Скрупулезно сопоставляя известные факты и новые документы, ав­тор аргументировано разрушает устоявшиеся мифы, более полувека искажавшие личность И. В. Сталина. В книге исследуются и вскрывают­ся мотивы и действительные причины его поступков и решений. Такой подход позволил впервые в историографии раскрыть историю проис­хождения политического имени вождя.

---

Правда, поскольку Малиновский представлял дело так, что ос­тавление им поста депутата было следствием душевного переутом­ления, то за нарушение партийной дисциплины он был исключен из состава ЦК. Но до конца ею предательская роль вскрылась лишь после Февральской революции, когда в архиве Департамента поли­ции были обнаружены неопровержимые улики, подтверждавшие его предательство.

И все-таки возмездие настигло провокатора. По непонятным причинам в феврале 1918 года Малиновский вернулся в Петроград. (Позже он объяснял трибуналу, что «приехал кровью смыть мою когда-то позорную жизнь».) Судом революционного трибунала при ВЦИК 5 ноября 1918 года предатель был приговорен к рас­стрелу.

Выданный Малиновским властям, Иосиф Джугашвили после ареста оказался в руках Петербургского охранного отделения, но 7 марта охранка передала его ГЖУ. Очередную переписку о его по­литической благонадежности 11 марта начал полковник Леонид Кременецкий, и 13 марта в 7-м делопроизводстве столичного жан­дармского управления появилось дело 392: «По наблюдению за производящейся в порядке Положения о государственной охране переписке о крестьянине Иосифе Джугашвили».

Жандармский полковник взялся за дело обстоятельно. Он за­требовал даже данные более чем десятилетней давности. Об этапи­ровании подследственного из Баку к месту первой (сольвычегодской) ссылки. Но запросы полковника Кременецкого поставили бакинские власти в тупик. «Ввиду ветхости и недостачи» большин­ство материалов ему не сумели представить. И лишь к концу лета в Баку нашли копию «уведомления № 2068 от 30 ноября 1908 года о высылке Джугашвили в Вологодскую губернию».

Однако начальство не позволило полковнику «бесполезно» те­рять время на выяснение всех обстоятельств революционной дея­тельности арестованного члена ЦК РСДРП. На первый допрос его вызвали 13 марта, и через месяц, 18 апреля, переписка была завер­шена. Уже на следующий день начальник Петербургского ГЖУ ге­нерал-майор Митрофан Клыков подписал постановление с предло­жением вернуть Иосифа Джугашвили в Нарымский край «на срок по усмотрению Особого совещания».

Без особых проволочек документы прошли и другие инстан­ции. 20 апреля материалы переписки были представлены петер­бургскому градоначальнику, 23-го числа он передал их (за № 9270) в Министерство внутренних дел, а оттуда дело поступило в Особое совещание.

Постановление Особого совещания, утвержденное 7 июня ми­нистром внутренних дел Н.А. Максаковым, в качестве меры пресе­чения революционной деятельности Иосифа Джугашвили опреде­лило высылку на четыре года в Туруханский край.

И вот, после четырех томительных месяцев тюрьмы, снова ссылка. Она станет для Сталина последней... и самой долгой. Вряд ли он не мог предполагать, что наступал самый тяжелый период его жизни, но «он вышел живым из этого ада».

ГЛАВА 8. КУРЕЙСКИЙ ОТШЕЛЬНИК

В этом проклятом крае природа скудна до безобразия: летом река, зи­мой снег, это все, что дает здесь при­рода...

Из письма Сталина 

Сообщение о высылке Иосифа Джугашвили на имя енисейско­го губернатора ушло из Департамента полиции 18 июня. 25-го чис­ла из дома предварительного заключения он был переведен в Пе­тербургскую пересыльную тюрьму, оттуда 1 июля 1913 года его взяли на этап.

Эта дорога, протянувшаяся через всю Российскую империю — от величаво блиставшего своей архитектурной парадностью Пе­тербурга до отдаленной Енисейской губернии, — заняла полторы недели. В Красноярск арестантский вагон, в котором находился ссыльный, прибыл 11 июля. Начальнику Енисейского ГЖУ пред­писывалось: «Водворить Джугашвили по его прибытии в одном из отдаленных пунктов Туруханского края», и, даже не дожидаясь очередного рейса парохода, 15-го числа он был отправлен дальше.

Отбывавшая ссылку в этих же местах революционерка Вера Швейцер пишет, что «Сталина везли по Енисею на небольшой лод­ке». Это трудно даже представить: более 2000 километров — на лодке! Через пороги и водовороты по бурному, стремительно теку­щему Енисею, вдоль берегов которого тянулась кажущаяся не­скончаемой тайга. Местами русло реки пролегало в пространстве, сжатом с обеих сторон, словно мифическими стенами, высокими скалистыми берегами. Лишь изредка среди зелени тайги встреча­лись пятна затерянных деревень.

Постепенно река становилась все шире; на границе Турухан­ского края она разлилась уже на пять километров. Противополож­ный берег пропал из вида, и казалось, что безбрежное море воды слилось у горизонта с куполом неба. В село Монастырское прибыли 10 августа, на 26-й день пути. Если Красноярск был «столицей» Енисейской губернии, то село Монастырское считалось «столи­цей» Туруханского края, хозяином которого был полицейский пристав Кибиров. В этом «диком и пустынном месте» имелись школа, церковь и полицейские власти.

Уже совершая свою одиссею, Иосиф Джугашвили отчетливо осознал, что бежать из этих бесконечных первобытных просторов будет далеко не просто. Но такой план был, и он еще находился в дороге, когда решение об организации ему и Свердлову побега бы­ло принято на партийном совещании, открывшемся 27 июля в Поронине. Присутствовавший на совещании Малиновский, вернув­шись в Россию, немедленно сообщил об этом решении в Департа­мент полиции.

Поэтому 25 августа А. Васильев, исполнявший обязанности ви­це-директора Департамента полиции, послал на имя начальника Енисейского ГЖУ распоряжение: «Ввиду возможности побега из ссылки в целях возвращения к прежней партийной работе... при­нять меры к воспрепятствованию Джугашвили и Свердлову побега из ссылки».

Но и без этого предписания, уже сразу по прибытии у ссыльно­го появились проблемы. Он оказался в крайне тяжелом материаль­ном положении. Он был элементарно беден. Не было денег, запаса продуктов; не было теплых вещей, а предполярное короткое лето каждым быстро затухавшим днем напоминало о приближении жестокой зимы. 16 августа он пишет в заявлении на имя турухан­ского пристава: «Сим имею честь заявить, что постоянных источ­ников существования у меня не имеется, ввиду чего прошу сделать представление, куда следует, о том, чтобы мне выдавали положен­ное пособие».

Огромен Туруханский край. Широки его просторы. Начинаясь в 400 верстах от Енисейска, он тянется вдоль Енисея до берегов Се­верного Ледовитого океана. Край велик — население скудное. Ред­кие деревни на 20—30 дворов, называвшиеся в местном обиходе станки, в верховьях вообще представляли собой два-три двора.

Иосифа Джугашвили поселили в 25 километрах от Монастыр­ского в станке Мироедиха, где проживало несколько ссыльных, уже одуревших от невыносимой тоски и озлобившихся от вынуж­денного безделья. Прибыв на место, Джугашвили сразу попросил о переводе в Костино. И спустя чуть больше недели он перебрался в этот стан, где кроме него находилось лишь трое ссыльных. Но его просьба объяснялась не желанием отстраниться от склочных сосе­дей — просто он рассчитывал, что из расположенного на 138 верст южнее Мироедихи заброшенного стана будет проще бежать. О его намерениях свидетельствует письмо, которое Иосиф Джугашвили написал Зиновьеву в Краков еще из Монастырского.

«Я, как видите, в Туруханске, — пишет он. — Получили ли письмо с дороги? Я болен. Надо поправляться. Пришлите денег. Ес­ли моя помощь нужна, напишите — приеду немедля. Пришлите книжки Ейштрассера, Панекука и Каутского... Мой адрес: Киев, Та-расовская, 9—43, Анна Абрамовна Розенкранц для Эсфири Финкельштейн. Это будет внутри. От них получу. Для Н(адежды) К(рупской) от К. Ст-на». На конспиративном жаргоне того време­ни слово «болен» означало арест, а «поправляться» — побег.

Нет, он не утратил оптимизма и не просит о жалости; он рас­считывает на незамедлительный побег. Полиция перлюстрировала это письмо и сделала запрос в Киев, но ничего компрометирующе­го «иудейского вероисповедания» Эстер Финкельштейн не обна­ружила.

Человек действия, он поступал в полном соответствии с прави­лом — дорогу осилит идущий. Узнав, что в 15 километрах от Мона­стырского, в селе Селиваниха, отбывают ссылку Я. Свердлов и Ф. Голощекин, в двадцатых числах сентября он нанес им визит. Эта поездка не диктовалась желанием скрасить одиночество; он прие­хал обсудить план побега, а для задуманного предприятия нужны были деньги.

И 27 сентября Я. Свердлов написал Малиновскому «Дорогой Роман! <…> Только простился с Васькой (огрубленное от партий­ного псевдонима Васильев. — К. Р.), он гостил у меня неделю... Зав­тра утром он уже уедет из Монастыря домой. Теперь сюда придви­нули телеграф. <...> Если будут деньги, мы пошлем вам в Питер те­леграмму. Теперь вот наша просьба. Если у тебя будут деньги для меня или Васьки (могут прислать), то посылай по следующему ад­ресу: Туруханск Енисейской губернии, с. Монастырское, Карлу Александровичу Лукешевиц. <...> Одновременно пришли мне или Ваське открытку с сообщением об отправке и пометь при этом цифру. Вот и все. Прошлой почтой мы писали тебе, просили о вы­сылке газет и журналов. Сделай, что можешь. Всего доброго, всяче­ских успехов, привет друзьям. Жму крепко руку».