Д'Арси Найленд - Ширали

• Название: Ширали
• Автор: Д'Арси Найленд
• Жанр: Современная проза

---

Маколи отхлебывал чай и слушал - без интереса, но довольный, что наконец-то есть компания.

- Надоел он мне - смерть, но куда его сбагришь? Он обещал мне бросить эти штуки, да снова взялся за свое, и вот тут-то и нашла коса на камень. Баба эта грохнула его сковородкой по башке, так что шишка выскочила величиной с яйцо. И она же упекла его за решетку. Через неделю останавливает нас на дороге «воронок» и загребли его. Так представь, что этот олух делал, когда его увозили от меня? Плакать стал. Ну, форменный олух.

- Сколько ему дали? - спросил Маколи.

- А я не знаю. Не было еще суда. Но какой-то срок получит, дурачок несчастный. Семь лет ходили мы на пару, и сколько раз я удивлялся на себя, как я его выдерживаю. Честно! Хороший чай у тебя. Плесни-ка еще. Сам-то ты откуда?

Маколи рассказал, кто он и что здесь делает. Разговорились. Фамилия человечка оказалась Маккосланд, но он был более известен, как Крапинка - имя, которым был, вероятно, обязан синему платку, столь неизменно прикрывающему его шею, то снять его теперь можно было разве только посредством хирургического вмешательства. Крапинка терпеть не мог нецензурной брани. Он сказал, что свои мысли можно выразить, не прибегая к ней, а тот, кто все время ругается, только показывает свою некультурность. Он лично обнаружил, что и при помощи эвфемизмов можно достичь какой угодно красочности речи. Крапинка решил, что ему тоже стоит подождать начала стрижки, не потому, чтобы ему была так уж нужна эта работа, а в надежде побездельничать, пояснил он, благо кормят и в шею не вытолкают.

- Схожу к старшому, - сказал он, - и попрошусь пока пожить, как ты, в каком-нибудь бараке. Харчей тоже надо бы попросить. У меня тут полно мяса, но оно малость того.

- Послушай-ка, - вдруг надумал Маколи. - Ты когда будешь в конторе, узнай, не едет ли кто в Колли. Если едет, пусть заглянет на почту, может, мне там что лежит.

- Сделаем, приятель, - чирикнул Крапинка. Он задержался у порога. - А что он за человек - Дрейтон? Уигли-то я знаю: гонора хоть отбавляй, но с ним можно иметь дело. А вот Дрейтона не знаю.

- Узнаешь - мамочку родную вспомнишь, - чуть усмехнувшись, сказал Маколи.

- Серебряная шевелюра и золотое сердце? - Крапинка засмеялся. - Понятно. - Он вышел, сунув под мышку пустой мешок из-под сахара.

Вернулся он через час, насвистывая. Маколи только кончил растирать Пострела, как в дверь сунулась его голова. Весело блестя глазами, Крапинка показал Маколи ключ; другой рукой он торжествующе поднял мешок - тот раздобрел, как откормленный кролик. Крапинка направился к кровати.

- А, вот она, малышка!

Маколи, не упоминавший прежде о Постреле, вопросительно взглянул на гостя. Но тот смотрел только на девочку, шутливо нацеливаясь пальцем на кончик ее носа. Впрочем, он тут же объяснил, откуда сведения.

- Я сказал старику Дрейтону, что тебя встретил, а он спрашивает, как здоровье девочки. Я удивился, думаю: о чем это он, может, он меня принял за многодетную мамашу.

Он хихикнул.

- Что он сказал? - нахмурился Маколи.

- Ничего, просто спросил.

Крапинка скорчил девочке рожу. Она смотрела на него неулыбающимися глазами, казавшимися большими, как блюдца, на худом воспаленном лице. Но Крапинка не унимался, он нахлобучил на лоб шляпу и заставлял ее двигаться, шевеля кожей головы. Когда губы девочки тронула беглая улыбка, он хмыкнул от удовольствия.

Маколи, не торопясь, свертывал самокрутку, и предчувствие чего-то неприятного смутно шевельнулось в нем.

- Молодец, не то что мой напарник Хинчи, - одобрил Крапинка Пострела. - Тот зануда как раскиснет, то уж не улыбнется ни за какие коврижки. Вот и нянчишься с ним. «Крапинка, ты где? Ох, что-то ослаб я. Дай мне эту кружку. Помоги мне встать. Хочу это. Хочу то». Только от него и слышишь. Честью клянусь, доконал он меня.

При одном лишь воспоминании на лице Крапинки мелькнуло загнанное выражение. Затем он воскликнул:

- И ведь взрослый же человек, не дитя!

- Что там насчет почты?

- А-а, да. Завтра Дрейтон сам поедет, - сказал он. - Завтра утром.

Маколи заткнул пробкой бутылочку с эвкалиптовым маслом и взял кружку - там еще оставался бульон. Он посмотрел на девочку. Ее глаза слипались. Она перевернулась на бок и уснула, прижимая к себе Губи.

Крапинка вполголоса сказал:

- Плоховато она выглядит, верно?

- Хуже ей не становится, - неожиданно для самого себя вспылил Маколи. Крапинка удивленно поднял брови, но счел за благо промолчать.

Они вышли.

- Вот где я поселюсь, - Крапинка указал на первый ряд бараков. - Крайняя комната с той стороны.

- Не нам чета, - подковырнул его Маколи.

Крапинка сперва не понял. Потом сообразил, как отличается новое здание от старого, где жил Маколи, и засмеялся.

- Достойная, выходит, я персона, - с шутливой важностью согласился он. - Там на кухне эта крошка… заприметил?

Маколи равнодушно глянул в блестящие смородинки его глаз.

- Видел, - коротко ответил он,

- А видел бы ты, как она на меня смотрела, - ухмыльнулся Крапинка. - Я прямо сомлел. Приглашение к танцу - вот как это называется, - он ухмыльнулся еще шире, - если только мне не изменяет память. Ну-ну, подумал я, уж заготовлю я тебе сюрпризик. - Он засмеялся.

- Старый ты козел и больше никто, - сказал Маколи, скрывая за шутливым безразличием досаду.

- Ну-с, я должен переодеться к ужину, милорд, - Крапинка поклонился и отбыл.

Этой ночью Маколи долго не мог уснуть. На рассвете его разбудил кашель Пострела. Щурясь спросонок, он увидел, как, надрываясь от кашля, колотится под одеялом худенькое тельце ребенка. Маколи вскочил и наклонился, вглядываясь: девочка задыхалась, ее лицо судорожно подергивалось, ноздри раздувались. Затем он перевернул ее на бок и приступ прошел; жалобно постанывая и вздрагивая всем телом, она мало-помалу затихла. Он дотронулся до ее пылающего лба. Она дышала со свистом, в груди хрипело.

Запустив руки в волосы, он присел на кровать. Сознание своей беспомощности приводило его в ярость. Чем больше убеждался он в собственном бессилии, тем отчаяннее противился. Он не хотел, он не мог покориться, все в нем восставало против этого.

Утро тянулось бесконечно долго. К обеду ветер угнал тучи, приятно было вновь увидеть солнце, но тепла оно не принесло, лишь прояснилось все кругом. Небо стало синим и ослепительно чистым, как новенький жестяной котелок.

К вечеру, когда уже начинало холодать, показались двое верховых - Уигли и Дрейтон. Спешившись, они вошли в сарай для стрижки. Оттуда, снова сев на лошадей, направились к первому ряду бараков, затем повернули в сторону, обогнули кухню. Маколи стоял на пороге, прислонившись к притолоке и покуривая. Когда они подъехали к нему, он кивнул.

- Все в порядке? - бросил Уигли.

Это был коренастый человек в бриджах для верховой езды, спортивной куртке цвета хаки и в серой мягкой шляпе с загнутыми вниз полями. На румяном лице с ястребиным носом поблескивали льдисто-синие щелочки глаз, окруженных сетью тоненьких морщинок. Глаза смотрели жестко, но не зло. Маколи обратил внимание, что Дрейтон держится уже совсем не по-хозяйски.

Уигли глянул в комнату, потом на Маколи.

- У тебя тут, кажется, больная дочка. Как она?

- Пока не очень хорошо, - уклончиво сказал Маколи. - Но я ее приведу в норму.

- Что с ней?

- Не знаю… какая-то простуда прицепилась.

- Судя по тому, что рассказал мне Дрейтон, это похоже на грипп. - Все реплики Уигли звучали сурово, из-за суровости взгляда, резкой и самоуверенной манеры говорить. - На той неделе мы начнем стрижку, понимаешь, и мне не нужно никаких помех.

- А какие могут быть помехи?

- Болезнь, - отрезал Уигли. - Я не хочу, чтоб у меня тут начался грипп. Перезаразят друг друга, расхвораются, работать некому. Мне эта волынка ни к чему.

- Я ее вылечу к этому времени, - буркнул Маколи.

- Мне очень жаль, - сказал Уигли, решительно покачав головой, - но оставить тебя здесь я не могу. Я рисковать не собираюсь. Ты ведь сам прекрасно знаешь, что такое стригали, узнают, что тут грипп, подымут шум, и их сюда уж не заманишь. А осуждать их нельзя. Какое я имею право тащить людей туда, где есть больной, и подвергать их опасности. На их месте ты и сам навряд ли стал бы рисковать.

- Она поправится, - не уступал Маколи.

- Поправится, не поправится, грипп - заразная болеань. я не хочу идти на риск. Тебе придется уехать. - Он спрыгнул с лошади. - Где ребенок?

Маколи посторонился, и Уигли вошел в комнату. Наклонившись над кроватью, он начал осматривать девочку. Маколи наблюдал за ним с порога, как вдруг его окликнул Дрейтон. Он обернулся и увидел, что Дрейтон протягивает ему письмо.

- Вот, только что вспомнил, - сказал Дрейтон, глядя, как всегда, сочувственно и озабоченно.

Маколи взял письмо, и глаза его вдруг распахнулись, потом сузились. Старый адрес был написан почерком жены. Больше он ничего не успел разглядеть. По половицам застучали шаги Уигли. Багровое, как свекла, лицо грозно придвинулось к самому лицу Маколи.