Вольдемар Балязин - От Екатерины I до Екатерины II

• Название: От Екатерины I до Екатерины II
• Автор: Вольдемар Балязин
• Жанр: История

---

Затем в «Списке…» сообщается, что в сентябре 1761 года Суворов атаковал войска генерала Платена, переплыв с казаками реку Нетцу, и совершенно неожиданно для противника ворвался в город Ландсберг, захватив более тридцати пленных. Когда же к городу подошел Платен, Суворов приказал сжечь мост через Нетцу и тем воспрепятствовал продвижению неприятеля. После того в Восточной Пруссии, под городом Беренштайном, разбил он три неприятельских эскадрона и захватил в плен семьдесят прусских гусар и драгун.

В октябре Суворов провел еще две «знатные баталии»: при деревне Вест-Энтине взял в плен целый прусский отряд вместе с подошедшим на выручку подкреплением, а затем успешно штурмовал город Голнау. Ноябрь принес Суворову новые победы: при Регенсвальде, командуя Тверским драгунским полком, он разбил и обратил в бегство три пехотных батальона и несколько эскадронов, взял множество пленных, а потом в Померании, при деревне Фарцин, близ местечка Наугарт, одержал победу, взяв в плен более ста гренадер и мушкетеров. Год закончил он в боях под крепостью Кольберг и под Старградом.

Всего же, считал Суворов, с середины и до конца 1761 года, был он в шестидесяти стычках. За эти полгода Суворов стал одним из лучших боевых офицеров в корпусе генерал-поручика Петра Александровича Румянцева. Казалось, что из-под спуда вырвались на свободу те его качества, за которые получил он прекрасную аттестацию своего непосредственного начальника Берга, а Румянцев добавил к этому, что, будучи пехотным офицером, Суворов отменно руководит и конницей. Так в конце 1761 года завершилась его первая кампания.

Семилетняя война вскоре закончилась. Умерла императрица Елизавета Петровна, а вступивший на престол Петр III, ярый поклонник прусского короля Фридриха II, тут же заключил с ним мир. Окончание войны застало Суворова в Петербурге. 26 августа был он произведен в полковники и получил в команду Астраханский пехотный полк.

ПЕТР III

Кончина Елизаветы Петровны

5 декабря 1761 года, на двадцатый день Рождественского поста, Елизавета Петровна – в который уже раз! – почувствовала головокружение и тошноту. Весь этот год она лежала в постели, почти никого, кроме врачей, не подпуская к себе. Ее мучила все усиливавшаяся астма, а кроме того, время от времени накатывала на больную эпилепсия, которой страдал и отец ее – Петр Великий. Первый припадок эпилепсии, которую в России называли «падучей», случился с ней три года назад, когда была она в Царском Селе, и с тех пор «падучая» стала ее частой гостьей. 12 декабря Елизавете Петровне стало совсем плохо. Приступы жестокого, сотрясающего все тело кашля, сильная, частая рвота с кровью свидетельствовали о том, что дни ее сочтены.

Когда боли отпускали Елизавету, она подписывала указы, которые могли хоть частично помочь ее прощению перед престолом Всевышнего. Глубоко верующая умирающая понимала, что «мучения телесные, кои переносила она с христианским смирением, слишком легки по сравнению с ее грехами», и пыталась последними распоряжениями вымостить себе дорогу в Царствие Небесное. 16 декабря она велела простить виновных в корчемной продаже соли и сильно облегчила соляной налог. 23 декабря, почувствовав себя при смерти, она исповедалась, причастилась и соборовалась. На следующий день над ней прочитали отходную молитву, а 25 декабря, в день Рождества, Елизавета Петровна умерла.

Петр Федорович и Екатерина Алексеевна последние дни почти целиком проводили у постели умирающей. Как только Елизавета Петровна скончалась, из ее спальни в приемную, где собрались высшие чины империи, вышел старший сенатор – князь и фельдмаршал Никита Юрьевич Трубецкой – и объявил, что ныне «государствует его величество император Петр III».

Новый император тут же отправился в свои апартаменты, а у тела усопшей осталась Екатерина Алексеевна, которой Петр III поручил озаботиться устройством предстоящих похорон.

Вольность и свобода дворянству

Вечером 25 декабря 1761 года Петр III, уже провозглашенный императором, учинил в куртажной галерее, традиционном месте проведения веселых придворных праз-дников, радостное пиршество, во время которого многие не скрывали ликования в связи со случившимся. И прежде всего сам Петр Федорович.

Первой важной переменой стала отставка генерал-прокурора князя Якова Петровича Шаховского и назначение на его место Александра Ивановича Глебова. По поводу этой перемены Екатерина заметила: «То есть слывущий честнейшим тогда человеком отставлен, а бездельником слывущий и от уголовного следствия спасенный Петром Шуваловым, сделан на его место генерал-прокурором».

Организацией похорон пришлось заниматься Екатерине Алексеевне, а Петр Федорович занимался другими делами: он переселил И. И. Шувалова из его покоев и разместился там сам, а Елизавете Воронцовой велел поселиться рядом. Все дни до погребения Елизаветы Петровны он ездил из дома в дом, празднуя Святки и принимая поздравления с восшествием на престол, что не только изумляло, но и возмущало жителей Петербурга.

Екатерина, облаченная в черные одежды, делила свое время между церковными службами и устройством предстоящей церемонии погребения, она искренне опечалилась смертью императрицы. Это видели и окружающие. Уже в самые первые дни царствования Петра III Екатерина сумела тонко, ловко и умно проявить способности и качества души и характера, привлекшие к ней сердца и умы лучших сановников и военных, ясно увидевших огромную разницу между новым императором и новой императрицей. Те же самые мысли и чувства вызывала Екатерина и у многочисленных дворцовых служителей, духовенства, солдат, сержантов и офицеров гвардии, наблюдавших за всем происходящим во дворце и, конечно же, делавших свои собственные заключения, не отличавшиеся, впрочем, от выводов, наиболее дальновидных и порядочных придворных.

25 января 1762 года, ровно через месяц после смерти, тело Елизаветы Петровны погребли в Петропавловском соборе. На третий день после похорон, 28 января, Петр III ликвидировал Конференцию при высочайшем дворе, передав ее функции Сенату и Коллегии иностранных дел. А еще через три недели, 18 февраля, обнародовал самый значительный законодательный акт своего царствования – манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», который историки потом сравнивали с манифестом об освобождении крестьян, вышедшем через 99 лет 19 февраля 1861 года.

В манифесте отмечалось, что стараниями дворянства «истреблена грубость в нерадивых и пользе общей, переменилось невежество в здравый рассудок, полезное знание и прилежность к службе умножило в военном деле искусных и храбрых генералов, в гражданских и политических делах поставило сведущих и годных людей к делу… а потому и не находим мы той необходимости в принуждении к службе, какая до сего времени потребна была». Манифест провозглашал: «Отныне впредь на вечные времена и в потомственные роды жалуем всему российскому благородному дворянству вольность и свободу». Дворяне могли служить и в России, и в союзных ей европейских государствах, могли переходить из статской службы в военную, и наоборот, свободно выезжать за границу и возвращаться обратно. Особым пунктом дворянам вменялось в обязанность обучать своих детей, а те, у которых такой возможности не было, могли присылать их для воспитания за счет государства в Шляхетский кадетский корпус.

Этот манифест надолго пережил Петра III. Его основные положения вошли в «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства», изданную 21 апреля 1785 года Екатериной II. Возникает вопрос: являлся ли Петр III автором или просто инициатором такого фундаментального законодательного акта? Историк князь Михаил Михайлович Щербатов, в 1762 году служивший в гвардейском Семеновском полку в чине капитана и хорошо знавший придворные коллизии, сообщает в своем самом известном историко-публицистическом труде «О повреждении нравов в России», что автором манифеста был секретарь Петра III Дмитрий Васильевич Волков, а история создания этого документа весьма курьезна.

Дело было в том, что Петр III незадолго перед тем увлекся одной из первых красавиц Петербурга – княжной Еленой Степановной Куракиной, – и ему нужно было улизнуть к ней хотя бы на одну ночь от опостылевшей ему Елизаветы Воронцовой, о которой Щербатов писал: «Имел государь любовницу – дурную (то есть некрасивую) и глупую графиню Воронцову, но ею, взошед на престол, доволен не был, а вскоре все хорошие женщины под вожделение его были подвергнуты. Уже упомянутая выше княгиня Куракина была привожена к нему на ночь Львом Александровичем Нарышкиным, и я сам от него слышал, что бесстыдство ее было таково, что когда по ночевании ночи он ее отвозил домой поутру рано и хотел для сохранения чести ее, а более, чтобы не учинилось известно сие графине Елизавете Романовне, закрывши гардины ехать, она, напротив того, открывая гардины, хотела всем показать, что она с государем ночь переспала.