Клод Фаррер - Барышня Дакс

• Название: Барышня Дакс
• Автор: Клод Фаррер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0300-4

Клод Фаррер (наст. имя Фредерик Баргон, 1876–1957) – морской офицер и французский писатель, автор многочисленных «экзотических» романов и романов о морских приключениях. Слабость женщины и сила мужчины, любовь-игра, любовь-каприз, любовь-искушение и любовь, что «сильна, как смерть», – такова мелодика вошедших в сборник романов и рассказов писателя.

«Барышня Дакс» – роман «воспитания чувств» и «утраченных иллюзий» Алисы Дакс. Из пасмурного Лиона мы следуем за героями в Швейцарские Альпы и Монте-Карло – романтические прогулки под луной, нежные объятия и страстные поцелуи, дуэль, когда на карту поставлена честь дамы. «Барышня Дакс закрыла глаза, чтоб лучше представить себе эту аллею, где только что решилась ее судьба… С закрытыми веками она видела сумеречный пейзаж. Деревья простирали осенние ветви. Почва усеяна желтыми и белыми листьями. Потом ее плечи задрожали под мягкой лаской обнимавшей их руки… И бесконечно нежный голос прошептал восхитительную фразу: «Разве вы не знаете, что вы красивы?..»

---

Тогда Фужер взял ее за руку:

– Кармен, – совсем тихо сказал он, – Кармен… Зачем вы это сделали? Зачем так скоро?

Она отступила на шаг:

– Молчите! Я уже сказала вам зачем… Друг мой, что толку возвращаться к этому. Лучше поговорим про вас. Как идут ваши дела? Вы ехали на свидание?

Он сделал безразличный жест:

– Да, на сомнительное свидание. За барышней Дакс очень следят. Не без труда мне удалось предупредить ее, чтоб она взяла письмо, которое было послано до востребования. С тех пор я каждый вечер жду ее на углу одной из дорожек парка, куда, я надеюсь, придет моя невеста. Когда она придет, мы придумаем что-нибудь.

– Это романтично. А вы давно уже караулите на углу вашей дорожки?

– Только два дня. По вечерам, от четырех до пяти.

– Час поэтический и сумеречный. Я поеду с вами, хотите?

Он предостерегающе поднял руку:

– Ну нет!

– Я пошутила! Довольно говорить об этом. Раз, два, три. Прощайте.

– Но я еще увижу вас?

– Надеюсь, нет.

Он невесело улыбнулся. Приказание кучеру отдала на сей раз она:

– Парк Золотой Головы!

IV

Было уже довольно темно. Большие деревья парка, сплетая свои еще покрытые листьями ветви, удваивали серый покров облаков. Солнце, готовое скрыться за холмами Круа-Русс, тусклым светом освещало город.

Фужер, медленными шагами, одиноко расхаживал по сырой, поросшей мхом аллее; сумерки были холодные. Легкий туман заволакивал дали. По левую руку просторный луг, где паслись лани и олени, темнел и уходил в сторону едва видимого горизонта, справа четко вырисовывался силуэт ротонды, обнесенной решеткой с птицами и обезьянами, и она казалась совсем маленькой у подножия высоких старых деревьев.

Фужер остановился перед ротондой, которую он назначил местом свидания. Поблизости тянулся французский цветник, и слишком изобретательный садовник изобразил на поле густых растений с короткими лиловатыми стеблями геральдического льва из серо-зеленой кашки, украсив его голубоватым дерном и обрамив красными цветочками. Фужер поглядел на пестрого зверя, усмехнулся и прошел дальше.

Было поздно; сегодня барышня Дакс не придет уже, как и все предыдущие вечера.

«Конечно, парк находится недалеко от ее дома. Но молоденькой девушке нелегко уйти из дому, полного людей».

Под сводом нависших веток дорожка была темна и таинственна, как заколдованная тропинка из волшебных сказок, что ведет ко дворцу спящих красавиц. Небольшой мостик был перекинут через ручей, а за ним виднелись только тесно стоящие стволы и густой кустарник, без всякого просвета. Это походило на мрачный и туманный лес, высокомерный и печальный. Буки, еще зеленые, как летом, перемешивали мягкую ткань своих листьев с тугим шелком бересклета, с матовой тафтой бирючины, с густой зеленью всюду вьющегося плюща. На огромных липах, осыпавшихся раньше других деревьев, оттого что зимний ветер раньше ударяет по их высоким верхушкам, были только обнаженные ветви – тонкое и сухое кружево, покрывавшее небо как бы громадной паутиной. И их опавшие листья, желтые с одной стороны, белые с другой, покрывали землю золотыми и серебряными пятнами. Три рыжих сикомора охраняли вход в хижину с соломенной кровлей, над которой вился дымок. Тополь взметнул к небу острую вершину. Тишину нарушали только слабые крики невидимых птиц.

– Нелегко найти что-нибудь красивее этого, – прошептал Фужер.

Он с наслаждением вдохнул влажный запах земли и деревьев.

«Следовало бы, – подумал он, – медленно гулять по ковру мертвых листьев, держа за руку взволнованную женщину, которая не произносит ни слова. Следовало бы наслаждаться свежестью этого леса, от которого веет осенью, и продолжить прогулку до поздней ночи, отдалить зовущий час возвращения во тьму, возвращения, когда сплетаются руки и сливаются уста. Так можно было бы быть достойным божественной радости вместе трепетать и вздрагивать от лунного холодка и от суеверного страха, которым полны ночные леса. Мы чудом спаслись бы от будничной жизни и вошли бы в царство снов».

Когда он дошел до этого места своих размышлений, среди стволов буков и лип мелькнуло светлое платье. И барышня Дакс, приближавшаяся почти бегом, перешла через небольшой мостик в конце таинственной аллеи.

V

– Добрый вечер! – сказал Фужер.

Он говорит самым спокойным и самым светским тоном; совсем, как он говорил бы в какой-нибудь гостиной, у госпожи Терриан или даже у самой госпожи Дакс.

И барышня Дакс, онемевшая от волнения, позволяет ему взять ее руку.

– Очень мило, что вы пришли, – продолжает Фужер. – Очень мило. Вам удалось уйти одной из дому, не вызвав никаких криков? Ваша вылазка не была слишком опасной?

Барышня Дакс начинает улыбаться, но еще не находит слов.

– Я уже отчаивался увидеть вас сегодня. Вы понимаете: остаться с носом позавчера, остаться с носом вчера. И я не решался написать вам еще раз: почта до востребования для вас, должно быть, доступна не более, чем парк Золотой Головы. Кроме того письма, это все равно что ничего – как следует объясняться можно только в разговоре.

Долгое молчание. Они расхаживают в почти непроницаемой тени больших деревьев. Барышня Дакс прячет обе руки в муфте и смотрит в землю.

– Вы, вы думаете… – Теперь Фужер на мгновение останавливается: нелегко болтать с немой! – Вообразите, я получил ваше письмо в Монте-Карло. В прошлую среду. Поздно вечером. Так поздно, что даже не сразу прочел его. Я дождался следующего утра. Тем не менее я выехал с первым же поездом, который уходил в то утро.

При слове «Монте-Карло» барышня Дакс споткнулась о камень. И вот наконец она заговорила немного хриплым голосом:

– Вы оставили мадемуазель де Ретц в Монте-Карло?

– Да, конечно. То есть нет. Кармен де Ретц раньше меня покинула Монте-Карло.

– Раньше вас…

Смуглые щеки барышни Дакс стали пурпурными.

– Раньше вас. Так, значит, вы уже были… были не вместе?

– Нет, нет. Конечно, нет. Все было кончено. Вы помните… Я сказал вам в Сен-Серге: прихоть. Это была прихоть, и ничего больше.

Барышня Дакс поднимает глаза. Она снова опускает их и лепечет:

– И все же… Она очень красива, Кармен де Ретц.

– Ба!.. – произносит Фужер.

Снова молчание, на этот раз менее долгое, чем прежде. Фужер прекрасно понимает, что лучше не допускать, чтобы Кармен де Ретц сделалась предметом разговора.

– Итак, видите: я сразу же примчался из Монте-Карло в Лион. И вот я здесь, готов дать вам совет, помочь вам. Но только… Что могу я сделать для вас?

Он взглядывает на нее. Мало-помалу кровь, которая сделала совсем темными ее смуглые щеки, отлила неведомо куда. Теперь барышня Дакс совсем бледна. И голос ее стал еще более хриплым, когда она говорит:

– Не знаю.

Так она очень красива, охваченная смущением и страхом. Когда она медленно идет, в ее движениях нет неловкости и резкости. И мгла сумерек делает ее более мягкой и тонкой, придает ей женственное очарование, которого у нее нет на ярком свету. Она красива. И Фужер приближается к ней и берет ее руку, чтоб продолжать прогулку:

– Вы не знаете… Подумаем немного. Подумаем вместе.

Как бы случайно они свернули с аллеи на боковую дорожку, более уединенную и более интимную.

– Скажите, объясните мне сначала: ваше замужество расстроилось, вы писали. Это уже дело решенное?

– Да.

– Вы с тех пор не видали вашего жениха?

– Нет.

– Я знаю, что разрыв произошел по вашему желанию. Как он принял этот разрыв?

– Не знаю.

Барышня Дакс раздумывает несколько мгновений, потом объясняет по мере сил и возможности:

– Я думаю, что он ищет в другом месте. Вначале он обиделся, оттого что папа не хотел предупредить его, надеясь, что я изменю свое решение. Тогда он пришел к нам, как обычно. Но я не вышла из своей комнаты. И пришлось сказать ему все. Он поссорился с папой и наконец ушел, хлопнув дверью.

– Превосходно! Ситуация ясна. Вы?

– Я…

Барышня Дакс грустно поникла головой. Фужер тронут и кладет руку на муфту, которая вздрагивает, и через мягкий мех он пожимает спрятанные руки.

– Вы!.. Вы маленькая девочка, перед вами еще вся ваша жизнь, и, благодарение Господу, ничто еще не испорчено в ней, оттого что вы избавились от этого глупого брака. Сколько вам лет? Двадцать? Двадцать лет – и такие глаза, такие черные и такие чистые. У ваших дверей будет толпиться целая вереница женихов, и вам останется только выбирать.

Барышня Дакс снова качает головой:

– Вам прекрасно известно… Вам прекрасно известно то, что я вам сказала: я никого не знаю. Я никогда не бываю в свете.

– Свет придет к вам! Неужели вы думаете, что вы можете пройти по улице без того, чтоб вас не заметили?

– Заметили. Быть может. Но не искали. Не любили!.. Любят только красивых женщин.

– Ну так что? Я полагаю, вы сами знаете, что вы красивы?

– Я?

Барышня Дакс сразу остановилась в изумлении. Фужер тоже останавливается: