Клод Фаррер - Барышня Дакс

• Название: Барышня Дакс
• Автор: Клод Фаррер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0300-4

Клод Фаррер (наст. имя Фредерик Баргон, 1876–1957) – морской офицер и французский писатель, автор многочисленных «экзотических» романов и романов о морских приключениях. Слабость женщины и сила мужчины, любовь-игра, любовь-каприз, любовь-искушение и любовь, что «сильна, как смерть», – такова мелодика вошедших в сборник романов и рассказов писателя.

«Барышня Дакс» – роман «воспитания чувств» и «утраченных иллюзий» Алисы Дакс. Из пасмурного Лиона мы следуем за героями в Швейцарские Альпы и Монте-Карло – романтические прогулки под луной, нежные объятия и страстные поцелуи, дуэль, когда на карту поставлена честь дамы. «Барышня Дакс закрыла глаза, чтоб лучше представить себе эту аллею, где только что решилась ее судьба… С закрытыми веками она видела сумеречный пейзаж. Деревья простирали осенние ветви. Почва усеяна желтыми и белыми листьями. Потом ее плечи задрожали под мягкой лаской обнимавшей их руки… И бесконечно нежный голос прошептал восхитительную фразу: «Разве вы не знаете, что вы красивы?..»

---

– Нет.

У господина Дакса был принцип: в делах и во всем остальном никогда не говорить двух слов, когда достаточно одного.

Тем не менее он сделал знак чернорабочему, и тот прошел впереди него в склад, держа в руке электрический фонарь.

Тюки шелка были разложены в полном порядке, геометрически правильно один на другом. Ровные проходы между ними открывали к ним полный доступ. Это был как бы город, распланированный по линейке, – шелковый город с очень узкими улицами. В конце одной из этих улиц господин Дакс остановился перед раскрытым тюком, из которого выглядывали золотистого цвета мотки, похожие на пышные косы белокурой женщины, свитые и заплетенные.

Господин Дакс взял наудачу моток и смял в руке скрипучий шелк.

– Вот, – сказал он, – вы узнаете? Два куска, двадцать два – двадцать четыре. Тридцать шесть франков двадцать.

– Черт возьми! – вскричал фабрикант. – Ваш шелк кусается!.. Послушайте, Дакс, давайте говорить серьезно, знаете вы, что цены падают, а? И еще упадут, голубчик мой. Русских колотят все время, но до мира еще далеко.

– Знаю, – сказал Дакс. – Тридцать шесть двадцать.

– Тридцать шесть двадцать! Да вы больны! Как мне втолковать вам, что через неделю ваш кантонский шелк не будет стоить и тридцати пяти. Продайте же, черт вас возьми! Ну что, тридцать шесть, идет? Вы сами знаете, на рынке полно шелка!

– Знаю, – повторил господин Дакс, – тридцать шесть двадцать.

Он не отступал ни на йоту, упрямый, как мул, хладнокровный, как каменная глыба.

– Господь с вами, затвердили все одно и то же. Как, из-за несчастных шестнадцати тюков вы готовы потерять клиента?!

У него захватило дух, и он остановился, чтоб передохнуть. Как раз этим злополучным мгновением воспользовался робкий голос, чтобы прошептать за спиной господина Дакса:

– Добрый вечер, папа!

Господин Дакс, флегматичный с клиентом, оказался куда менее флегматичен по отношению к дочери и встретил ее без всякой нежности.

– Ты? Чего тебе надобно здесь?

И не дожидаясь ответа:

– Уходи. Ступай в контору. Я занят. Униженно и покорно барышня Дакс отошла к двери и молча стала ждать.

Сколько бы ни проповедовал аббат Бюир, тяжело было переносить такое обращение в присутствии стольких чужих. Ей двадцать лет, она уже не девочка.

Какая унылая эта контора. Такая темная, что даже днем нельзя обойтись без лампы. Резкий свет из-под абажуров зеленого картона бросал на потолок круглые тени.

Тем временем там, на складе, покупатель шумно и пространно отстаивал свои интересы; и отрывистый голос господина Дакса отвечал на все его разглагольствования:

– Тридцать шесть двадцать.

Барышня Дакс с волнением услышала звучную брань. Толстый фабрикант в бешенстве устремился к двери.

– Ни за что! Провалитесь вы на месте!

Он толкнул девушку и, внезапно застыдившись, стал извиняться:

– Виноват, барышня!.. Я не думал, что вы здесь. Прошу прощения…

Он лепетал оттого, что весь его гнев как рукой сняло от улыбки на этом свежем, юном лице.

И так как господин Дакс, в свою очередь, выходил из склада…

– Послушайте, старина, не будем ссориться. И разница-то всего в сто сорок четыре франка. Я беру шестнадцать тюков по вашей цене! Решено. Эта красивая высокая девушка – ваша дочь?

Одно мгновение у барышни Дакс было смутное и нелепое сознание, что она, такая незаметная, непонятным образом способствовала удачной продаже шестнадцати тюков шелка. Но едва покупатель ушел, как господин Дакс не замедлил показать ей, как глупа была эта мысль.

– Теперь ты. Зачем ты пришла мешать мне?

Барышня Дакс заговорила совсем тихо. Ей казалось, что все пятеро служащих, склоняясь над своей работой, поглядывают на нее, посмеиваясь.

– Мама прислала меня…

– Опять! Можно подумать, что дома нет телефона!

– Сказать тебе, что господин Баррье сегодня обедает у нас.

– Ну?

– И маме очень бы хотелось, чтобы обед был ровно в половине восьмого.

Господин Дакс, увлекаясь делами, обычно возвращался домой с большим опозданием; и госпожа Дакс, помешанная на аккуратности, никогда не теряла случая устраивать ему из-за этого сцены. Бедная Алиса часто служила буфером между их вечно враждебными наклонностями. На этот раз случилось то же самое; господин Дакс, взбешенный, пожал плечами:

– Я здесь не для своего удовольствия, не так ли? Если твоя мать не знает этого, можешь ей так и сказать.

И барышне Дакс пришлось убраться.

VI

Стоя перед своим зеркальным шкафом – в ложном стиле Людовика XVI, чрезвычайно богато отделанным, – барышня Дакс сняла шляпу.

В зеркале отражалась красивая девушка, статная, гибкая, не худая, с ласковыми черными глазами, с густыми черными волосами. Но барышня Дакс не понимала своей здоровой красоты и огорчалась, что она не белокура и не бледна. Ее идеал красоты был деликатен до последней степени; она обрела его однажды, увидев на шоколадной обертке изображение, называвшееся Меланхолия – изображение прозрачной девы с романтической прической.

Барышня Дакс бросила шляпу на кровать из того же комплекта, что и зеркальный шкаф, посмотрела на алебастровые часы, которые красовались на камине между двумя канделябрами – тоже из комплекта, – подобно священнику в одеянии, стоящему рядом с двумя детьми из церковного хора. Хорошо, что ей удалось незамеченной пройти в дверь, подняться по лестнице, скрыться у себя в комнате, и «мама» не выскочила из засады на лестнице или в коридоре, и не разразилась без всякого повода одна из тех сцен, которые происходили в доме с утра до ночи! Часы утешили ее: до обеда оставался добрый час. Барышня Дакс, довольная, заходила мелкими шагами по комнате, думая, как бы занять время. С письменного стола ее манила книга госпожи Крован. Барышня Дакс колебалась: эта книга, такая увлекательная, была, пожалуй, слишком мирской, ее, быть может, опасно читать в вечер после исповеди. Лучше взяться за работу.

Вышивка ожидала ее в рабочем ящике: овечки, приятно размещенные в овале, для восхитительной спинки кресла. Да, работать или размышлять…

Барышня Дакс оперлась на подоконник. Дом – небольшой особняк, новый и комфортабельный, – выходил на Парковую улицу, которая, собственно говоря, является одной из набережных Роны. Комната барышни Дакс выходила на эту набережную. Но два ряда густых платанов закрывали вид, и барышня Дакс могла видеть у самых своих ног только треугольник панели и параллелограмм мостовой, обрамленные зеленой листвой. И ничего больше. Ничего, что могло бы отвлечь душу от размышлений.

В дверь постучали.

– «Общественное Благо», барышня.

«Общественное Благо» – большая вечерняя лионская газета; формат, тип и стиль «Debats».[8] Барышне Дакс было официально разрешено читать ежедневно эту благонамеренную газету, за исключением романов-фельетонов, которых барышням читать не следует.

Барышня Дакс развернула «Общественное Благо».

Передовая… Политика… Финансовый бюллетень… Барышня Дакс перескочила их и стала искать, в первую очередь, происшествия, потом русско-японскую войну. Она прочла по порядку с большим сочувствием о несчастьях, постигших госпожу Дюпон (улица Бад'Аржан, 47) и укротителя Иррауди, – первую переехала телега, у второго отгрыз руку по локоть тигр Эксельсиор. Дальше «Общественное Благо» сообщало о победах генерала Куроки над генералом Куропаткиным при Кяо-Тунг и Сио-Яне. Барышня Дакс добросовестно стала искать в географическом атласе Сио-Янь и Кяо-Тунг, но не нашла ничего похожего. Затем она, как добрая француженка, вознегодовала на японцев, пожалела русских и свалила все на предательство.

Теперь она дошла до Литературного обзора. Вся хроника была посвящена одной книге, новому роману, который, по-видимому, очень нашумел. Барышня Дакс, как полагается, не читала романов. Но ее удивило заглавие этого романа и еще больше удивило ее имя автора: «Не зная почему» Кармен де Ретц. Кармен де Ретц? Дама?.. Кто бы могла быть эта женщина, которая написала произведение под таким странным заглавием?.. Барышня Дакс просмотрела заметку. Но она ничего не нашла в ней про госпожу или барышню де Ретц. Вопреки обычаю, критик писал о романе, а не о романисте. Во всяком случае, барышня Дакс узнала, что «Не зная почему» не было заурядным произведением. Напротив.

У этого произведения больше достоинств, – писал журналист, – чем нужно для действительно ценной книги; у него есть также и недостатки; но недостатки почтенные. Один из недостатков – это то, что в одной и той же книге ярко выраженный скептицизм соединяется с безграничной страстностью. Но этот недостаток ставит ее бесконечно далеко от книг, сочиненных слишком ловким литературным ремесленником. Роман Кармен де Ретц разрушает много застывших форм, бьет по многим привычкам, опрокидывает много предрассудков.

Предрассудков, увы, слишком много! Есть предрассудки, которые укрепляют веру и нравственность; и эти два старые пережитка, как бы ни бранили их, все-таки содержат много хорошего; я не знаю, чем заменили бы их те, кто старается стереть их с лица земли. Кармен де Ретц принадлежит к этой воинствующей плеяде. Это вдвойне досадно, оттого что прекрасный талант защищает далеко не прекрасное дело. Юные девушки не станут читать «Не зная почему»; даже молодые женщины и те поступят правильно, воздержавшись от этого чтения. Нужно иметь закаленное воображение, чтоб не закружилась голова от стольких блестящих парадоксов, стольких прекрасных, обольстительных и лживых речей, под которыми таится одно лишь ужасающее отрицание, всеразрушающее отрицание добра и зла.