Газета Завтра - Газета Завтра 832 (96 2009)

• Название: Газета Завтра 832 (96 2009)
• Автор: Газета Завтра
• Жанр: Публицистика

---

Ну, и начинаешь думать уже после прочтения романа — быть может, неоднократного его прочтения… "Сюжета тебе хочется… Ишь, какая цаца гнилая".

А где он в жизни нашей, сюжет-то? Ведь ничего более бессюжетного, чем жизнь россиянская, и придумать-то нельзя. И в самом деле — вся она состоит из фрагментов каких-то непрестанно усугубляющихся безумств, напоминающих то ли вялотекущую белую горячку, то ли нарастающий в своей интенсивности наркотический бред.

Можно ли и нужно ли требовать сюжета от художника, живописующего россиянскую жизнь и пытающегося проникнуть в ее мистическую глубину?

По мне — так и не обязательно вовсе, ибо иррелевантно реальности. Пускай уж будут себе фрагменты… И пускай они плавают себе в чем Бог на душу автору положит.

Тут именно эти фрагменты и важны. А еще — общий метафизический импульс, который к такой банальности, как "сюжет", свести нельзя. Обойдемся без сюжета!

НОЛИ СНАРУЖИ И ВНУТРИ НАС

О чем все-таки этот роман, если смотреть на вещи шире? И что же, в конце концов, представляет собой тот "ноль", о пребывании возле которого ведет речь Натан наш Дубовицкий? (Я высказал догадку, что им может быть Плакса, но это лишь догадка...).

Дать однозначные ответы на эти вопросы нельзя. Ибо, как и в случае с любым эзотерическим текстом, смыслы здесь лежат иерархическими пластами, и в каждом пласте имеются свои ответы на свои вопросы.

Как-то мне, тогда еще не читавшему роман, пришла в голову совершенно чудовищная мысль, которая буквально сотрясла и на многие недели омрачила мое сознание. Я почему-то подумал, что в романе Сурков ведет речь о своей работе под началом Дмитрия Анатольевича нашего Медведева. Причем, если вдуматься, подобная мысль совершенно естественна — ну, о чем, скорее всего, может писать первый заместитель руководителя администрации президента РФ? Так-то оно так… Но ведь это же — страшно. "На что руку поднял?" Короче говоря, некоторое время я проходил сам не свой — у меня непроизвольно сжимались кулаки и ходуном ходили желваки.

Однако, прочитав роман, я понял, что он совсем не об этом. К счастью.

Если мы проникнем своим разумом в означенный литературный продукт чуть глубже поверхностного слоя феноменальной жизни, сплошь заполненного гиперреальными сценками и образами торжествующего сюра, то обнаружим некий общий и во все частности проникающий эсхатологический смысл. Говоря вкратце, этот роман — об обнуленности всего нашего бытия и наших смыслов — тех смыслов, которые по идее должны заставлять нас жить, а иногда даже умирать.

То, что мы наблюдаем сегодня в россиянской федерации, да и не только в ней, а много еще где на постсоветском пространстве, есть крах, опустошение, демолиция всех когда-либо озвученных и предложенных "россиянам" и прочим постсоветянам смыслов, значений и дрeм — серая дырка, ground zero , подобный тому, что остался в Нью-Йорке на месте башен-близнецов.

(Каков, однако, черный Божественный юмор: от перестроечного "Города Зеро" остался россиянский ground zero .)

Беда, впрочем, не только и не столько в обнуленности этой "фэдэрации" как таковой. В конце концов, жертва геополитического аборта запрограммирована на обнуление, и ничего странного для людей понимающих в этом нет. Беда в том, что РФ есть вторичный (через посредство СССР) дериватив исторической России. И прежде чем благополучно обнулиться самой, РФ обнулила все смыслы российской истории — те смыслы, которыми Россия прирастала столетиями.

Ну, РФ — это фигурально, конечно. На самом деле, все сделали люди — конкретные люди.

Да вот хотя бы и Владислав Юрьевич, например. Птенец гнезда ЕБНова. Ударник подковерного труда. Любимое детище "семьи", немало измыслившее для того, что "линия ЕБНа" не пресеклась раньше времени, чтобы ЕБН, а за ним и ВВП — каждый в свое время — благополучно и беспроблемно удвоились.

Образно говоря, Владислав Юрьевич — а с ним и пребывающий в астральном теле молочный брат его Натан — приложили руку к штурвалу того самолета, что влетел в здание исторической России (в форме ее первичного советского дериватива) и оставили на его месте пепелище, тот самый ground zero, которым и является, по существу, современная Россияния. Только вот наше "9/11" продолжалось не день, не неделю, не месяц и даже не год, а много-много лет. Двое из трех уже и не помнят, когда, как, почему и при каких обстоятельствах это началось — иные потому, что еще не осознавали себя в то эпическое время, иные же — по причине засоренности мозгов (о том, как и почему все "это было-было", "нам уже рассказывали" — и не один раз) или прогрессирующего старческого слабоумия.

И трудно, ой как трудно мне представить, чтобы Владислав Юрьевич никогда об этом не думал, наедине с собой в этом себе не признавался, ну и, конечно же, не делился бы своими соображениями с любезным Натаном Юрьевичем. Так что появление "Околоноля" — это интересный знак. Не знак даже, а message. Неужели забрезжило? Неужели вызревать нaчало (а то и вызрело!) осознание тщеты всех россиянских дел — копошения в трупе забитого советского мамонта, стяжания сокровищ убиенной советской тещи? Ведь именно о смертельной тщете этих дел, о бесплодности "великой россиянской мечты" и движущих россиянским человеком "идеалов" и мечтаний и повествует роман. В нем смерть — смерть кромешная. Мертвецы, мертвецы кругом… Копошатся, копошатся… и — главное — не понимают, что они уже мертвы. И дела их мертвы. И мечты. И планы.

"Околоноооля" — это о мертвых, о мертвечине, о приближении к точке Абсолютного Ноля по Кельвину, когда всякая жизнь прерывается.

Или-таки нет? Может быть, ноль воспринимается Натаном Дубовицким и в каком-то ином — и даже где-то положительном — смысле? Может, ноль — это дно? А когда дно достигнуто, ноль становится точкой роста. Началом нового цикла. Вот только что собирается выращивать или строить на своем ground zero Натан есть величина неизвестная. Когда знакомишься с проповедью Егора на квартире Музы Мерц, в голову приходит мысль: человек продает православие от Жака Аттали. Тоже ведь штришок…

"Освобождение жизни от смерти и зла", "воскресение во плоти" и бессмертие в ней же — это, конечно, великие, христианские цели. Но вот только когда разворачивают детали, обнаруживается подмена, да-с… Кондовая такая, с "вибрисами резиновыми".

"Вечные будем, да. И кто был до нас — воскреснут. И этого добьется человек техническими средствами. Молиться перестанет, в церкви ходить перестанет, а верить — не перестанет. И жалеть жизнь — будет. Изобретет приспособление для жизни вечной…".

"… так загоним смерть еще дальше. А там, еще немного совсем — клонирование, биотехнологии, генная инженерия. И нет ее вовсе, а только жизнь вечная и любовь".

А вот и оно, "жакатталическое", номадически-бедуиновое, с запахом верблюжьих лепешек и ослиной мочи: "Техника… освободит и от самой смерти. Мы будем сделаны из неизнашиваемых либо легко сменяемых частей и материалов…" . Да-да, как же, помним и где-то даже понимаем…

Это из серии про тех олигархов, которые "бабла накопили, а теперь Боженьке не доверяют" — что обеспечит-де им Боженька адекватное дивидендам VIP-обслуживание на том свете. И вот мечтают они теперь добиться бессмертия "техническими средствами". Подкормить кое-кого "баблосиками", чтобы изобрели им "приспособление для жизни вечной". Или пилюлю какую. Или отвар. Или сок из свежевыжатых младенчиков. Уж эти действительно — "верить не перестанут". Только вот не в Боженьку, а доктора Франкенштейна.

Не о той "вечной жизни" благовествует Егорушка, ой, не о той … И это тоже своего рода ноль — ноль вместо спасения. Вывернутая, как рукавица, в ноль вечность.

Аналогичный во многом случай подмены зафиксирован, кстати, в фильме "Главное — любить" (L'Important C'Est D'Aimer), что снят режиссером Анджеем Жулавски по мотивам текста, написанным Кристофером Фрэнком. Там тоже как бы на Боженьку намекают. И на Евангелие. Боженька-де завещал. "Главное — любить", а кого и как — есть вопрос как бы второстепенный. Можно и христианскою любовью. А можно и посредством свального греха. "Мужчина с мужчиной" и "женщина с женщиной" — тоже, наверное, можно. Ведь любят же! А мужчина с ишаком? А женщина с конем? Можно. Если любят друг дружку, то всё можно. "Только пах берегите".

Короче, есть, друзья, такие слова резиновые, в которые можно запихнуть любые (часто противоположные) смыслы. С их помощью можно оправдать что угодно и одновременно что угодно дискредитировать. Такие слова очень любят манипуляторы. "Любовь". "Империя". "Жизнь вечная". Это для них, как феромоны.