Евгений Спангенберг - Записки натуралиста

• Название: Записки натуралиста
• Автор: Евгений Спангенберг
• Жанр: Природа и животные

Книга известного советского зоолога и натуралиста Евгения Павловича Спангенберга (1898–1968) вводит читателя в прекрасный мир живой природы. В увлекательной форме автор рассказывает о жизни зверей и птиц на свободе и в неволе, учит заботливо и бережно относиться к природным богатствам нашей Родины. Для широкого круга читателей.

---

Недели полторы прошло после этого разговора. Как-то вечером я возвращался домой с охоты. Уже темнело, когда я наконец добрался до знакомой болотины и, пощупав рукой в густой прибрежной осоке, извлек оттуда длинный шест. На него я обычно опирался при переходах по скользкой кладке через опасную трясину. Еще не наступили настоящие сумерки, однако с запада, медленно клубясь, наползала тяжелая грозовая туча. Она заволокла большую часть неба и окутала в сумрак притихшую природу. Как и перед всякой грозой, на короткое время стих ветерок, замолчали дневные птицы, но не слышно было и голосов ночи. Только среди кустарников, покрывающих окраины болота, монотонно трещала болотная птица — большой погоныш. «Урррр, урррр, уррр», — с короткими паузами отчетливо звучал его металлический голос.

Я осторожно перешел на противоположную сторону, тщательно запрятал в заросли шест и, зайдя в неглубокую воду, решил обмыть грязь с сапог. В этот момент пробежал ветерок и стих в низине. Затем налетел новый, более сильный порыв ветра, зашумели осока и листья кустарников. Я был в легкой рубашке, вспотел перед этим и тотчас почувствовал свежесть и сырость. Сразу кругом стало мрачно и неуютно. «Ничего, — подумал я, — теперь дом рядом, деревня — рукой подать», — и бодро зашагал по знакомой тропинке. Но вдруг сквозь шум непогоды услышал за спиной явственный шепот. Он долетел до моего слуха из-за качающихся кустов, разросшихся по краям трясины. И вместо того чтобы прибавить шагу и до грозы успеть возвратиться домой, пораженный странным звуком, я замер на месте.

За свою жизнь я слышал голоса разнообразных наших животных, но этот странный шепот слышал впервые. Кто мог издавать эти звуки в трясине? Но кругом только шумел ветер, шелестела листва, и поразивший меня звук повторился лишь, когда я двинулся дальше. «Чу-пит-трр», — явственно услышал я шепчущие звуки в болоте. Казалось, что из-за потемневших кустарников кто-то неизвестный показывает на меня пальцем и шепчет кому-то другому непонятные фразы: «Чу-пит-трр, чу-пит-трр». Голос вскоре затих, вернее, болото осталось далеко позади, и странный шепот уже не достигал моего слуха. Кругом рвался и шумел ветер, где-то на островах Имана жалобно кричала сова, квакали лягушки, да под порывами ветра скрипела и хлопала калитка в деревне.

«Вот тебе и слушай рассказы о болотине, где даже не поют птицы, — думал я, ложась спать в этот вечер. — Чего доброго, утопленников бояться будешь, и тогда болотину за два километра обходить придется. Но кто же все-таки мог шептать в болоте?»

Позднее этот шепот не пугал меня, не действовал на мое воображение. Я выяснил, что так кричит японский перепел, образующий в Восточной Сибири и в Уссурийском крае особую географическую расу нашей обыкновенной перепелки. Он обитает не только в полях и на сухих травянистых участках, но и в заросшем высокой травой болоте. Здесь в вечерние сумерки особенно часто удается слышать его странные крики. «Чу-пит-трр», — шепчет неподалеку от вас птица, «чу-пит-трр», — в стороне откликается ей другая.

Однако я так увлекся рассказами о перепелах на свободе, что совсем забыл об однокрылом перепеле, о котором упомянул в самом начале. Этот перепел долго жил в нашей семье. Все привыкли видеть птицу, бегающую свободно по комнатам, привыкли к ее весеннему крику и как-то мало обращали на нее внимания. Живет и живет птица, никому не мешая, вот и все. Вероятно, так же относился перепел к окружающим его людям и к нашей охотничьей собаке Маркизу. Людям он старался не попадать под ноги, и если кто-нибудь из посторонних хотел взять его в руки, он пытался взлететь в воздух. Птица делала сильный прыжок вверх, взмахивала единственным крылом и, перевернувшись несколько раз в воздухе, беспомощно падала на пол.

Маркиза перепел совсем не боялся. Вскочит, бывало, на спящую на полу собаку, примет соответствующую позу и громко прокричит свою звучную песню. Поднимет голову собака, посмотрит на птицу сонными глазами и, сладко потянувшись, вновь задремлет. И только в тех случаях, когда бесцеремонная птица слишком надоест собаке, умный пес уйдет и уляжется в более спокойном месте.

НЕИЗВЕСТНОЕ ГНЕЗДЫШКО

Смена погоды часто происходит на вечерней и утренней зорях. Иной раз после непогожего дня, при заходе солнца, вдруг стихнет ветер, поднимутся тучи и наступит тихая, безмятежная ночь. В этот же раз, напротив, на заре погода как-то сразу испортилась. Заходящее солнце потонуло в тяжелых клубящихся тучах, наступила гнетущая тишина. Когда же совсем стемнело, внезапно под Порывами ветра глухо зароптали вершины елей, зашелестели листвой молодые осинки. Надвигалась гроза.

Предвидя дождь, я с особенной тщательностью выбрал место, настлал лапник и растянул над ним маленькую походную палатку. не напрасно. Не успел я закончить приготовление к ночевке, как налетел ураган, ветер завыл, закачались, заскрипели деревья.

Я поспешил в свое убежище, прилег и, прикрывшись курткой с тревогой стал вслушиваться в дикие звуки непогожей ночи. Ветер усиливался с каждой минутой, сверкала молния, грохота гром. Мне было досадно, что, охотясь, я опять зашел далеко от дома и в такую погоду вынужден буду ночевать в глухом, негостеприимном лесу. Да, хороша грозовая ночь дома, когда непогода бушует за окнами, а вас окружают близкие люди, уют и тепло А впрочем, сколько гроз провел я среди природы, а потом всегда вспоминал их с большим удовольствием. Гроза с детских лет производила на меня сильное впечатление. Она одновременно привлекала, восхищала и пугала меня. Что-то чудное и жуткое кроется в ней.

В эту ночь я долго не мог заснуть — лежал и слушал, как свистит ветер, как скрипят и стонут старые ели. И под эти звуки мне с особенной ясностью вспоминалась одна из гроз, пережитых когда-то на Дальнем Востоке. Страшная была эта гроза и особенно запомнилась мне потому, что во время нее в мои руки не совсем обычно попало гнездышко неизвестной мне маленькой птички. Смешно вспомнить, но много хлопот позднее доставило мне оно.

Лежа в палатке в грозовую ночь, я и решил написать этот рассказ, назвав его «Неизвестное гнездышко». Однако чтобы он был понятнее, я должен рассказать сначала о некоторых моих поездках, во время которых собиралась моя коллекция.

— Нашел время возиться с гнездом, — ворчал мой приятель. — Надо закусить да выспаться после бессонной ночи.

Но я не обращал внимания на слова Сергея. Удобно усевшись на полу у открытого чемодана, я неторопливо уложил в него сначала сухую осоку с пухом, взятую вчера из гнезда утки, а затем шесть ее крупных белых яиц. Перед тем как положить каждое яйцо я внимательно осматривал его скорлупу — нет ли на ней трещинки или вмятины. Это особенно раздражало моего товарища.

— Ты будешь завтракать или нет? — вышел он, наконец, из терпения.

— Сейчас уложу и тогда буду, — заканчивая укладку, ответил я. — Ну, вот и все, теперь я могу быть спокоен, что яйца будут целы. — С этими словами я закрыл чемодан и уселся за стол.

— Знаешь, Женя, — продолжал он, — если бы ты был во всем так аккуратен, как с гнездами, я бы считал тебя замечательным человеком. Но, несмотря на иронический тон приятеля, на усталость и болевшие ссадины, у меня было прекрасное настроение, и я предпочел отмолчаться. «Слово олово, а молчание золото». Что поделаешь? Ведь у каждого человека есть свои слабости. Есть, конечно, слабость и у меня, уже давно я начал собирать коллекцию птичьих яиц.

Как только я поступил в университет и стал часто выезжать в экспедиции, моя коллекция стала расти. Каждую весну я првозил несколько новых для меня кладок. Но уже тогда я строго придерживался известных правил научного коллекционирования: брал гнездо с яйцами лишь в том случае, если оно представляло научную ценность и могло способствовать изучению жизни той или другой птицы. Обязательным условием при этом я считал точное определение вида.

Многие птицы ведут себя у гнезд чрезвычайно осторожно, поэтому добыча их кладок давалась мне нелегко и требовала много времени и терпения. Однажды, например, пытаясь точно установить, какому виду принадлежали найденные яйца, я часов пять просидел среди высоких кочек в болоте. Меня кусали комары, обжигала мошка, но я продолжал неподвижно сидеть в засаде, в бинокль рассматривая странную птицу.

— Зачем вы себя так мучите? — удивлялась хозяйка, когда я с распухшим лицом и шеей вернулся домой и во время обеда рассказал ей, как это случилось.

— Да ведь это, хозяюшка, редкая птица, — уверял я ее. — Через три дня все пройдет, опухоль как рукой снимет, а редчайшее гнездышко у меня уже есть. Да и за птицей удалось понаблюдать, и об этом я обязательно напишу небольшую заметку.

Но я так и не сумел убедить собеседницу.

— Все это хорошо, — продолжала она, — но посмотрите, на кого вы похожи. — Она протянула мне зеркало.