Богдан Сушинский - АНТАРКТИДА:Четвертый рейх

• Название: АНТАРКТИДА:Четвертый рейх
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Фэнтези

Новый военно-приключенческий роман-версия «Антарктида- Четвертый рейх» известного писателя, лауреата Международной литературной премии имени Александра Дюма (1993 год) Богдана Сушинского посвящен событиям 1939-1943 годов.

В основу сюжета положены исторические факты, связанные с версией о закладке таинственной военной базы германских войск в Антарктиде, о создании там Четвертого рейха, именуемого в романе Рейх-Атлантидой, который, по некоторым данным, существует и поныне; и о создании германскими учеными «летающих тарелок». Сотворение этой Рейх-Атлантиды проходило под патронатом личного агента фюрера по особым поручениям Отто Скорцени.

---

Мало того, физически очень крепкая, мощного телосложения, эта полусаксонка-полунормандка и сама приобщалась к тренировкам, постепенно превращаясь в его спарринг-партнера. При этом Норманния никогда не скрывала, что и полюбила-то своего молчаливого и неотесанного Барона-Дровосека прежде всего за его необузданную силу и столь же необузданную ярость. А вскоре она и сама надела коричневую рубашку штурмовика СА, чтобы вместе с Теодором стоять в оцеплении, охраняя собрания нацистов.

– А ведь эти чертовы субмаринники знают о нашем высоком собрании почти все, что только можно знать, – молвил фон Риттер. – Готт, прикажите боцману: «По правому борту предкормовой бот – на воду!»

– Есть бот на воду!

Именно там, в Кильском военно-морском училище, еще будучи курсантом которого, Теодор Готт совершил на одном из судов экспедицию в глубины Арктики, он и получил свое новое, более престижное прозвище Полярный Барон.

Случилось так, что судно оказалось в ледовом плену, и большая часть экипажа ушла ледовыми полями в сторону острова Шпицберген, где ее вскоре подобрали островные спасатели. А физически выносливому барону фон Готту, с еще четырьмя матросами, приказано было остаться на судне, чтобы скалывать с бортов и палубы лед и вообще – всеми доступными средствами бороться за живучесть судна.

Через месяц двое из команды Готта не выдержали и тоже решили уйти в сторону Шпицбергена. Барон фон Готт, как мог, убеждал их не делать этого. Он предчувствовал их погибель и всячески пытался удержать на судне, которое представлялось ему тогда единственным реальным спасением.

В конце концов те двое все же ушли. Это было странное расставание: те, что оставались на судне, смотрели вслед уходящим, как смотрят идущим на эшафот; а те, что уходили, уже издали кричали остающимся: «Идем вместе с нами, иначе погибнете!» Они еще не догадывались, что уходят в небытие. В полную неизвестность. Еще один моряк умер на судне от воспаления легких.

Вот и получилось, что до весны, до спасения судна, дожили только двое, старшим из которых по-прежнему оставался курсант училища барон фон Готт. Вот после этой трагической зимовки, вместе с досрочным присвоением ему чина лейтенанта цур зее, Теодор и получил теперь уже зафиксированное в нескольких изданиях уважительное прозвище Полярный Барон, звучавшее значительно лестнее, нежели, давно оскорблявшее его Барон-Дровосек.

13.

Август 1943 года,

Германия. Остров Узедом в Балтийском море.

Ракетный центр «Пенемюнде».

Ни на одну из предыдущих машин этот дисколет похож не был. Сработанный по образу и подобию классического метательного диска – только диаметром более сорока и высотой около пяти метров, – он поражал красотой своих линий, серебристым отливом облицовочного металла и витражами рассеянных по всему периметру пилотской башни иллюминаторов.

Собирали этот шернеролет прямо здесь, в огромном подземном ангаре, поэтому вокруг него на всевозможных тележках и подставках покоилось множество каких-то мелких деталей. Однако и земная основа, и неземная нацеленность этого космического корабля уже были заложены в нем, они уже ощущались. И даже беглого взгляда было достаточно, чтобы Скорцени понял: этот дисколет создает не тот человек, который будет стремиться свое, в мыслях и чертежах не доношенное, творение как можно скорее воплотить в металл. Ибо этот создатель не на имя свое работает, а на вечность.

– И что вы по этому поводу думаете, доктор Браун?

– Видит Бог, что в этом проекте я всячески помогал Шернеру.

– Угрызения совести? Осознание высокой цели? А традиционная в таких случаях зависть?

– Без этого тоже не обошлось. Но со временем прошло. Часто прихожу сюда, когда в ангаре нет ни Шернера, ни вообще кого бы то ни было. Порой мне кажется, что я прихожу сюда, как язычник – к капищу, святому месту предков.

Слушая его, Скорцени медленно поднимался по приставной лестнице в салон корабля.

– Говорите, говорите, Браун, я внемлю каждому вашему слову!

– Здесь возникают какие-то особые ощущения, образуется какая-то особая аура, подобная тем, которые возникают в монастырских храмах.

– Охотно верю. Однако сам ничего особого пока не познал.

Скорцени вошел в кабину пилота, опустился в его кожаное кресло, внимательно осмотрел полукруглый, удобно расположенный пульт управления и на какое-то время забылся, словно уснул, не закрывая глаз.

– Скорцени, господин Скорцени! Штурмбаннфюрер! – с трудом вернул его к действительности барон фон Вернер. Встревоженный, он тоже поднялся по особо сконструированной лестнице и теперь пытался заглянуть оттуда в кабину. – С вами что-то случилось?

– Нет, почему вы так решили, барон? – выглянул штурмбанфюрер из кабины.

Вы сидите уже минут пятнадцать, – Не валяйте дурака, Браун, я лишь на минутку присел. – В том-то и все дело. В этом секрет. А ведь двигатель этого небесного ковчега пока не работает – Вернер внимательно проследил за тем, как Скорцени спускается, и, только лишь тот ступил на пол, направился к выходу увлекая за собой и первого диверсанта рейха. Обер-диверсанту вдруг показалось, что барон старается поскорее убраться из этого подземелья

– О времени – это вы доктор, что, всерьёз?

– Можно повторить в виде эксперимента, вот только не уверен что обязательно получиться.

[текст отсутствует]

– При этом он что-то сказал?

– Ни звука. Холодное каменное лицо. И все равно после этого случая они стали называть гиганта в комбинезоне инженер-ангелом.

– Надеюсь, вы приказали им молчать и не распространяться по этому поводу?

– Как и обо всем прочем, что они здесь видели и слышали. Под угрозой крематория.

Какого типа двигатель у этого чудовища?

– Здесь предусмотрено несколько типов двигателей: жидкостно-реактивный, воздушно-реактивный, но… Кроме них. существует и третий, какой-то секретный, который уже скрыт в теле дисколета, однако принцип работы которого Шернер пока не разглашает.

– Наверное, это оправданно.

– В какой-то степени – да. Насколько мне известно, этот двигатель связан с гравитационной энергией, не требует горючего, по крайней мере, в таких запасах, как обычный самолет, а главное, создает вокруг себя особый защитный гравитационный пояс, позволяющий дисколету мгновенно менять направление и высоту полета, развивая при этом огромную скорость. Кроме того, обычные снаряды не способны пробивать этот пояс, а значит, во время полета эта машина остается неуязвимой.

– Неплохие характеристики, – удивленно молвил Скорцени.

– Если они воплотимы, то мы действительно находимся на пороге создания оружия особого назначения, оружия возмездия.

Браун молча прошел мимо часового, вместе со Скорцени преодолел оцепление и лишь когда приблизился к своему «мерседесу», неожиданно сказал:

– Впрочем, все это, скорее, предположения, нежели реальные технические характеристики. Порой у меня создается впечатление, что Шернер и сам еще не разобрался в сути принципа этого двигателя, а посему плохо представляет себе, что, собственно, он сотворил.

– В вашем деле может случаться и такое?

– Мало ли какую деталь или какой чертеж может подсунуть вам здесь инженер-ангел! Я человек не впечатлительный, скорее наоборот, однако, пока вы отдыхали там, в кабине этого шернеролета, мне пришлось повидаться с самим Шернером.

Браун не успел опомниться, как могучая рука Скорцени впилась ему в плечо и со зверской силой развернула уже у самой дверцы автомашины.

– Где? Я спрашиваю; где вы его видели?!

– Рядом с его шернеролетом. Появился, проницательно взглянул на меня, словно спрашивал, какого черта я там ошиваюсь, затем поднял голову, чтобы посмотреть на кабину – и исчез. Понятно, что это какое-то привидение, какой-то энергетический двойник, но что стоял он передо мной в такой же плоти, как и мы с вами, – это я могу подтвердить с клятвой на Библии.

Они молча взглянули друг другу в глаза и взялись за дверцы машины.

– Господа офицеры! – Они оглянулись. Со стороны разрушенного барака для германских специалистов к ним бежал какой-то парнишка в форме гитлерюгенда, с крестом на нарукавной повязке. – Нет ли среди вас господина Брауна?

– Я – господин Браун.

– Там происходит какая-то чудовищная несправедливость!

– Чтобы здесь, у нас, – и чудовищная несправедливость? – мрачно ухмыльнулся Скорцени, поражаясь наивности мальчишки. Однако ухмылка его исчезла сразу же, как только парнишка прокричал, – Там арестовали господина Шернера. Конструктора! Унтер-офицер принял его за германского заключенного! Его отправляют в лагерь!

В два прыжка Скорцени приблизился к парнишке, захватив за шиворот, швырнул к машине и устроившись рядом с ним на заднем сиденье, грозно пророкотал: