Алла Гореликова - Зерна огня, или Свидетель деяния

• Название: Зерна огня, или Свидетель деяния
• Автор: Алла Гореликова
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9717-0571-0

Бывает, что одно неосторожное слово меняет судьбу не только твою, но и твоей страны. Кто знает, как повернулась бы история сразу трех сопредельных государств, если бы не в запале брошенная клятва? Но сказанное должно исполниться – и благородная девица Мариана отправляется за море. Однако у ее спутника есть свое поручение во вражеской стране – меч войны занесен над Таргалой, для победы нужно нанести удар там, где его не ждут. А тем временем в самой Таргале набирает силу заговор, и корона готова упасть с головы молодого монарха…

---

К раздражению прибавилось удивление: девушка уверенно направила кобылу к трактиру мастера Джекоба, а его из опытных-то путешественников не все знают. Останавливаются по большей части в «Коне и хорьке» или «Винной бочке»: там огромные дворы с навесами, чистые конюшни, просторные комнаты – и на удивление поганые повара. А у Джекоба места мало, зато готовят жена с невесткой, и как готовят… а сэр Барти, признаться, к еде относился куда трепетней, чем приличествует человеку военному.

Младший сынишка трактирщика принял их лошадей, Мариана рассеянно бросила:

– Спасибо, Ники.

Войдя вслед за ней, Барти заметил: девица не задержала взгляд на ряде оскаленных волчьих голов на стене, как все, кто попадает к Джекобу впервые. Бросила хозяину, подскочившему встретить, монетку, приказала:

– Ужин в комнату.

– Стефка! – гаркнул Джекоб. – Комнату и ужин для благородной Марианы!

– Спасибо, Джекоб! – Мариана вслед за трактирщиковой дочкой взбежала по лестнице и свернула в коридор. На Барти даже не оглянулась.

Рыцарь сел за дальний столик, спросил жареной в тесте кефали, белого сыра, имперского золотистого вина. И задумался.

Ощущение складывалось такое, что трактирщика Джекоба и благородную девицу Мариану связывает по меньшей мере доброе знакомство. Будь здесь Дик, подкатился бы к трактирщику и выспросил, что к чему. Но сам Барти, хоть и останавливался у Джекоба частенько, в отношениях с ним дальше холодноватой вежливости так и не продвинулся. Виной тому была донельзя глупая и неприятная история, вспоминать которую сэр Барти категорически не любил – хотя, если судить непредвзято, рыцарь ведь не виноват, что подопечный ему достался из тех, что сначала делают, а думают уж после, когда успеют и сами в зубы получить, и всех окружающих перебаламутить. Ну везешь ты в Готвянь заказанный тамошним магистратом товар, так и вези, никого не трогая! Нет же, надо сначала сцепиться длинным языком с местной пьянью, потом начать задирать проезжих гномов, а в довершение всего нахамить хозяину! Конечно, Барти тогда пытался загладить вину подопечного, и нелегкая эта задача ему даже почти удалась. Во всяком случае, дурня-купца отпустили почти целым, и рыцаря на порог пускать не перестали. Однако ясно было, что, начав выспрашивать о Мариане, сэр Барти рискует навсегда вылететь из числа желаемых постояльцев мастера Джекоба. Оставалось молча наслаждаться стряпней трактирщицы, на редкость хорошим вином и спокойным вечером.

Тем более, что завтрашний день спокойствия не сулил. Назавтра, если, конечно, рыцарь не намерен молчать всю долгую дорогу, нужно объясниться с Марианой. Девица явно не поняла, что за свидетель навязался ей в попутчики, а не поняв, вообразила невесть что и затаила обиду. Путешествовать же в компании обиженной девицы…

Да, скажем честно: в этот вечер сэр Бартоломью сожалел о той горячности, с которой кинулся на защиту чести благородной Марианы. И не столько потому, что порыв его не был оценен девицей, сколько из пакостного чувства собственного бессилия перед лицом грядущих опасностей. Свидетель… что может быть хуже?!

Рыцарь совсем уж было собрался потребовать себе комнату, когда, звякнув медным колокольцем, распахнулась дверь и в трактир вошел человек, коего Барти менее всего ожидал здесь увидеть. И то сказать, капитаны отрядов редко когда сами пускаются в путь. А кряжистый седоусый воин в фиолетовом плаще поверх посеребрённой кирасы был именно капитаном отряда, да не какого-нибудь – столичного. Барти привстал, махнул рукой:

– Сэр Арчибальд! Рад приветствовать!

Старый рыцарь грузным шагом пересек трактир, опустился на табурет напротив Барти. Спросил:

– В Корварену или дальше?

– Дальше, – вздохнул сэр Бартоломью. – Далеко и надолго, чтоб его.

– Тогда вдвойне хорошо, что мы встретились, сэр Бартоломью. Новости мои такого свойства, что их лучше знать и учитывать в дороге.

– Что-то серьезное, сэр капитан?

– Трудно сейчас сказать, насколько… – Сэр Арчибальд раздраженно оглянулся: куда, мол, трактирщик подевался? – Но боюсь я, что куда серьезней, чем думают в столице.

Подоспевший Джекоб с почтительным поклоном сгрузил перед столичным гостем ужин, а молодому рыцарю поднес еще вина и сыра. И благоразумно испарился, оставив благородных господ беседовать без помех.

– Скажи, Барт, – старый рыцарь не прервал разговора ради ужина, что само по себе было неприятным признаком, – на последней себастийской ярмарке подземельные торговали, как обычно?

Барти призадумался. Особо он по ярмарке не разгуливал, но зайти зашел. И по рядам гномьих подвод – тех, что с оружием и снаряжением – ходил долго. Приценялся, обсуждал товар, покупал… да и ребята после хвастались покупками.

– Вроде как да, – кивнул Барти. – А…

– Дюжину дней назад, – опередил его вопрос сэр Арчибальд, – закрылось представительство Подземелья в Корварене. Внезапно и без каких-либо объяснений. Прошел слух, что гномы ответили так на поднятые королем пошлины; и, добавлю, те, кто повторяет этот слух, ругают не короля, а мастеров Подземелья. Столице не хватает гномьих товаров, и люди недовольны. Между тем король, когда я спросил его прямо, ответил, что пошлина поднята лишь на оружие. И даже не на всё оружие, а лишь на то, что продается не в королевский арсенал. Вряд ли это так уж сильно ущемляет Подземелье.

Барти хмыкнул, разлил по кубкам вино: ради именитого гостя Джекоб откопал в своих закромах «Полуденное солнце», сорт не то чтобы очень уж дорогой, но после до сих пор памятной в Диартале засухи – редкий.

– Более того, – сообщил сэр Арчибальд, – король, оказывается, пытался выяснить, что за причины побудили Подземелье отозвать из его столицы своих мастеров. Но ему ответили туманно и обтекаемо: дескать, идут недобрые времена, и надобно переждать их, не давая людям повода для ссоры.

– А сами…

Сэр Арчибальд вскинул руку: дескать, помолчи. И продолжил:

– Король наш тоже счел, что такой ход странен для тех, кто не хочет ссоры. Видишь ли, Барт, наш молодой король прям, он не любит ходить вокруг да около. Он сказал посланнику Подземелья, что люди в столице удивлены, и до обид недалеко. Но гном ответил, что больше было бы обид, останься мастера Подземелья в столице. А почему – не захотел объяснить. Лишь пообещал, что гномьи мастера вернутся в Корварену, когда утихнет опасность, и что гномы не нарушат мир, пока люди соблюдают его условия. И эти последние слова, так сказал мне король, больше походили на угрозу, чем на обещание мира.

– Еще бы, – нахмурился Барти, – король ведь не может вовремя схватить за руку каждого из своих подданных.

– Но он в ответе за каждого из них, – назидательно заметил старый рыцарь. – И если договор с Подземельем будет вдруг нарушен, пусть даже последним отщепенцем, – помоги нам Господь! Поэтому, сэр Бартоломью, будь внимателен в пути. Может, тебе повезет разобраться.

– Но, сэр Арчи…

– Что, Барт?

– Разве у корваренского отряда нет больше сообщения с Подземельем?

– Есть-то есть. – Угол капитанова рта недовольно дернулся. – Я сам говорил с гномьими старшинами. Мне сказали, что мы по-прежнему можем обращаться за помощью, буде припечет. Но объяснили не больше, чем королю. – Сэр Арчибальд пожевал губами. Посмотрел на полный «Полуденного солнца» кубок. Выпил одним долгим глотком, как пьют воду, безо всякого уважения к редкости, вкусу и букету. И добавил: – Мне это не нравится, Барт. Очень не нравится.

4. Подземелье, шесть дней тому назад

Тихо здесь было и спокойно. И, верно, нечасто слышались здесь голоса настолько взволнованные, как у парня, что рассказывает степенному гному о делах на поверхности – темных делах, тайных, тех делах, о которых ему, смиренному монастырскому послушнику, и знать-то неоткуда. Бывшему смиренному послушнику… уж чем не отличалось лицо парня, так это смирением и готовностью подчиняться. Впрочем, принимавший гостей гномий мастер, один из старшин Подземелья, глядел на молодого человека одобрительно и даже, пожалуй, с долей восхищения – как смотрел бы на редкой красоты пещеру или драгоценный камень чистейшей воды.

А вот в тех взглядах, что кидал гном на его спутника, мужчину лет около тридцати, сквозила толика сомнения и, пожалуй, сочувствия. Так, верно, глядел бы мастер на самоцвет, подпорченный неумелой огранкой. Вроде и играет – ан мог бы лучше…

Гостевая комната протапливалась открытым очагом. Люди сидели лицом к огню, в отдалении, гном – почти вплотную, грея спину. За его креслом – низкий каменный бордюр и темная даже в отсветах пламени кованая решетка: цветы и птицы, узор, подсмотренный на поверхности, совсем не гномий, – но исполнение поражало, казалось, бутоны вот-вот раскроются, а птицы – вспорхнут. Шутки огня, думал один из гостей, любуясь отблесками на темном металле. Исконное гномье умение, мельком отмечал другой: то, что подземельные мастера зовут просто «работа», но чего не достичь даже самым искусным из числа людей. Люди просто по-другому видят.