Дмитрий Хван - Зерно жизни

• Название: Зерно жизни
• Автор: Дмитрий Хван
• Жанр: Книги

---

– Вам должно принять это как закон Божий, а ежели будете артачиться, то пеняйте на себя или откочёвывайте отседа далече, – Кузьма наставительно говорил поселковому тунгусу, что переводил его речь вождю и шаману.

Те окончательно скисли. Однако, как и все остальные двенадцать кочевий, открытой враждебности не проявили. Конечно, они будут ещё обсуждать такие резкие перемены в своей размеренной жизни, но главное людьми Саляева уже было сделано. Новая власть показала себя.

А наиболее благожелательно настроенные к пришельцам из малочисленных кочевий, даже отпустили с ними своих сыновей – набираться опыта и учить язык новых хозяев Ангары. Таким образом, к отряду присоединилось двое молодых тунгусов. К концу второй недели этого путешествия нагруженный добычей струг вошёл в бухточку форта Байкальска, ключа от ворот Байкала, по выражению Смирнова. К сожалению, на завершающем этапе ясачная команда не обошлась без эксцессов – два кочевья дали сборщикам отчаянный отпор. По всей видимости, они были предупреждены заранее. От действий казаков и морпехов зависел общий успех предприятия, поэтому они действовали жёстко и быстро. Остатки двух кочевий покорились без слов, но и у казаков было трое пораненных стрелами, да один морпех получил ранение копьём в предплечье.

– Идёт кто-то по реке, – заглянул в горницу бородач-рабочий, – на холме хворост запалили.

– Угу, иду, – Васильев с сожалением отложил нож и только недавно начатую заготовку ладьи.

– Ещё недельку и можно начинать шашки, – бросив на стол рассеянный взгляд, Васильев снял висящий на спинке стула АКС и, захватив пару морпехов, направился к пристани. Речной кораблик уже показался.

– Да свои вроде, – предположил один их морпехов.

С поравнявшегося с причалом струга спрыгнул огромный, бородатый морпех с серьгой в ухе.

Васильев оторопев, судорожно щёлкнул затвором.

– Убили, сняли обмундирование, казаки, – вихрем пронеслось в голове мичмана.

Но за бородачом на причал спрыгнул Саляев и Николай облегчённо вздохнул.

– Здорово, Ринат! А это что за здоровяк?

– Да ты не знаешь ещё, Колян! Это наш казачий атаман Ангарского войска, правда войско ещё небольшое, но у нас всё впереди. Знакомься, Кузьма Фролыч Усольцев. Кузьма Фролыч, а это начальник Байкальского форта, мичман Николай Васильев.

Глава 12

Енисейский острог, июль 7137 года, (1629).

Громко трещали ночные сверчки, глухо брехали псы, да казаки, изредка перекликиваясь, подкладывали хворост в весело трещавшие деревом костры. Острог, не считая дозорных, уже спал. Однако окошко воеводы светилось с этот ночной час.

Пламя свечи отбрасывало причудливо пляшущие тени на стены, по светёлке гулял тёплый ночной ветерок. Воеводе не спалось, сегодня, помимо собранного за зиму на Тунгуске енисейскими казаками ясака, да нескольких привезённых бурятских аманатов, было доставлено промеж всего письмецо из Удинского зимовья. Воевода прочёл это письмо лишь к ночи, уже собираясь ложиться спать. Однако теперь ему было не до сна, ещё бы, такие вести с самой украйны владений Енисейского воеводства!

Боярин Шаховский, присланный на енисейского воеводство заместо отправленного в качинскую землицу Аргамакова, сидел за грубо сработанным столом, на котором ворохом были накиданы бумаги, письмо же из зимовья было придавлено по краям, дабы оно не свернулось. Писал то письмо казацкий десятник Афанасий Хмелёв, воспитывавшийся при монастыре, от того и грамотой владевший. Написанное десятником воскресило в памяти Шаховского случайно услышанные разговоры казаков о неких людишках на Ангаре, уже бывших там до Бекетова, с коими он вёл разговоры. Не придав тогда этому значения, сегодня он схватился за голову. А десятник писал зело странные и тревожные вести.

'…а что до того, как они появились, то мне не ведомо. Однакож ясно, как Божий день, что допрежь нас. Нынче же они поставили супротив нашего острожка свою крепостишку, зело крепкую, хотя и малую в размерах. На плотах да стругах возят они белый камень для стен, да и башенки обкладывают оным. Такоже и посередь Ангары на острове длинном ставят они острожек малый. Не желают они, чтобы на Ангару-реку ходил кто, хотя к нам у них сердечность и расположение. Нам, холопам царским, бывает, вспоможение дают, ежели у нас трудность какая учинится. А украйну свою те люди крепят, думается мне, токмо из-за нашего явленья на реке ихней. Нет у них алчных желаний на ясачные землицы наши, как они говорят…'

Крепко задумался Шаховский, было от чего задуматься. Это же надо – на самой украйне его воеводства зело непонятные людишки явились. И что прикажете с этим делать? А почему прежний воевода – Аргамаков Василий не сказал ему об этом? Почему Бекетов, воевода мой, не говорил мне об этом? И тут его осенило. Измена!

Не зря слышал он о подарке царском Бекетову, о коем гутарили казачки. Поэтому и молчит атаман, всё сходится – в сговоре они с людишками ангарскими. Опальный боярин сам чувствовал измену, не хуже ищейки, чувствующей лисицу. Вот отпишет он сибирскому воеводе о найденной измене в недавно принятом воеводстве – и будет ему прощенье. Выйдя из светёлки, он чуть не споткнулся о ноги спящего на лавке десятника, Шаховский разбудил его, пихнув сонного казака красным сапожком.

– Проснись Матвейка, подлец, всё бы дрыхнуть тебе, да от службы увиливать! Иди до Петра Ивановича да скажи, что воевода велел идти к нему сей же час!

Провожая его тяжёлым взглядом, Степан Иванович думал о том, как вести с атаманом разговор и не стоит ли кликнуть пару казаков в помощь. А то удумает атаман противится, да учнёт руками махать, а тучному воеводе с ним не совладать.

Шаховский вошёл в горницу, где на лавках храпели служилые стрельцы, пришедшие вместе с ним из Тобольского городка. Тихонько разбудив двоих дюжих стрельцов, он, посулив им по денежке, поднялся с ними в свою светёлку.

– Хлопцы, токмо всё, что вы здесь услыхаете, то тут и оставите. Не вздумайте болтать средь людишек – а то пожалеете!

– Что ты, воевода, окстись! Нешто совсем к нам доверия нету?

– Ну и ладно, хлопцы, добро.

Шаховский сев за стол, кивнул стрельцам на лавку у двери. Те молча сели, оглядывая светлицу воеводы. Скоро вошёл и Бекетов, а сунувшемуся было следом за атаманом казаку, воевода крикнул.

– А ты куды, пёс! Не звал я тебя.

Бекетов хмуро посмотрел на Шаховского и спросил.

– Пошто звал посредь ночи, Степан Иванович? Али случилось чего?

Стрельцы, меж тем заметно подобрались.

– Может и случилось, Пётр Иванович, да токмо вот опричь Бога то никто не знает.

– Не понимаю речи твои, воевода. Прямо говори что надо.

– Почему не сказывал мне о людишках ангарских? Ведаешь ли то, о чём покаяться должон, али утаивать будешь?

– Да что ты несёшь…

– В сговоре ли с ними и какую крамолу в сердце своём носишь?

– Да ты сдурел вконец чтоль, воевода? Столь окаянные речи вести? Об людишках ангарских отписали мы с прежним воеводой, Василем Аргамаковым, на Москву, царю нашему, самодержцу! Ты же сидел в Тобольске, в приказной избе, ведать о том должон!

– В прошлом годе я в Тобольске обретался, то верно. Но средь писем из Енисейского острожка, опричь ясачных да приказных вашего не было!

– Думаешь, я лжу тебе сказываю?!

– И не думаю, а знаю то крепко, оттого и говорю тебе оное.

Бекетов недобро сверкнул глазами из-под густых бровей. Ничего не ответил, лишь сжал кулаки до побелевших костяшек, да зубами скрипнул, от злости нахлынувшей за слова злые да наговорные. Стрельцы, почуяв момент, вскочили с лавки, ожидая приказа. Пётр Иванович, резко обернувшись, гневно выпалил им.

– Что, сукины дети, вскочили, аки гадом ужаленные? Небось заплатил вам воевода за дело собачье? Ишь, резвые какие!

– Ты, атаман, не ярись. А лучше сказывай, куда подарок от ангарских людишек запрятал? Пошто не кажешь его нам? – глаза воеводы блеснули алчным огоньком.

– Не твоё то дело, воевода! – тихо, еле сдерживая готовую вырваться наружу диким зверем злобу, ответил Бекетов.

– Нонче же моё дело уже. Измена! Вяжи его, хлопцы!

Стрельцы разом накинулись на атамана.

Матвей, увидев Шаховского, который с напряжённым лицом ожидал Бекетова в компании двух дюжих стрельцов, тут же смекнул, что привёл атамана в заранее продуманную воеводой ловушку. А, услыхав сквозь дверь разговор на повышенных тонах атамана с воеводой, он уверился в своём предположении. Он метнулся во двор, чуть не налетев на мирно дремлющего пса, а затем побежал в полуземлянку, где храпел его десяток.

– Братцы! Воевода нашего атамана хочет под крамолу подвести, ужо и стрельцов своих привёл, дабы Петра Ивановича, атамана нашего, повязать, да в поруб кинуть! Да просыпайтесь же, атамана выручать надо!

Казаки сонно потягивались, не сразу поняв, о чём крик.