Сергей Демченко - Ангел

• Название: Ангел
• Автор: Сергей Демченко
• Жанр: Боевая фантастика

Вы уверены, что всё в человеческой истории и основах веры было именно так, как принято нами самими считать и говорить?! Возможно, мы куда теснее связаны с прошлым и настоящим человечества, с путаницей космических тайн и догм сомнительных религий, чем нам кажется… Быть может, альтернатива нам, как виду, настолько шокирующа, что мы не захотели бы даже и думать об этом? И что, если грань между вымыслом и реальностью давно стёрта? Кем-то и намеренно? Что, если наши каноны довольно хлипки и сомнительны, а само возникновение человечества — не более, чем чей-то опыт? А нынешнее существование — непростительный «недосмотр», который кому-то окажется вполне по силам исправить в ближайшем будущем, и утраченный истинный смысл «конца света» полыхнёт для Земли и Упорядоченного с новою силой?

---

Итальянец по отцу, он родился в Мексике. Мать его была латиноамериканкой. Этакая «огнеопасная» смесь вышла. Лет пяти от роду его семья перебралась назад — уже сюда, в новую и незнакомую, утраченную ими Италию. Имея на то время кое-какие накопления и связи, отец умудрился пробраться назад, в Европу, в то время, пока в ней, ещё не одуревшей от наплыва всяческого человеческого мусора, ещё были «распахнуты двери», и откуда их предки сорвались почти сто лет назад в поисках воли и сказочных богатств Нового Света.

На этом удача семьи и закончилась.

Спустя год после переезда отец погиб в автомобильной аварии, грянул нешуточный кризис, начались пертурбации стран с раздроблением на мелкие «герцогства» и обретением «независимости» друг от друга, ранее живущих в едином строю и под единым флагом. Долги и инфляция быстро «съели» скромные накопления, и жизнь семьи из относительно благополучной быстро превратилась в ад. Акомо рос, взрослел и зверел уже в трудных реалиях. Настоящее его имя — Джакомо — превратилось в Акомо с лёгкой руки его самого же.

Мечтая в детстве о лучшей жизни, он как-то услышал передачу про Джорджа Вашингтона. С тех пор он грезил о подобной громкой и блистательной карьере, а чтобы как-то сгладить свои итальянские имя и фамилию, ещё в школе он как-то подписал своё сочинение на «индейский» лад — «Дж. Акомо». Учитель поднял его на смех, однако среди детворы это имя так и прилепилось к нему вместе с прозвищем Индеец.

Школу он так и не окончил, бросив занятия на уровне шестого класса и предпочтя достигать богатства куда более быстрым, как он считал, преступным промыслом. Его отец, должно быть, переворачивался в гробу с завидным постоянством, словно шнек в мясорубке, поскольку Индеец, явно по далёкому зову крови, вступил на тропу преступности. Именно таким образом далёкие предки Акомо когда-то и сколотили состояние, доставшееся его не по традициям тихому и спокойному отцу в наследство вместе с небольшим, ветхим уже заводом по переработке отходов нефтяного производства и парафина.

Не желая ни учиться, ни вкалывать от зари до зари, Индеец влился в ряды местной группировки. Будучи по природе крепким и бесшабашным малым, он ввязывался в любые потасовки и сомнительные предприятия, завоевав себе славу опасного задиры и хорошего бойца. На этой новой «ниве» Акомо не раз латал и штопал доктор Арьяри, имевший доходную врачебную практику в районе.

Мать Акомо знавала ещё покойного отца доктора, поэтому молодому грабителю и вымогателю удалось стать пациентом эскулапа-итальянца. Трогать того боялись, поскольку у Арьяри был обширный «блат» как среди криминального мира, так и среди «законников». А в связи с этим больше половины налётчиков и рэкетиров города ходили у него в должниках, «починяясь» в долг после неудачных стычек с полицией и неудавшихся «операций по обогащению». Ну, и разборки между группировками зачастую наводняли приёмную доктора стонущим, кровоточащим и синеющим прямо на глазах молодняком.

Да и к кому ж ты ещё пойдёшь, будучи нашпигованным пулями или с резаной раной, как не к тому, кто не выдаст, а поможет? Не в больницу же, где к тебе сразу же приставят дотошного полицейского?

Неизвестно, чем ещё, кроме «шапошного» знакомства, пронырливый, острый на язык и непоседливый малолетний бандит приглянулся почтенному земляку, однако именно Арьяри рекомендовал Акомо мистеру Гарперу как «редкостную скотину, не останавливающуюся и перед убийством, но могущую оказаться полезной». И, перебравшись западнее, «привёз» с собой Акомо.

Тот, кто его нанимал и платил, — чтоб его мать спала плохо! — сразу же жёстко и кратко поставил Акомо в известность, чтобы «он, Акомо Сальваро, привыкал ко всему, что увидит или даже почувствует с этого времени вокруг себя, если не хочет привыкать к тесноте собственной уютной могилы. А увидев что-либо необычное, странное и непонятное, либо сразу обо всём «забывал», либо терпел и молчал».

Поиграв рукой в лайковой перчатке с зажатым в ней здоровым «бульдогом», он, словно раздумывая о чём-то, не спеша наставил в лоб Акомо ствол. Подержал несколько секунд, туманно глядя куда-то поверх головы Сальваро. Затем, будто вспомнив о чём-то важном, вдруг потерял интерес к замершему перед ним, но не выдающим признаков страха человеком. Резко развернулся и направился к выходу, пряча пистолет за пояс и сопровождаемый своей мощной охраной. В довершение всего он, проходя мимо стоящего у входа стеклянного стола, швырнул на него нехилую пачку банкнот.

«Это вам», — рассеянно бросил на ходу, сделав неопределённый жест рукою, и исчез за дверьми, оставив Рыжего Акомо в растерянности. Тупо вертящим пачку купюр. На неё они с его престарелой матерью могли безбедно и сытно прожить почти год.

Таких деньжищ Индейцу не заработать и за семь лет упорной «пахоты» в местном порту на выгрузке судов, где платили довольно-таки неплохо. А уж неорганизованным разбоем и подавно.

Акомо понимал, что это — аванс, и его придётся отработать. Так что, воняй сегодня и всегда тонх даже дохлой горелой свиньёй, меченной старым скунсом, он сносил бы всё это молча и ещё бы нахваливал «амбре» своего несуразного и занудливого, довольно-таки немногословного, «напарника». В конце концов, ему крайне хорошо платили, в том числе, наверное, и за это. Дела Акомо неплохим шагом шли в гору, и рисковать местом и головой ему не улыбалось…

— И что? — нечувствительный к юмору напарник юркого крепыша повернул к нему косматую крупную голову из сумрачной глубины фургона.

— Ну, значит, всё! Все «апостолы» теперь в сборе. Вся партия. Ну, апостолов же было двенадцать. Это из Библии…

Огромный, как башня, гориллообразный тонх ничем более не ответил, как завозился внутри тесного для него фургона, отодвигаясь назад и поудобнее укладывая труп, отчего мощный и устойчивый автомобиль зашатался, словно при землетрясении. Того и гляди — опрокинется. И лишь ещё через две минуты Тик соизволил ответить, — бросил глухо фразу и равнодушно вслед ей пожал плечами:

— Я не знаю, что такое твоя «библия».

Недалеко цокнуло и рассыпалось по асфальту с характерным сухим треском автомобильное стекло. Затем натужно заскрипела и гулко бахнула какая-то большая дверь, створка. По всей видимости, мелкие ночные воришки вышли на промысел.

Вполне может быть, обчищают чью-то фуру, безалаберно брошенную после рейса в переулке беспечным дальнобойщиком, пока он решил пройтись по местным девочкам. Индеец было напрягся, однако тонх совершенно спокойно заканчивал своё дело. Он здесь явно никого не боялся. Ещё бы — с такими размерами…

Уложив труп и неловко пятясь назад, он раньше времени попытался выпрямиться и встать на ноги. И немного не рассчитал. Его горбатая спина с тупым небольшим «гребнем» между лопаток врезалась в верхнюю потолочную раму задней двери. — Опять!!! — взревел Тик, корчась и дрожа от боли и гнева.

— Ага, и это уже третий раз со вчерашнего утра!!! У тебя там уже скоро будет три горба, Тик. Как у новой разновидности верблюда, — ехидно хохотнув, прокомментировал сие событие жующий яблоко Сальваро. — А что думаешь, напарник, — не поехать ли нам присмотреть тебе седло?

Рёв разгневанного на весь мир чудища огласил окрестные дворы. Испуганный взвизг и скулёж приблудной молодой собаки, улепётывающей с поджатым хвостом в темноту переулка, перекрыл стук распахиваемого окна, клацанье взводимого курка и гневный окрик спросонья:

— Вы там заткнётесь, ублюдки?! Или вам там нужно объяснить по поводу тишины в квартале?

Акомо взвился, отшвырнул огрызок, и хотел было ответить этому педику, как следует, что конкретно он думает по его поводу и по поводу прошлого его мамочки. Для чего даже стал выдирать для этого из-за пояса пистолет, однако тонх одним взмахом закрыл ему ладонью рот, перекрыв при этом почти всё лицо. А заодно и доступ воздуха к лёгким.

— Не ори, придурок… Не ори и не остри больше по моему поводу… Не связывайся с тем низшим и не влезай ни в какие выяснения отношений без указаний тебе на это. Тебе нравится твоя работа? Точнее, деньги, что тебе за это платит мистер Гарпер? — Выпучивший глаза и не дышащий, «подловленный» гигантом аккурат на выдохе, человек не успел набрать воздуха на ответ «оконному крикуну».

И сейчас он повис, извиваясь на огромной «лапе» Тика, безуспешно пытаясь обеими руками освободить свои рот и нос от захвата.

Вцепившись в ладонь тонха, он силился хоть немного разжать его пальцы и ослабить давление. Он напрочь забыл о пистолете, поскольку инстинктивно чувствовал, что как только он сделает попытку выхватить оружие, тонх просто сильнее и быстро сдавит пальцы…

Остаться в заплёванной и загаженной подворотне с расплющенной мокрым орешком головой ему не хотелось. Оставалось лишь вынести экзекуцию до конца в надежде на то, что горилла «оттает» и не станет убивать «своего» за здорово живёшь.