Сергей Демченко - Ангел

• Название: Ангел
• Автор: Сергей Демченко
• Жанр: Боевая фантастика

Вы уверены, что всё в человеческой истории и основах веры было именно так, как принято нами самими считать и говорить?! Возможно, мы куда теснее связаны с прошлым и настоящим человечества, с путаницей космических тайн и догм сомнительных религий, чем нам кажется… Быть может, альтернатива нам, как виду, настолько шокирующа, что мы не захотели бы даже и думать об этом? И что, если грань между вымыслом и реальностью давно стёрта? Кем-то и намеренно? Что, если наши каноны довольно хлипки и сомнительны, а само возникновение человечества — не более, чем чей-то опыт? А нынешнее существование — непростительный «недосмотр», который кому-то окажется вполне по силам исправить в ближайшем будущем, и утраченный истинный смысл «конца света» полыхнёт для Земли и Упорядоченного с новою силой?

---

Сын его от второй жены, бегущий по хаотичному нагромождению валунов и россыпям мелкой гальки, закричал издали и замахал им руками.

Перепуганный вид и наспех наброшенные «одеяния» ребёнка всполошили Кафыха не на шутку. Его продрало до глубины сердца морозом при одной лишь мысли о том, что и на стойбище приключилась новая, неведомая доселе, беда.

Глава рода в изнеможении прикрыл глаза. Он словно пытался справиться с собой, наново внушить себе вколоченную с детства мысль, что невзгоды и лишения мужчина должен встречать с каменным лицом и выражением покорности воле духов. То есть спокойно. Твёрдо и без лишних эмоций.

И он встретил сына напускной хмурой уверенностью во взгляде. Однако тот, разгорячённый бегом, даже не заметил искусственной суровости родителя:

— Отец! Нерггых послал меня к тебе… Сказал он, — беги со всех ног, Йяргмыр, к отцу, — пришло время найти Камень Пра… Быстрее, совсем быстро, сказал он…

…Давно, ой как давно Кафых так не бегал, как сегодняшним утром, торопясь к одному ему известному в лесу месту…

Глава II

Робинсон умирал тяжело.

В горячечном бреду он не раз переходил с нормального человеческого языка на какую-то тарабарщину, то визгливо выкрикивая непонятные слова скороговоркой, то устало и монотонно бормоча их вполголоса. При этом дёргая мокрой от обильного, холодного пота головой так, словно намеревался её себе оторвать.

Во избежание неприятных для него самого последствий всё ещё упрямо верящие в его исцеление, но казавшиеся какими-то потерянными медики привязали несчастного «распятьем», и теперь неузнаваемо похудевшего Джима выворачивало на койке так, будто сидящие в нём злобные черти вознамерились явить миру его изнанку.

Свет в помещении был давно выключен, поскольку врачи говорили, что он беспокоит и без того тяжёлого больного, и лишь неширокая полоса его проникала теперь через полуоткрытую дверь из коридора.

Дик ещё раз поправил одеяло, которое Джим с завидным постоянством умудрялся скидывать на пол, и повернулся к выходу, чтобы идти на пост. Дел для всех предстояло много, — «группа вызволения», как окрестили их в Убежище, была вроде бы на подходе, и предстояло много маеты с подготовкой. Он вышел из «палаты» и направился к себе.

Пьянящее предвкушение уже близкого свидания с небом и свежим воздухом наполняло всё вокруг. Даже Хора был улыбчив и почти приветлив со всеми. Он словно забыл о том, что на его глазах погибла его часть, и почти каждому находил слова одобрения.

Теперь всё свободное время он старался проводить вблизи Дика. Это чтобы нет-нет, а иметь возможность первым после него услышать «новости» от спешащих по снежным полям страны «специалистов разблокировки». С дверей группы «Си» даже сняли охранение, и теперь парни могли свободно перемещаться в пределах отсека, не нажимая всякий раз звонок и не заморачиваясь на игре «покажи лицо — руки — пропуск — проходи».

Однажды Хора, правда, обмолвился о том, что «это было бы ужасно представить, что все члены «группы вызволения» вдруг в одночасье погибли»…

Дика при этих словах передёрнуло. Просидеть здесь полтора года — это куда сложнее, чем пару лет напряжённой службы крайне редко видеть по-настоящему хорошую погоду.

А потому он мысленно согласился с капитаном.

…Сегодня спать отчего-то не хотелось, и Дик, провалявшись без сна почти час, решил немного почитать в пустом зале столовой. Взяв с полки пыльный томик с какими-то стародавними рассказами прошлого века, он встал, прошёл к выходу и осторожно попытался прикрыть дверь в свой спальный бокс, где всё ещё раскатисто храпели те, кому предстояло заступать в послеполуночную смену.

Что-то в механизме замка заело, и он принялся потихоньку крутить ручкой, чтобы «собачка» замка вышла из закусившей её квадратной прорези накладной планки. Наконец, мстительно громко щёлкнув, она поддалась, и Дик смог прикрыть полотно дверей.

Раздражённо подумав, что стоило бы сказать об этой пакости ремонтникам, Брэндон, ещё раз для успокоения подёргав ручку, повернулся, чтобы идти… и нос к носу столкнулся с Джимми…

— Ты?! — первым, что пришло оторопевшему от неожиданности сержанту в голову, был этот дурацкий во всех смыслах вопрос. Кто ещё мог быть столь похожим на больного, как не сам больной? Конечно, это был Робинсон, — в несвежей больничной пижаме и с растрёпанными патлами вечно сальных и спутанных сейчас в беспорядке влажных волос, однако взгляд его был твёрд и осмыслен. Даже жесток, если так можно было сказать о взгляде человека, больше недели проведшим в забытьи. Он стоял твёрдо, с равнодушием дремлющей кобры глядя Дикки прямо в глаза. Он не отступил, пропуская его, и лишь слегка криво ухмыльнулся, словно понимая, какой испуг пережил его напарник. Было в его взоре что-то такое, что не присуще разгильдяю Джимми…

— Господи, Джимми! Ты что тут делаешь?! Кто тебя развязал? Тебе нужно лежать, лежать, Джим… Врачи мне говорили, что постельный режим для тебя… — Брэндон осёкся, внезапно для себя узрев, как на краткий миг в затуманенном взоре больного блеснул луч тщательно таимого коварства…

Впрочем, спокойное, непроницаемое лицо его сменного связиста ничем не выдавало каких-либо признаков помешательства или связанных с ним иных расстройств. И Дик решил, что ему померещилось. Да, скорее всего, просто показалось…

От неожиданности.

Это осунувшееся чудо с синяками под глубоко запавшими воспалёнными глазами, в грязно-жёлтых белках которых почти чёрными пятнами запеклась кровь из лопнувших капилляров, — всё тот же их несуразный неряха Робинсон, просто всё ещё не пришедший в себя и пока пребывающий, наверное, где-то далеко, в собственных заоблачных далях.

— Рад, что ты пришёл в себя, напарник, — сержант улыбнулся тому несколько виновато и предпринял попытку обойти замершего перед ним истуканом больного.

Тот всё так же упрямо смотрел ему в глаза, не двигаясь и не произнося ни слова.

Однако, когда Дик взял немного левее и шагнул в нужную ему сторону, почти одновременно с ним поднявшийся с больничной койки тоже повернулся. Оборотившийся на ходу связист увидел, что Джим идёт за ним странной, не свойственной ему походкой, — словно скользит кошкой над поверхностью пола, так легка и неслышна была его поступь.

…Списав эту странность передвижения некогда тучного и неловкого «гражданского» на резко уменьшившийся вес напарника, что позволило тому чувствовать себя и двигаться несравненно лучше прежнего, раздражённый «приставучестью» Робинсона связист прибавил ходу и решительным шагом направился по тускло освещаемому коридору в тишину столовой.

Джимми, кажется, всё же отстал.

«Наверное, уже успел обнаружить по пути что-нибудь более интересное для своего внимания, чем занятый и вроде как даже незнакомый ему парень, которому недосуг проводить время с только что очухавшимся «овощем», — подумал сержант, улыбаясь про себя и толкая ногой двери. «Может, задержался у стенда с инструкциями? Ему, пожалуй, будет полезно освежить память после недели пребывания в состоянии безмозглого чурбана».

Он уже совсем было вошёл в проём приоткрытой им двери, когда будто издалека, из полумрака, оставшегося за спиною, глухо и ворчливо, почти надменно, донеслось:

— Открой двери, Хаара давно этого ждёт…

Дик засмеялся и решил ещё немного задержаться, чтобы незлобиво посмеяться над причудами пребывающего в ещё болезненной прострации товарища, сочтя эту ситуацию наверняка более забавной, чем найденная им в скудной библиотеке Убежища книга.

— Не Харара, Джимми! Скорее, Хора, милейший! Хо-ра… — Сержант зачем-то повторил имя капитана по слогам, как если б надеялся всерьёз оживить память выздоравливающего.

— Открой, открой Хаара… — Джим медленно двигался к нему, не мигая и внимательно всматриваясь в лицо связиста. Голос его теперь был просителен и вкрадчив.

Сержанту стало как-то не по себе, потому как не единожды слышал он о неуёмной силе идиотов. Он тревожно оглянулся, осматривая коридор на предмет наличия в нём кого-либо ещё. Но тот, являясь лишь переходным, не подлежал тщательной охране. А посему был пуст, лишь монотонное гудение ламп под приземистым потолком наполняло помещение едва уловимой нотой тревожного ожидания.

Голос…

Этот голос показался Дику странно знакомым, и в то же время он не был голосом бедняги Робинсона.

Брэндон почувствовал, что странно близок к панике. Казалось, ещё немного, и он станет звать на помощь, если это ходячее недоразумение подойдёт ближе. Честное слово, он будет орать в голос, потому как Робинсон его…пугал!

Да-да, именно такое чувство вдруг начало полнить Брэндона, который, словно заворожённый, наблюдал за крадущимся по над стенами Джимом.