Ольга Табоякова - Все дороги этого мира

• Название: Все дороги этого мира
• Автор: Ольга Табоякова
• Жанр: Фэнтези

Все дороги этого мира - эта книга о дорогах, которые бывают очень извилисты. Главными героями являются члены театральной труппы, отправившиеся на фестиваль. Сами по себе они - фейерверк (очень эмоциональные фигуры), а в сочетании с неприятностями, в которые они угодят – это просто волшебство. В книге нет супер крутого главного героя, который одной левой побеждает всех, а потом сидя на завалинке рефлексирует по этому поводу. Если Вы ждете войны, то это не в эту книгу, а вот если любите загадки, юмор и немножко любви, то добро пожаловать! Автор желает Вам приятного чтения, а главное – как можно больше улыбаться.

---

- Она заговаривается, потеет, стонет, - перечислил Хэсс симптомы и отравления и лихорадки. - Волокита вполне мог подсунуть, если донна его чем-то обидела. Тем более, что лицо покраснело.

- А снять отравление чем-то можно?

Для этих целей Хэсс знал состав из травок.

- Я могу сварить, но где-то за час. Но если лихорадка, то лучше не станет.

- Вари, - Инрих приплясывал на месте от нетерпения.

Хэссу ужасно действовали на нервы подсматривающие за его действиями актеры, гримерша, охранники, рабочие сцены, режиссер и даже осветитель.

Караван отстоял на месте целый день, но к следующему утру донна Илиста была в строю. Она расстроилась из-за покраснения лица, но Анна обещала снять за день-два все остаточные симптомы отравления.

Илиста поблагодарила Хэсса весьма своеобразно, непонятно для остальных, но приятно для Хэсса. Она подарила ему небольшой сундучок для складирования мешочков с травами. На сундучке была выгравирована надпись: "Нам не дано предугадать...". Для Хэсса так и осталось загадкой, кто сделал гравировку.

Наблюдать за актерами стало для Хэсса приятным разнообразием в последующих днях пути. Он ехал на своей лошадке Ле, или на повозке с поваром Гримом и смотрел за повозками актеров. Маша, Алила, Дикарь, Гвенни, Йол, Мириам, Казимир, Флат, Вика, Джет, Сайлус, Ямина репетировали, а если не репетировали, то болтали. С ними много времени проводили костюмеры Рис и Монетка. Тьямин болтался в основном с Недаем и Альтареном. Достаточно обособлено ехали рабочие сцены. Со стороны повозок с музыкантами иногда слышалась музыка и очередные вопли. Режиссер мирно дремал на ослике, ожидая очередного творения драматурга Одольфо.

Хэсс раздумывал об основном актерском составе этой труппы. Такие разные люди, даром, что молодые, но абсолютно не похожие, умудрялись который день ехать мирно.

Вика очень эффектная девушка, поражала Хэсса своей бессердечностью. В Вике все было чересчур, если брови, то очень черные, если глаза, то очень синие, если, губы, то очень пухлые, если, ресницы, то очень длинные. Хэсс знал, что Вика из зажиточной семейки. Ее отец и мать любили свою дочку до обморока, что сделало на Вику несколько циничной. Девушка была моложе Хэсса на год, но Хэсс ощущал, что Вика старше его на целый век. На репетициях она старалась выбить себе лучшие роли, и достаточно ярко их читала, но с влюбленным в нее костюмером Монеткой обращалась хуже, чем с нищим.

Маша была противоположностью яркой Вики, незаметная, достаточно обычная, если не слышать ее голос. Подобной бархатистостью голоса обладала в труппе только донна Илиста. Маша с удовольствием читала и коротенькие роли. Когда актеры репетировали, то Хэссу скорее запоминались короткие реплики Маши, чем страстные слова Вики.

Гвенни и Мириам две подружки старались похоже одеваться, стричься, вести себя. Иногда Хэсс их путал. Гвенни и Мириам подражали известной в прошлом паре близняшек Гойцовски. Гойцовски стали характерными актрисами и были знамениты на весь континент.

Женскую часть основного состава труппы замыкала Алила. Хэссу с первой минуты стало ясно, что девушка необычная. Читая поэзию, Хэсс выцепил определение "как лучик света". Вот к Алиле это прекрасно подходило.

Сегодня с самого утра репетировали старую постановку Мухмура Арана "Спелый плод". В этом опусе рассказывалось о тяжелой судьбе варварских богов, которые были вынуждены следить за каждым варваром или варваркой, и помогать или мешать им. Но однажды все изменилось, к варварским богам пришел тип, который околдовал богов, забрал их силу, и варварам пришлось свои проблемы решать самостоятельно. Для них наступили трудные времена.

- Прости моя любовь, я вынужден уехать, - Дикарь громким печальным голосом читал роль одного из варваров.

- О, нет, любимый мой, я не смогу одна жить без тебя, - варварка в исполнении Вики заламывала руки.

- Пусти его, - надтреснутым голосом вклинился Флат, читающий за отца варварки.

Хэсс переключился смотрел, как ловко актерами управлял Мухмур Аран, которого близкие друзья звали Ара. Он лавировал на своем ослике между повозками с актерами и давал ценные указания.

В отличие от Хэсса, который пребывал в благодушном настроении, Саньо был напряжен до предела, но тоже наблюдал. Саньо наблюдал за Богартой, которая сверялась с картой, намечая путь. На Богарту неприязненно поглядывал Инрих, но женщина держалась ровно. Она чувствовала каждой клеточкой своего тела постоянный взгляд Солнечного.

- Саньо, - актер вздрогнул от неожиданного обращения Инриха.

- Что?

- Почему бы тебе с ней не поговорить?

- Что?

- Саньо, перестань пялиться на нее, как мальчишка, - Инрих смутил ведущего актера.

- Что?

- Саньо, она живой человек, перестань ее выставлять в таком свете. Вся труппа уже судачит.

- Что?

- Саньо, - Инрих безнадежно махнул рукой и слез с его повозки.

- И как? - тут же спросил директора пронырливый драматург

- Что толку разговаривать с человеком, который на все твои слова только переспрашивает "Что? Что? Что?", - вздохнул Инрих.

Богарта решила разрушить эту стену молчания, она слышала наставления Инриха. Женщина подъехала к повозке Саньо.

- Можно?

Саньо протянул руку, и женщина оказалась рядом с ним. Дальше разговор не клеился, что сказать друг другу они не знали. Ситуацию спасли Илиста и Одольфо. В очередной раз приме не понравилось что-то в постановке, которую сочинял Одольфо, и ему досталось. Илиста носилась за драматургом, заставляя того вслух прочитать ту галиматью, которую он написал.

- Как я могу обнаженная сидеть на лошади с мечом в руках и вздыхать о любви? - кричала Илиста. - Ты сам голым задом сядь на лошадь сначала, - требовала она у драматурга. - Какая там любовь?

Одольфо верещал, что перепишет эту сцену, Илиста требовала переписать всю ее роль.

Саньо и Богарта посмеялись над очередными приключениями знаменитого драматурга, и лед был сломлен.

- Саньо, ты не смотри на меня так, - попросила Богарта.

- Я буду смотреть, пока ты не разрешишь прикоснуться, - не задумываясь, ответил Саньо.

Этот трудный разговор убедил Саньо, что Богарта самая смелая женщина в мире, а Богарту, что Саньо самый невозможный мужчина на свете.

Впереди по этой же дороге шли двое: учитель и его ученик. Учитель шел в Темные земли и туда же вел своего ученика. Дорога всячески задерживала их, желая, чтобы они встретились с труппой. Труппа скоро должна была нагнать эту пару.

Линай в свои шестьдесят семь лет был еще крепким типом. Возраст выдавала длинная борода, заплетенная в косички. Густая белесая грива волос, создавала нимб над Линаем, что производило впечатление на его учеников.

Линай шел в Темные земли. Тридцать лет поисков, изучения Темных земель привели к тому, что Линай был уверен, что он знает, что такое в Темных землях и как это получить.

Тонкие кожаные сапожки его ученика Эльниня запылились, а учительские сияли, как только что начищенные. Линай имел привычку гонять своих учеников, указывая на обувь, и говорить, что к настояще-е-е-му просветленному даже пыль не пристает.

- Учитель Линай, - Эльнинь был сверх почтительным к своему просветленному учителю.

- Да, ученик, - Линай всячески подчеркивал статус Эльниня.

- Учитель Линай, а как скоро мы придем к Темным землям? - Эльнинь набрался смелости, чтобы спросить учителя об этом впервые за двадцать дней пути.

Линай сверкнул глазами из под шапки просеребренных волос:

- Скоро, ученик. Лучше повтори мне мантры спокойствия и подчинения.

Эльнинь стал механически проговаривать мантры спокойствия и подчинения.

- Отлично, - прервал его на средине учитель. - Найди место, разведи огонь, помойся в речушке. Сегодня мы проведем обряд поиска земли. Ты первый раз за три года ученичества увидишь его, и даже сможешь мне помочь.

Эльнинь преисполнился благоговения и ринулся выполнять все указания своего учителя. Линаю было приятно учить столь покорного и исполнительного мальчика семнадцати лет. Линай еще в сорок лет понял, что учеников надо брать в отроческом возрасте, чтобы они всецело могли подчиниться своему учителю.

Линай собирался провести еще один обряд, помимо поиска земли. Он хотел просить о помощи в трудном пути, для достижения следующей ступени от просветленного к избранному. Ученику он не собирался говорить об этом.

Обряд поиска следовало провести пока солнце не село. Линай кинул в огонь мелкие монеты, огонь застыл, и изменил цвет на черный. Эльниню было страшно смотреть, как огонь пылает черным.

Линай одобрительно улыбнулся:

- Ты должен достать из огня монету. Всего одну, - велел он ученику. - Боли не бойся. Читай мантры спокойствия и покорности.

Боль обожгла правую руку Эльниня, сжирая его кожу. Монетка оказалась на ладони учителя. Эльнинь не смел закричать, но слезы катились по его лицу.