Элизабет Адлер - Удача – это женщина

• Название: Удача – это женщина
• Автор: Элизабет Адлер
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-066-2

Действие романа американской писательницы разворачивается в Сан-Франциско, начиная с момента основания этого города золотоискателей и авантюристов и до 1963 года. Именно в Сан-Франциско перекрещиваются судьбы главных героинь книги, которые, пройдя через лишения и страдания, добиваются богатства и власти и одновременно постигают простую и сложную истину: счастье и судьба женщины в том, чтобы любить и быть любимой.

Книга Э. Адлер сочетает в себе достоинства семейного и детективного романа, и, надеемся, будет интересна читателям — и особенно читательницам — всех возрастов.

---

Марианна припомнила все те усилия, которые пришлось затратить на то, чтобы карьера Бака развивалась как было задумано, и решила докопаться до сути происходящего. Она договорилась с чрезвычайно респектабельным детективным агентством, где умели хранить секреты клиентов, и приставила к мужу детектива, которому вменялось в обязанность следить за каждым шагом Бака. Она была просто поражена той скоростью, с какой получила ответ от агентства, — оказалось, что Бак не особенно стремился заметать следы. Но еще больший шок она испытала, когда узнала имя соперницы.

На несколько дней Марианна была совершенно выбита из привычной колеи — она лишь ходила кругами по своей роскошной гостиной, словно разъяренная тигрица, и обдумывала планы дальнейших действий. Бака опять не было дома — он уехал на ранчо к этой девке и, по подсчетам Марианны, ездил туда уже больше года. Благодарение Богу, что ранчо находилось на отшибе и они пока еще не дошли до того, чтобы афишировать свои отношения перед всем Сан-Франциско. Марианна вспомнила, что как-то раз видела Франческу Хэррисон на приеме в отеле «Эйсгарт», и должна была признать, что та красива, а ее репутация могла лишь сыграть ей на руку в глазах Бака. Марианна чувствовала себя оскорбленной в лучших чувствах. Она работала не меньше его, чтобы он смог в будущем баллотироваться в президенты, а теперь, значит, все должно пойти прахом? Ну нет, решила она, необходимо что-нибудь предпринять.

Субботу и воскресенье Фрэнси с Баком проводили на ранчо. Этот небольшой непритязательный домик сделался для них родным, а комната Фрэнси стала их общей комнатой — его одежда висела у нее в гардеробе, а его сапоги для верховой езды стояли в коридоре рядом с сапогами Фрэнси. Черный нервный жеребец Бака по кличке Аристократ делил конюшни с любимицей Фрэнси Аппалузой, книги Бака теперь красовались на книжных полках Фрэнси, его бумагами был завален ее письменный стол, а бритвенные принадлежности занимали место на туалетной полочке в ванной. Прошло ровно два года со дня их встречи в Париже, а Фрэнси была по-прежнему без ума от Бака, и вся ее жизнь зависела от тех украденных у работы и семьи часов, которые он проводил с ней. Она свято соблюдала данное самой себе слово не требовать от судьбы большего, но со временем обстоятельства переменились. Она слишком привязалась к Баку.

Был вечер пятницы, и он скоро должен был приехать из Сан-Франциско. Фрэнси поджидала его, прогуливаясь под навесом у порога, и поглядывала на дорогу. Неожиданно лицо ее озарила улыбка, потому что она вдруг представила себе, сколько у нее разных поводов для того, чтобы быть счастливой, — например, это ранчо со всеми прилегающими к нему угодьями, на которых паслись отборные коровы и вызревал драгоценный виноград из Франции; затем у нее был прекрасный дом в Сан-Франциско и работа в благотворительных учреждениях, облегчавшая жизнь обездоленным детям; она была богата и имела двух близких друзей, готовых ради нее на все, — Энни и Мандарина, и, наконец, самое главное — у нее был любимый человек, который отвечал ей взаимностью, и вот теперь она вынашивала под сердцем его ребенка.

На секунду ее глаза затуманились, потому что ей вспомнился красивый и такой любимый Олли, — она с радостью отдала бы все, чем владела, если бы это могло вернуть мальчика к жизни. Обстоятельства его смерти оказались настолько ужасны, что любое воспоминание о гибели сына надолго выбивало ее из колеи и доставляло непереносимую боль. Она запретила себе думать о той страшной ночи, но сын всегда находился в ее сердце, и они с Энни часто разговаривали о нем. Она хорошо помнила, как он родился. Это случилось здесь же, на ранчо, и тогда у ее изголовья были друзья — Энни и Мандарин, но не было отца ребенка. И вот теперь она снова беременна, и вновь у ее ребенка, когда он родится, не будет отца.

Радостное настроение, с которым она ожидала приезда Бака, улетучилось под воздействием неумолимых фактов. Ей никогда не хватит характера настоять на разводе Бака с женой, а ведь предстоит еще подумать о будущем ребенка. Фрэнси тяжело опустилась на ступени лестницы, закрыла глаза и почувствовала, как к ней подступает такое знакомое, но позабытое в последнее время одиночество.

Бак увидел Фрэнси, как только вырулил на своем маленьком «форде» из-за поворота, и нажал на клаксон, чтобы поприветствовать ее. Пронзительный звук вспугнул рассевшихся на деревьях птиц, которые тучей поднялись с ветвей, и заставил зайтись от лая всех окрестных собак. «Форд» завернул во двор и, скрипнув тормозами, остановился. Бак выскочил из машины и бросился к лестнице, где на самой верхней ступеньке в расслабленной и какой-то слегка обиженной позе сидела Фрэнси. Сердце Бака привычно екнуло, и он в который раз подивился этому факту — ведь с момента их сближения в Париже минуло ровно два года. Они крепко обнялись и прижались друг к другу.

— Слишком долго без тебя, — тихо проговорил он, зарывшись лицом в мягкие пушистые волосы, — уже месяц, как мы с тобой не виделись.

Взявшись за руки, они вошли внутрь, и он сразу же почувствовал себя дома. Здесь, как всегда, все оставалось по-прежнему. Конечно, какие-то перемены время от времени совершались — то к дому пристраивали новую комнату, то на стене появлялась новая картина, а на окнах — непривычные из-за новизны шторы. Но душа дома, его скрытая сущность, изменений не претерпевала. Натертые воском полы сверкали, оконные стекла были настолько чисты, что казалось, их не было вовсе, в многочисленных ярких вазах тут и там стояли большие букеты полевых цветов, а весь дом благоухал жимолостью, лавандой и пирогом с вишней, над которым в кухне колдовала Хэтти.

— До чего же мне нравится это место, — блаженно потянулся Бак. — Всякий раз, как я сюда приезжаю, я спрашиваю себя, отчего же мне приходится уезжать?

Он просунул голову на кухню и осведомился у кухарки, что она готовит на обед.

— Здравствуйте, мистер Вингейт, — приветствовала кухарка и экономка Хэтти. — Ничего особенного, разве только жареные цыплята по-кентуккийски и печеные бананы — именно такие, какие вы любите, вот, пожалуй, и все.

При этих словах темная физиономия Хэтти буквально расплылась в широчайшей улыбке, а Бак, улыбнувшись в ответ, произнес:

— Вот почему вы мне по сердцу, Хэтти. Вы совершенно точно знаете, чем можно завоевать сердце мужчины.

— Не всякого мужчины, уверяю вас, мистер Бак, — отпарировала Хэтти, возвращаясь к плите, но продолжая улыбаться. Она весьма одобряла мистера Вингейта и частенько говаривала Фрэнси: «Выходите за него, мисс Фрэнси. Он ваше самое лучшее приобретение».

— Но ведь он женат, — без особого воодушевления протестовала Фрэнси, на что ее экономка пренебрежительно поджимала губы и резонно возражала:

— Разве мужчина уже и развестись не может? Да вы и сейчас, словно муж и жена, только свидетель тому — один Господь Бог.

— Ты права, Хэтти, — обыкновенно отвечала ей хозяйка. — Мы действительно муж и жена перед Богом.

Потом, ворочаясь в постели без сна, она так и эдак примеривала к себе эту мысль, особенно когда Бак подолгу отсутствовал и она знала, что он находится у себя в доме в Вашингтоне вместе с Марианной.

Бак разделся и направился в душ, что-то напевая высоким голосом и безбожно перевирая мотив. Фрэнси снова развеселилась.

— Знаешь что? — позвал он ее из ванной.

— Что?

— У меня кое-что для тебя есть. Лежит в моей дорожной сумке.

У Фрэнси заблестели глаза:

— Ты привез мне подарок?

— Да, и притом совершенно особенный. — Бак появился в спальне с полотенцем, обвязанным вокруг бедер. — Надеюсь, тебе понравится.

Фрэнси открыла сумку, увидела небольшую золотую коробочку и вопросительно посмотрела на Бака.

— Открывай, не бойся, — ободрил он ее, а сам стал пристально наблюдать за лицом Фрэнси в момент, когда она открывала крышку. В коробочке оказался на диво выполненный миниатюрный портрет Олли, поражавший своим сходством с оригиналом. Фрэнси прижала к груди коробочку с портретами, не выдержав, разрыдалась.

— О Господи, Фрэнси, — бросился к ней Бак, — извини, если я тебя невольно огорчил. — Он присел рядом на кровать и виновато заглянул ей в глаза. — Портрет скопирован с фотографии, которая хранится у тебя в спальне. У Энни тоже есть такая фотография, и она ненадолго одолжила ее. Мне кажется, художник удивительно точно уловил выражение его лица. Но, Фрэнси, милая, я ни в коем случае не хотел тебя опечалить.

В глазах Фрэнси все еще стояли слезы.

— Да, это Олли. Очень похож — оттого я и плачу. Это на самом деле самый лучший, самый чудесный подарок.

Так случилось, что повода заговорить о своей беременности Фрэнси не представилось. На следующее утро она с тоской наблюдала, как Бак садился в машину, торопясь в Сан-Франциско. Она знала, что он остановится в отеле «Эйсгарт», и, помахав рукой ему на прощание, позавидовала Энни, что та может себе позволить свободно общаться с ним и даже пообедать где-нибудь в ресторане, не опасаясь скандала и пересудов. После отъезда Бака на ранчо стало как-то особенно пусто, и, повинуясь внезапному импульсу, она тоже решила вернуться в Сан-Франциско.