Владимир Контровский - Мы вращаем Землю! Остановившие Зло

• Название: Мы вращаем Землю! Остановившие Зло
• Автор: Владимир Контровский
• Издательство: Издательства: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-699-38324-5

Великую Отечественную войну не зря нарекли Священной. Фронтовики знают: заглянув в глаза смерти, трудно остаться материалистом. В горниле войны, когда ворота в Рай и Ад распахнуты настежь, а реальность и чудо образуют невероятные сплавы, каждый твой выстрел отзывается в Вечности, павшие встают плечом к плечу с живыми, за оскалом эсэсовских «мертвых голов» и паучьими лапами свастики клубится нездешнее Зло, а огненные трассы «катюш» подобны божественному мечу, прорубающему путь Свету.

Небо держится на твоих плечах, солдат. И Солнце восходит лишь потому, что русская пехота, истекая кровью, рвется на Запад и гусеницы наших танков вращают Землю…

Самый неожиданный, самый поразительный и яркий роман о Великой Отечественной войне! Больше, чем «военная проза». Больше, чем боевая фантастика. Удивительный сплав жестокой «окопной правды» и славянской мистики. МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ Второй Мировой.

---

— Водителям — соблюдать осторожность! — передал по колонне капитан Власенко. — А то купаться вроде как еще рановато. Но и не мешкать, — добавил он, поглядывая в хмурое зимнее небо, — а то заявятся гости незваные.

Комдив, что называется, накаркал. Откуда ни возьмись, выскочила пара «фоккеров» и атаковала танки, шедшие впереди. Павел уже ожидал увидеть горящие машины — горькое зрелище, столько раз виденное им в тяжелом сорок втором, — но не тут-то было. Зенитчики не сплоховали и встретили немцев дружным огнем. Один истребитель загорелся и врезался в берег, второй, образумившись, вильнул в сторону и скрылся.

Перейдя реку, дивизион на малом газу двинулся к деревне Фердинандовка, готовый в любую минуту развернуться и поддержать огнем шедшие впереди танки.

Не понадобилось — село взяли без боя. Железнодорожная станция Фердинандовка была связана с Винницей и Жмеринкой, и почти одновременно с появлением на перроне советских солдат туда подкатил немецкий санитарный эшелон. Краткий, но содержательный диалог танка с паровозом для последнего кончился печально: паровоз, подбитый первым же выстрелом танкового орудия, встал как вкопанный, жалобно свистя паром, вырывавшимся из его простреленного железного брюха. Поезд шел к фронту и оказался пустым — в его вагонах находились только врачи и с десяток немецких тыловых чинов, — зато в хвосте состава были прицеплены несколько вагонов со скотом, птицей и продуктами. Лакомый кусочек вызвал у бойцов живейший интерес, и Дементьеву (пока Власенко разбирался с пленными) пришлось ставить у вагонов охрану: делить трофеи было некогда — немцы в любой момент могли контратаковать.

Развернув одну батарею на винницкое направление, Павел с несколькими бойцами обшарил всю станцию. В здании вокзала их явно не ждали — немецкий персонал спокойно продолжал заниматься своим делом (но руки поднял очень дисциплинированно). Попытку «сопротивления» попробовал оказать только начальник станции: он рявкнул что-то грозное, когда Дементьев без стука распахнул дверь в его кабинет. Тем не менее, кровопролития не последовало: увидев звездочки на ушанках и ППШ, взятые наизготовку, немец сбледнул с лица и сдался без боя.

Обстановка оставалась неясной. Впереди, за деревней, шел бой, и Власенко приказал разгрузить вагоны, скот отогнать в тыл, а продукты разделить между батареями и раздать местному населению.

Когда Дементьев, проверив готовность батарей к обороне, вернулся к захваченному эшелону, там уже шла веселая суета. Солдаты облепили вагоны, словно муравьи толстую гусеницу, сдуру заползшую в муравейник. Из продуктового вагона они вытащили несколько ящиков с керамическими бутылками. Бутылки были украшены витиеватыми этикетками и содержали темную жидкость неизвестного назначения. Жидкость пахла приятно, но смущала керамическая тара, а знатоков немецкого языка среди солдат не водилось.

— Может, это средство от вшей, — предположил один из бойцов, — санитарный эшелон все-таки. Выпьешь — и волосы вылезут на всех местах. Или вообще яд какой-нибудь…

— А пахнет вкусно, — заметил другой, принюхиваясь к раскупоренной бутыли.

— Надо смочить кусок хлеба и дать собаке — вот и проверим!

— А где ты собаку возьмешь? Они от стрельбы попрятались все кто куда!

Последователь академика Павлова сконфуженно умолк и поскреб затылок — бросить или вылить ароматное зелье рука не поднималась.

Дегустатор нашелся — им оказался пожилой усатый солдат-пехотинец с обветренным лицом, неопровержимо свидетельствовавшим о том, что за свою жизнь «доброволец» беспощадно «приговорил» не одну бутылку спиртного. Он долго принюхивался, осторожно попробовал зелье кончиком языка, а потом глубоко вздохнул и заявил:

— Эх, была не была! Пострадаю за общество! Ежели что, отпишите родным — погиб, мол, за Родину! Геройски! — солдат внушительно поднял палец.

Сделав это свое патетическое устное завещание, пехотинец наполнил таинственным снадобьем алюминиевую кружку и поднес ее к губам. Наверно, ни один цирковой номер не вызывал у зрителей столько эмоций — за процессом дегустации напряженно следило человек тридцать. Солдат покачнулся, и кто-то охнул, ожидая, что «страдалец за общество» вот-вот рухнет бездыханным. Но вынос тела не состоялся — осушив кружку, усатый обвел публику повеселевшим взглядом.

— Ну, как она, зараза? — нетерпеливо спросили его.

— Не понял, налейте еще! — прогундосил «страдалец».

Опорожнив вторую кружку, боец счел эксперимент законченным, вытер усы и выдал заключение: «Годится!».

После этого дегустация приняла массовый характер. Распробовав душистый напиток — это оказался бальзам, который добавляют в чай или кофе, — солдаты быстро растащили все бутылки по мешкам и карманам: непрекращавшаяся канонада на западе не располагала к немедленному застолью.

По приказанию Дементьева его штабная братия приняла посильное участие в дележке трофеев. Писаря четко справились с поставленной задачей: только они погрузили в крытый штабной вездеход последний ящик с консервами, как раздался зычный голос Власенко:

— Кончай барахолить! По машинам!

Дивизион быстро выстроился в походную колонну и двинулся дальше.

* * *

К утру колонна достигла большого винницкого села Байраковка. Село еще спало — даже собаки не лаяли. Шум моторов разбудил спящих — от домов потянуло печным дымком, у колодцев появились женщины с ведрами. Одна из них остановилась у машины Дементьева и стала рассматривать незнакомую форму — ее явно смущали погоны. Павел открыл дверцу и вышел из вездехода.

— Здравствуйте, мамаша!

— Здравствуйте, — ответила она, ощупывая его взглядом. — Вы кто — бандеровцы?

— С чего вы взяли? Русские мы, Красная Армия! Звездочки видите?

— Партизаны?

— Да нет же, армия. Регулярная Красная Армия — наступаем, гоним немцев восвояси!

— Красная Армия… — эхом отозвалась женщина. — Пришли… Наконец-то… Сынки…

Женщину словно подменили — порывисто обняв Павла, она тут же кинулась будить спавших соседей. Захлопали двери и калитки, и хозяйки в расшитых кожушках, валенках и цветастых платках понесли к машинам домашнюю снедь: сало, хлеб, колбасу, корзинки с яблоками. Звучал смех, и русская речь мешалась с украинской — русские встречали русских.

Женщина, первой встретившая в центре села колонну дивизиона, вернулась с двумя ведрами аппетитных сочных яблок и бутылью самогона.

— Примите, сынки, — сказал она, — как уважение наше.

Яблоки, несмотря на зимнее время, источали душистый аромат. Фрукты Павел взял охотно, а от самогона начал отнекиваться — это, мол, нам ни к чему.

— Товарищ капитан! — взмолился водитель. — Зачем обижать человека, она же ведь от души! А если к нам гости приедут — чем угощать будем? Давайте вашу бутылочку, мамаша.

Павел усмехнулся, и трехлитровая «бутылочка» — четверть самогона — мигом исчезла в объемистом багажнике штабного вездехода.

Пора было трогаться в путь, но заправщики запаздывали, и артиллеристам пришлось задержаться в гостеприимном селе. Выставив боевое охранение, Дементьев с политруком и несколькими бойцами прошел по селу. Заглянули в местную управу — полицейских давно и след простыл, только валялись на столе брошенные впопыхах бумажки, и висел на стене над столом начальника полиции портрет Гитлера. Один из разведчиков вскинул автомат и прошил портрет очередью — только осколки стеклянные брызнули. Стоявший в углу сейф вскрыли с помощью толовой шашки — там оказались документы и немного денег: немецкие марки и советские рубли. Комиссар углубился в изучение бумаг, деликатно «не заметив», как деньги быстро разошлись по карманам бойцов. Впрочем, их в сейфе и было-то всего ничего.

Заправщиков все не было. Дивизион остался в Байраковке на ночлег, и Дементьев с заместителем комдива Семеновым из любопытства решили попроситься переночевать в каком-нибудь доме. Власенко от этой затеи отказался, заявив, что ему уютно и в своей машине, а политрук мотивировал свой отказ необходимостью последить за бойцами: «Чтобы не баловали — мужиков-то в селе не видно, одни девки да бабы, в том числе и молодайки. А мы Красная Армия, и встретили нас радушно — нельзя портить впечатление».

Мужиков действительно видно не было — кто был мобилизован еще в начале войны, кто ушел в партизаны, а кто и к бандеровцам, в батальоны «Нахтигаль» и «Роланд», в УПА или к сечевикам атамана Бульбы-Боровца. Всякое было на Украине в сорок четвертом году, и брат стрелял в брата, как в гражданскую.

Павел и Семенов постучались в дом к пожилому селянину, издалека наблюдавшему за колонной. Хозяину было лет шестьдесят, но он был крепок, как кряжистый дуб, и говорил медленно, взвешивая каждое слово. И хозяйство его было крепким — Дементьев, росший в деревне, отметил добротное подворье и мычащую, хрюкающую и кудахчущую живность. Да и все село, насколько успел заметить Павел, было зажиточным.