Владимир Контровский - Мы вращаем Землю! Остановившие Зло

• Название: Мы вращаем Землю! Остановившие Зло
• Автор: Владимир Контровский
• Издательство: Издательства: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-699-38324-5

Великую Отечественную войну не зря нарекли Священной. Фронтовики знают: заглянув в глаза смерти, трудно остаться материалистом. В горниле войны, когда ворота в Рай и Ад распахнуты настежь, а реальность и чудо образуют невероятные сплавы, каждый твой выстрел отзывается в Вечности, павшие встают плечом к плечу с живыми, за оскалом эсэсовских «мертвых голов» и паучьими лапами свастики клубится нездешнее Зло, а огненные трассы «катюш» подобны божественному мечу, прорубающему путь Свету.

Небо держится на твоих плечах, солдат. И Солнце восходит лишь потому, что русская пехота, истекая кровью, рвется на Запад и гусеницы наших танков вращают Землю…

Самый неожиданный, самый поразительный и яркий роман о Великой Отечественной войне! Больше, чем «военная проза». Больше, чем боевая фантастика. Удивительный сплав жестокой «окопной правды» и славянской мистики. МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ Второй Мировой.

---

Чумазая голова скрылась в люке, но зашевелился ствол танковой пушки и уставился прямо на ворота. Автоматчики охраны заколебались и, не располагая противотанковыми средствами, подались в стороны: ребята в башнях слыли (и частенько были) «безбашенными парнями». А «тридцатьчетверка», развернув башню задом наперед, медленно наехала на ворота и выдавила их. Оборона была прорвана танками, и в прорыв пошла воодушевленная пехота. Чуть выждав, Прошкин со всей своей «зондеркомандой» подъехал к проломленным воротам и объяснил опешившей охране, что ему надо немедленно дать залп по прячущемуся в лесу противнику, а расчетная точка залпа находится здесь, на территории складов. Охрана ожидала чего угодно, но только не появления «катюши» со снарядами на направляющих, и беспрепятственно пропустила все три машины.

А внутри уже вовсю резвилась разгульная русская душа — зрелище напоминало то ли последний день Помпеи, то ли первый день свободы. Более хозяйственные волокли ящики и бутылки, а самые нетерпеливые уже праздновали. Спиртного на складах было море, причем в самой разнообразной упаковке. Бочки простреливали автоматными очередями, под струи вина и коньяка подставляли кружки и котелки, а то и просто ловили их ртом. На земле тут и там блестели ароматные лужи, вино стекало в подвалы — кое-где его набралось по колено. Между складами бродили пьяные, некоторые из них пели песни — победители веселились.

Прошкин оказался на высоте, да и его бойцы считали, что праздновать лучше дома, в дивизионе, в спокойной обстановке. Выяснив расположение складов, «добытчики» быстро и оперативно загрузили свои машины ящиками со шнапсом, упаковками галет, коробками шоколада, банками консервов, мешками сахара; не забыли и канцелярский заказ начальника штаба. Операция завершилась, Прошкин скомандовал отход, и машины направились назад, к воротам. И вот тут-то веселая комедия едва не превратилась в самую настоящую трагедию.

На территории Дембицких складов появился взбешенный генерал Попель, член Военного совета и самый главный политработник армии в сопровождении красномордых автоматчиков своей личной охраны. «Лучше бы это был батальон эсэсовцев» — такой была мысль, появившаяся в голове Прошкина, а затем его душа стремительно эвакуировалась в район пяток.

— Мародеры! Подлецы! Изменники Родины! — орал Попель на пьяных солдат, грозно потрясая маузером. Ощущения майора Прошкина нетрудно было понять — генерал не только потрясал своим любимым оружием, но и стрелял, причем не только в воздух.

Путь к отступлению был отрезан, однако боевой комиссар дивизиона «катюш» не растерялся — замечено, что в экстремальных ситуациях сообразительность резко обостряется (правда, не у всех). Оценив обстановку, он приказал командиру взвода отогнать машины на противоположный конец складов, затаиться и ждать дальнейшего развития ситуации. Если же, паче чаяния, ситуация будет развиваться в неблагоприятном направлении — выбираться любым способом, вплоть до подрыва стены. Подрывать стену было чем — на всех «катюшах» имелись ящики взрывчатки для самоподрыва при угрозе захвата машины противником. Это и имел в виду взводный, докладывая Дементьеву о получении приказа «прорываться с боем».

Машины быстро ретировались в заданном направлении, а Прошкин, улучив момент, вытащил из кобуры пистолет и с руганью набросился на мародерствующих солдат. Он тоже стрелял, но, в отличие от Попеля, исключительно в воздух.

Заметив майора, Попель, хорошо его знавший, спросил, поигрывая маузером:

— А ты что здесь делаешь?

— Да вот, — доложил Прошкин, поедая глазами начальство, — случайно здесь оказался. Смотрю — чистый грабеж идет, пришлось вмешаться.

— Правильно действуешь, — генерал одобрительно кивнул, — политработники всегда должны показывать пример в наведении порядка в армии.

Прошкин сопровождал Попеля еще минут тридцать, а потом незаметно отстал от его «карательного отряда» и без дальнейших приключений покинул Дембицкие склады. Его беспокоила судьба машин, но лихой комвзвода не подкачал: увидев, что автоматчики Попеля начали прочесывать территорию складов, он подорвал стену и через пролом успешно вывел вверенную ему часть из окружения.

Закончив свой рассказ, Прошкин выпил полкружки конька, добытого с таким трудом и риском для жизни, и признался:

— Знаешь, Павел Михайлович, а я ведь порядком струхнул. Узнай Попель, зачем я на самом деле там оказался, он бы меня расстрелял на месте, и глазом бы не моргнул.

— Это точно, — согласился Дементьев.

* * *

Павел нисколько не кривил душой — в данном случае не согласиться с Прошкиным было невозможно. Попель был фигурой одиозной — его боялись как огня. Он наводил порядок железной рукой, и в армии Катукова даже ходила поговорка: «Пробку на переправе могут разогнать только «мессершмитты» или генерал Попель». Николай Кириллович Попель не применял мат, кулаки или палку — считая эти аргументы недостойными настоящего политработника, он сразу хватался за маузер и не стеснялся пускать его в ход. Маленького роста, с большим крючковатым носом и округлым брюшком, генерал-лейтенант Попель ездил на открытом бронетранспортере с многочисленной охраной из отборных головорезов, и его заметная издалека генеральская папаха с красным верхом воспринималась в любой части Первой гвардейской танковой армии как сигнал приближающейся опасности.

Павла Дементьева уберег ангел-хранитель от близкого знакомства с Попелем, хотя выступления главного комиссара армии перед солдатами и офицерами капитан слышал не раз. Однажды, после боев на Сандомирском плацдарме, Дементьев вел походную колонну дивизиона и вдруг почувствовал, как его легковую машину прижимает к обочине что-то массивное. Пришлось притормозить, а затем и вовсе остановиться. И мимо торжествующе прогромыхал бронетранспортер, над бортами которого круглыми шляпками грибов торчали каски автоматчиков, а над ними возвышались красноверхая папаха генерала Попеля и его знаменитый нос. Генерал повернулся в сторону машины Дементьева и погрозил ему кулаком — ты что, мол, не видишь, кто едет? — но Павел облегченно вздохнул: пронесло. А могло ведь и не пронести: Попель свято верил в постулат «Был бы человек, а вина на него найдется» — в тот самый постулат, который нанес столько вреда и армии, и всей стране и во время Великой Войны, и до нее, и после…

А после войны прошел слух, что главный блюститель порядка Первой гвардейской танковой армии погорел, да еще как: с огнем и вонючим дымом. Попель отправил в Москву несколько «студебеккеров», до отказа набитых трофейным барахлом. В одном из грузовиков находились бочки с бензином — якобы для заправки в пути. И оказались эти бочки с двойным дном, в котором запрятано было золото и драгоценности. Скорее всего, об этой контрабанде пограничники уже знали — стуканул какой-нибудь «доброжелатель». Существовал приказ Сталина о досмотре имущества, отправляемого из Германии нашими генералами, и золото обнаружили. Как выкрутился «гроза мародеров» из этой пикантной ситуации, знали только Катуков и люди на самом верху, включая Поскребышева и самого Сталина. Генерала Попеля несколько раз вызывали в Кремль, и в конце концов уволили из армии, хотя это можно было назвать «дешево отделался».

Павел и верил, и не верил этим слухам: не хотел честный воин поверить в то, что комиссар такого высокого уровня (пусть даже самодур) способен на подобный поступок. Но спустя тридцать лет после Победы довелось ему встретиться с бывшим начальником тыла Первой гвардейской танковой Василием Фомичом Коньковым, который подтвердил слухи о праведных и грешных делах генерала Попеля и других воевод. И вспомнил тогда Дементьев слова генерала Попеля, сказанные им Прошкину на Дембицких складах «политработники всегда должны показывать пример в наведении порядка в армии».

«Навел порядок, ничего не скажешь» — с горечью подумал тогда Павел Михайлович.

* * *

…Великая Война беспощадно разворошила налаженный мирный быт многих стран Европы. Обломки этого быта усыпали улицы разрушенных городов и поля сражений, они валялись, никому уже не нужные, в пустых комнатах брошенных домов и лежали на мертвых телах людей, которым уже никогда ничего не потребуется. Это сладкое слово «трофеи» — то, за чем стоит только нагнуться, поднять и положить в карман. И нагибались, и поднимали — в конце концов, за что кровь проливали? Жизнь человеческая стоит не дороже снарядного осколка, так что тут говорить о каких-то тряпках и безделушках? И росла жадность, и многие не в силах были ее обуздать…

Капитан Дементьев трофеями не увлекался, считая, что всякое хапанье, особенно у мертвых, ни к чему хорошему не приведет. Жило у него в душе какое-то то ли суеверие (бог накажет!), то ли твердая убежденность, что дело это недоброе, и хотелось ему быть чистым и перед своей совестью, и перед мертвыми. И доводилось ему видеть, как грех ограбления мертвых тянет за собой гораздо более тяжкий грех убийства безоружного.