Виктория Холт - Путь на эшафот

• Название: Путь на эшафот
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Сантакс-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87455-045-3

«Путь на эшафот» (оригинальное название «Убийство по-королевски») – лучший исторический роман о любви, написанный знаменитой английской писательницей Эленор Бэрфорд под псевдонимом Джин Плейди, и лучший любовный роман, основу которого составляют реальные исторические события и лица Речь в романе не только о частной жизни Генриха VIII (в нашей стране хорошо знают об английском короле по теле– и видеофильмам «Частная жизнь Генриха VIII» и др.), в жестокости с которым могла сравниться разве что его дочь Мария I Тюдор, прозванная в народе «Кровавой Марией», но и о страшной участи Катерины и ее кузины Анны Болейн, приговоренных к смертной казни за якобы супружескую неверность. Автор сочувственно относится к героиням своего романа, сильные страсти которых отчасти и привели их на эшафот.

---

– Ты держишься как королева, – заметила Мария. – Ты научилась высоко ставить себя при французском дворе.

– Лучше походить на королеву, чем на шлюху! – Анна вспыхнула.

– Выходи замуж за короля и будешь королевой. Но кто сказал, что ты должна вести себя как шлюха?

– Никто. Я просто хочу сказать, что предпочитаю вести себя как королева.

– Королева против подобных праздников, – сменила тему Мария. – Она не любит французов. Она даже поспорила с королем, выразила ему свое неудовольствие. Удивляюсь, как это она осмелилась, зная характер короля?

Мария болтала, перескакивая с одной темы на другую. Она рассматривала покои, щупала материал на платье сестры, спрашивала о французском дворе, но не слушала ответов на свои вопросы. Ушла она поздно. Возможно, получит выговор. Но это ее не пугает. Она не первый раз возвращается поздно.

«Ну и сестра у меня», – подумала Анна, вспоминая о Марии.

В коридоре великолепного дворца в Гизнесе Мария столкнулась с пышно одетым мужчиной. И так как она спешила, то чуть не налетела на него. Она отступила и увидела, что на мужчине камзол красно-коричневого бархата, отороченный жемчугом, вышитым треугольниками, с бриллиантовыми пуговицами. Мария широко раскрыла глаза от удивления и упала на колени. Мужчина остановился и внимательно посмотрел на нее. Его маленькие блестящие глаза на полном красном лице сощурились.

– Интересно! Интересно, – пробормотал он, а потом приказал: – Поднимитесь! – Голос его был низким и хриплым, и, вероятно, именно из-за голоса его часто называли грубым.

Маленькие глазки быстро ощупали фигуру Марии Болейн и остановились на ее груди, выступавшей из чрезмерно глубокого декольте, потом на ее полуоткрытом рте и слишком добрых глазах.

– Я видел вас в Гринвиче… Вы ведь одна из сестер Болейн. Я прав?

– Да, ваша милость. С вашего позволения…

– Позволяю…

Девушка дрожала, а он любил, когда его боялись. И хотя губы ее были сжаты, глаза показывали, что он ей нравится, а это ему очень нравилось самому, особенно когда он встречался со своими молоденькими подданными в тихих коридорах, где, он знал, его никто не видит.

– А ты хорошенькая, – заметил он.

– Его Величество льстит мне…

Он засмеялся, и грудь его задрожала под красно-коричневым бархатом.

– Я готов и на большее, когда вижу такую хорошенькую девушку, как вы…

Генрих не был деликатен, во время же пребывания во Франции он вел себя еще грубее и вульгарнее. Он не собирается подражать этим французским обезьянам! Ни в коем случае. Ему нравилась эта девушка, а он нравился ей. К чему утонченные ухищрения? Он положил свою пухлую руку, украшенную кольцами, ей на плечо. Если Мария и немного сопротивлялась, а, зная ее, в этом можно было усомниться, она растаяла от этого прикосновения. В глазах ее светилось восхищение этим человеком, лицо выражало желание, которое все усиливалось. Для нее он был самим совершенством. Ведь он был королем и обладал главным признаком сексуального господства – властью. Он был самым могучим мужчиной в Англии, а возможно, и во Франции. Он был самым красивым принцем в христианском мире, может быть, не он сам, а его одежды. Марию тянуло к нему, а его к ней. И это было очевидно.

– Девочка… – произнес Генрих тихим голосом. Он поцеловал ее, руки потянулись к мягкой груди, которая жаждала ласки. Губы Марии крепко прижались к его губам, руки вцепились в бархат ржавого цвета. Генрих целовал ее шею и груди, поглаживал бедра под мягким бархатом платья. Эта внезапная взаимная страсть, охватившая их, была сладкой, как мед. Король мог иметь все в любое время, стоило ему только захотеть. Но этот грубый и жесткий человек был не так уж прост, как могло показаться. Он сам себя не знал, к тому же был очень сентиментален. Да, власти у него было достаточно, но именно потому он хотел ежеминутного подтверждения того, что он не теряет ее. Когда по любому его капризу головы мужчин летели с плеч, а жизнь женщин висела на волоске, он понимал, что власть эта не может быть прочной. Он был окружен подхалимами и людьми, которые уверяли, что любят его, потому что боялись. В жизни такого короля, как Генрих, редко выпадали моменты чувствовать себя в первую очередь мужчиной, а потом уже королем. И он ценил их. И вот теперь Мария Болейн давала ему почувствовать, что она ценит в нем в первую очередь мужчину, его тело, а не одежду, усыпанную бриллиантами. Она хочет его, хочет страстно. Он довольно часто видел ее, когда она сидела рядом со своей набожной королевой. Глаза у девушки были опущены, она что-то шила либо вышивала. Мария нравилась ему, потому что была хорошенькой. Он смотрел на нее и представлял себе, какой она может быть в постели нагая. Он всех так себе представлял. Это его забавляло, но не больше. Королю нравилась ее семья. Томас был служакой. Джордж – блестящим, умным юношей. А Мария… тем, что ему в данный момент было нужно.

Накануне король Франции победил его во время матча по борьбе – он оказался более ловким и подготовленным к соревнованию, где требовалась быстрая реакция, а не грубая сила, которой обладал английский король. Генрих был вне себя от возмущения и расстройства. А король Франции пришел к нему, когда он завтракал, без свиты, просто поболтать. Они смеялись и шутили, и Франциск назвал его братом. И сейчас, когда он весь был поглощен своими чувствами к девушке, последнее замечание Франциска все еще звучало в его ушах, потому что Франциск назвал его «мой пленник!» Сказал он это в шутку, по-дружески. Но Генрих был так поражен, что не нашелся, как ответить. И чем больше он думал об этом, тем больше это казалось ему предзнаменованием. Короли не должны так называть других королей, тем более когда они знают, что несмотря на всю показную дружбу, они остаются врагами. После этого он нуждался в знаках уважения. И получал их, когда это было необходимо. Но сейчас Мария Болейн предложила ему что-то иное, уважение и любовь к нему самому, а не к его короне. Франциск расстроил его, подорвал его веру в себя, и он жаждал утешения, хотел быть уверенным, что он хороший человек, не хуже, чем король Франции. Франциск его шокировал, вел себя бесстыдно. Любовные интриги Генриха никогда не были такими откровенными. Он считал подобное поведение грехом, каялся и получал прощение. Он был добродетельным человеком и боялся исповеди. Но человек не думает об исповеди перед тем, как согрешить. И вот перед ним маленькая Мария, готовая сказать ему, что он лучший из мужчин и лучший из королей! Она казалась ему самой хорошенькой женщиной из всех фрейлин французского и английского дворов. Эти француженки! Такие жеманные, такие элегантные! Они не для него. Ему нужна англичанка в постели! И вот она рядом с ним. У нее подгибаются колени, она обнимает его, делает вид, что отталкивает, а глаза говорят: пожалуйста… прямо сейчас… я не могу ждать.

Он укусил ее за ухо и прошептал:

– Я нравлюсь тебе, душечка?

Она побледнела от желания, охватившего ее. То, что ему нужно. Наслаждаясь происходящим, король шлепнул ее по мягкому месту, захохотал и потащил в свои покои.

Именно таким образом можно перебить горечь во рту, оставшуюся от этой пахнущей духами галантности, присущей французам. В комнате стояла кушетка. Здесь! Сейчас! Немедленно!

Девушка широко раскрыла глаза, увидев кушетку, и изобразила удивление. Притворилась, что боится его. Это его позабавило, и он снова шлепнул ее по мягкому месту. Все они сопротивляются, хотят, чтобы их взяли силой! Все до одной! Ну что же! Пусть. Эта женская черта ему не противна.

– Извините, Ваше Величество, – прошептала она. – Я припозднилась… Не пожелаете ли вы…

– Пожелаю, даже очень. Иди ко мне, маленькая Мария. Я хочу попробовать, вся ли ты такая сладкая, как твои губы.

Она засмеялась и прильнула к нему. Она больше не строила из себя скромницу, а вела себя естественно. Она была страстной женщиной и не скрывала этого. Король забавлялся и восхищался ею.

Он смеялся, он наслаждался, он забыл о своем унижении. Он будет любить эту девушку по-английски, без этих французских штучек-дрючек. Он не будет притворяться, да и она тоже.

И он сказал ей:

– Послушай, Мария, ты вся такая сладкая. Где ты скрывалась, Мария? Тебя нужно наказать за то, что ты пряталась от своего короля. Это самое настоящее предательство, измена, можно сказать.

Он смеялся, довольный собой и своей шуткой. Ему всегда нравились собственные шутки. А она вначале испугалась и вела себя пассивно, потом стала отвечать на его ласки. Ей хотелось показать, что она его боится, но вела себя слишком самонадеянно, и это короля забавляло. Он чувствовал, что нравится ей и был благодарен за это. Он всегда был благодарен своим подданным, которые доставляли ему удовольствие. Он шлепал ее по ягодицам, теперь уже не прикрытым бархатом, а она смеялась, и ее масленые глазки обещали ему наслаждение.

– Ты нравишься мне, Мария, – сказал он ей, и в порыве нежности добавил: – Ты не пожалеешь об этом дне.