Виктория Холт - Сама себе враг

• Название: Сама себе враг
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000709-4

С надеждами на любовь, на счастье приезжает в Англию французская принцесса Генриетта, дочь короля Генриха IV, чтобы стать женой Карла I.

Пышная свадьба, дворцовые интриги, семейные раздоры и сладкие примирения… Мог ли кто-нибудь предвидеть, какие испытания обрушатся на Карла и его жену-француженку?

Но не сама ли Генриетта явилась причиной многих несчастий, выпавших на долю ее семьи? Не она ли повинна в страшном убийстве в Уайтхолле?

---

– Принцесса страшно разозлилась на мужа за то, что он увез ее из Парижа. Она очень надеялась стать «маленьким другом «вашего отца. Тогда она жила бы, как королева, не испытывая при этом тягот, связанных с титулом монархини. А что сделал принц де Конде? Уволок ее прочь. Ради чего? Любовь мужа была ей совершенно не нужна, и Шарлотта постоянно донимала его жалобами и упреками.

Я видела их на одном из праздников во время свадьбы. Принцесса была очень красива, и я могла понять, почему мой отец пленился ею.

А примерно через неделю после торжеств принц де Конде был арестован.

– Он стоял во главе заговора, целью которого было низвержение маршала д'Анкра, – пояснила Мами. – Принц пытался объединить французскую знать, дабы общими силами уничтожить человека, которого Конде называл итальянским интриганом.

– Арестован! – вскричала я. – Но он же принц крови!

– И принцев крови могут арестовать, если они выступают против государыни! – заявила Мами.

– А он действительно выступал против моей матери? – недоверчиво осведомилась я.

– Дорогая принцесса, он хотел низвергнуть маршала д'Анкра, а это вполне можно считать заговором против королевы-матери. В городе очень неспокойно. Множество людей искренне желало принцу успеха. Но итальянец слишком хитер… Его голыми руками не возьмешь!

– Что же будет с принцем? – спросила я.

– Сомневаюсь, что его осмелятся казнить, – ответила Мами. – Скорей всего Конде засадят в какую-нибудь крепость.

– Что ж, – сказала я, – по крайней мере, принцесса де Конде избавилась от ненавистного мужа.

Внезапно Мами крепко сжала меня в объятиях.

– О, моя дорогая принцесса, нам выпало жить в тревожную пору!

Все обсуждали этот провалившийся заговор; впрочем, он имел весьма неожиданные последствия. Принц был выслан в Венсен, а принцесса де Конде, вместо того чтобы поздравить себя с избавлением от докучливого супруга, объявила о своем намерении последовать за ним и жить с мужем в заточении. Она решила разделить судьбу узника, как и подобает законной супруге!

– Люди – весьма странные существа, – пожала плечами Мами. Затем она рассмеялась и поцеловала меня. – И хорошо, что они такие, – продолжила она. – Это делает жизнь интереснее.

Примерно в это же время у нас появилась мать Магдалина, монахиня ордена кармелиток, призванная заботиться о моей душе. Я проводила с матерью Магдалиной долгие часы; мы молились вместе; мы просили Господа помочь нам и защитить нас от врагов; и монахиня заставила меня понять, что нет в жизни ничего важнее, чем способствовать распространению святой католической веры и обращать в нее всех тех, кому Истина пока недоступна. Я вспомнила, что и моя мать говорила мне то же самое…

Летели дни… Они были заполнены религиозными наставлениями матери Магдалины, занятиями с Франсуа Савари де Бревом, играми с Гастоном и детьми из знатных семейств, танцами, пением, задушевными беседами с Мами… Да, это было счастливое время!

Правда, именно тогда я и начала опасаться, что всему этому может прийти конец.

После того как принц де Конде оказался в заключении, все вокруг только и говорили о Кончини.

– Люди его просто ненавидят, – заметила однажды Мами, – а король становится все старше… И все больше сближается с Шарлем д'Альбером. Правда, ни д'Альбера, ни короля никто не принимает всерьез, а Кончини поддерживает королева-мать…

– Ты говоришь так, будто моя мать и король – враги, – удивилась я.

– Вполне возможно, что именно так оно и есть, – промолвила Мами.

И она начала перечислять все огромные владения Кончини.

– У него несколько прекрасных загородных замков и два дворца в Париже. Он – хозяин виноградников и поместий. Говорят, он один из богатейших людей во Франции, а народу это не нравится: ведь сюда Кончини приехал сущим голодранцем.

– Но он верно служил моей матери, – возразила я.

– Да и себя не забывал, – усмехнулась Мами.

Однажды, отбросив всякую осторожность, она воскликнула:

– Что-то витает в воздухе! Я это чувствую! Да и в городе неспокойно… Сейчас за власть борются две группировки: король с Шарлем д'Альбером – с одной стороны и королева-мать с Кончини – с другой. Д'Альбер и Кончини… оба итальянцы… и обоих народ терпеть не может.

– Ну, – заметила я, – моя мать итальянка, так что и мой брат, и я тоже наполовину итальянцы.

– Вы французы! – с горячностью вскричала Мами. – Вы дети своего отца, а он был одним из величайших французов, живших на этой земле!

Все это приводило меня в полнейшее замешательство, однако слушать всякие новости мне нравилось. Должна признаться, что я бывала несколько разочарована, когда повсюду воцарялись мир и покой. Порой мне отчаянно хотелось, чтобы что-нибудь произошло, и даже самая ужасная трагедия была бы лучше, чем полное отсутствие событий. Она явно привнесла бы разнообразие в мою монотонную каждодневную жизнь.

– Я слышала, Кончини и его жена переправляют свои богатства в Италию, – однажды поведала мне Мами. – Кажется, эта парочка решила сбежать. И судя по тому, что я слышала в городе, это был бы весьма мудрый поступок с их стороны. Народ ополчился против них… и уже точит ножи… – Она засмеялась. – О, я просто образно выразилась, дитя мое. Я хотела сказать, что французы собираются изгнать Кончини с женой из страны.

Прошло всего несколько дней, и разразилась буря. Оказывается, Шарль д'Альбер с королем устроили заговор, решив избавиться от Кончини, без которого королева-мать становилась совершенно бессильной. Ее не интересовало искусство управления государством – что было очевидно с тех самых пор, как она стала регентшей. Для того чтобы править страной, королеве требовалась помощь Кончини – и его друзей, конечно. Мария Медичи любила поесть – и растолстела; она обожала развлекаться, молиться и демонстрировать свою королевскую власть. «А чего же еще ждать от дочери банкира?[24]«– мрачно говорили в народе.

По-видимому, Шарль д'Альбер решил, что пришло время действовать. Король стал взрослым. Он должен отстоять свои права – или останется марионеткой на долгие годы.

Людовик подписал приказ об аресте Кончини, шестеро королевских стражников явились с этим приказом к маршалу д'Анкру. Могу представить себе изумление Кончини, когда его – всесильного фаворита – внезапно окружили люди короля. Должно быть, итальянец пожалел, что не послушался своего внутреннего голоса и не отбыл на родину. Позже мы узнали, что остаться Кончини уговорила жена, считавшая, что у них еще есть время и что им надо напоследок прибрать к рукам побольше сокровищ и драгоценностей, приумножив тем свои богатства.

Но Элеонора Галигаи ошиблась…

Столь могущественный вельможа, как маршал д'Анкр, естественно, потребовал объяснить, на каком основании его заключают под стражу, а когда ему приказали молчать и немедленно следовать за людьми короля, Кончини отказался им повиноваться и выхватил шпагу, чтобы защищаться. Все только этого и ждали. Стражники, вооруженные кинжалами, набросились на него, и через несколько секунд у их ног лежало окровавленное тело. Между тем, заметив, что стражники входят в резиденцию всесильного маршала д'Анкра, парижане заволновались. На улице стал собираться народ, а когда стражники появились на балконе, волоча труп человека, который еще вчера правил всей страной, толпа обезумела от восторга.

– Вот тело итальянца Кончини, маршала д'Анкра! Вы оплачивали все его прихоти и капризы! Он купался в роскоши, а вас обирал до нитки! – прокричал один из стражников.

И они сбросили тело с балкона. Толпа подхватила труп и с ревом растерзала на куски, проклиная всех итальянских интриганов и вопя, что впредь Франция будет только французской.

Таков был глас народа.

– Теперь, – пророчила Мами, – грядут перемены.

Как она была права! Мой брат, не теряя времени, назначил Шарля д'Альбера первым министром и пожаловал ему титул герцога де Люиня. Жена Кончини была арестована. Ходили слухи, что она ведьма. Ведь она вертела королевой-матерью как хотела, и объяснить это можно было только колдовством. Мами сказала, что суд над Галигаи будет лишь пустой тратой времени, поскольку судьи уже заранее вынесли ей приговор. Она обвинялась в колдовстве, с помощью которого полностью подчинила себе государыню.

– Не было никакого колдовства, – заявила на суде Элеонора Галигаи. – Если я и оказывала влияние на королеву, то только по причине превосходства сильного ума над слабым.

Моей матери, конечно, не понравились бы эти слова, однако ее уже отправили в ссылку и поселили почти как узницу в замке в Блуа.

Бедная Элеонора Галигаи – «мадам маршальша», как ее называли. Она ненадолго пережила своего мужа. Ее признали виновной, и по закону о колдовстве она была обезглавлена, а тело ее предано огню.

– По крайней мере, – сказала Мами, – ее не сожгли заживо. Хотя в этом ей повезло.