Джузеппе Куликкья - Всё равно тебе водить

• Название: Всё равно тебе водить
• Автор: Джузеппе Куликкья
• Жанр: Современная проза

---

С подругами мисс Альберта болтала без передышки о своем дефективном гамадриле. Я слышал их стрекот из отгороженного для чтения книг угла, который на время визитов превращался в гостиную, где они пили чай с ром-бабами и опрокидывали порядочные бокалы портвейна.

— Сегодня Касьетто так устал!

— Ах, бедняжка…

Все они, как и полагается старым добрым шестидесятницам, нынче замужем за зубными врачами, архитекторами и богачами-адвокатами, жили на виллах со множеством зверей, но гамадрила еще ни у кого не было.

— Он помог своей мамочке заполнить чек!

— О, какой молодец!

— Касьетто, ты слышал? Джоджина тебя похвалила. Поблагодари тетю!

Гамадрил чуть не выл. Они наседали на него часами. Мне же приходилось отбиваться от клиентов, поставщиков, маньяков, нищих, курьеров, наркоманов… Похоже, Касьетто все уже осточертело. У него были промыты мозги. Может, он действительно считал себя сыном синьорины Альберты. Достаточно было книге упасть с полки, и этот придурок начинал орать, словно его заживо сжигали в бензине. Забивался под стол. Прошел, должно быть, высшую школу выживания.

— Касьетто! Что случилось?? — кричала мамочка, которая в этот самый миг, пока я переделывал витрины, а курьер вносил двадцать коробов новинок, а два покупателя спрашивали меня что-нибудь про бонсай и что-нибудь о лофтах(16), а один тип старался засунуть под пиджак роскошное издание «Илиады», а факс не желал работать, заказывала по телефону дорогущее платье в Милане или в "Top Ten"

— самом дорогом магазине Турина.

— Наверно, он испугался, потому что кто-то уронил "Перстень царя Соломона", синьорина.

— Касьетто, золотце моё, не плачь. Иди к своей Альбертине.

Пятидесятилетняя тетка брала его на руки. Он глядел ей в очки потухший взгляд, хвост между ног.

— Помоги мне договорить по телефону.

14.

К счастью, два-три раза в день мне надо было разносить книги по домам. Некоторые наши богатые клиенты не имели времени или охоты ходить в книжные магазины. Они звонили нам и заказывали примерно двадцать-тридцать томов об английских загородных парках, на наше усмотрение. Хозяйка потирала руки. Всё это были роскошные издания, часто иностранные, и стоили очень дорого. Часто она делала вид, что даёт постоянным клиентам скидку. На самом деле она постоянно удваивала или утраивала проставленную на обложке цену привозных книг, так что эта «скидка»

была просто уменьшением грабежа на десять процентов. Покупатели, которые случайно натыкались в других магазинах на те же самые издания, у нас почему-то больше не показывались. Но тех, кто заказывал книги на дом, можно было облапошивать без стеснения. Теперь я понимал, как удается этой публике одеваться в "Top Ten".

15.

Я заполнял товарные чеки с перечислением авторов, названий, издательств.

Проставлял наши утроенные цены. У нас оставалась копии всех бумаг. Хозяйка, старая мошенница, никому не доверяла. Богатые тоже забывают платить за книги.

Счастливый, что покидаю магазин, Касьетто и его мамашу, я плюхался в машину и погружался в автомобильный поток. Магазин находился в центре, и машины плелись от одного светофора к другому еле-еле. Водители с ненавистью глядели друг на друга. Постоянно возникали пробки. Где-то начали разгружать мебель, у кого-то что-то выхватили из машины, кто-то с кем-то столкнулся — и готово. Трамвай, блокированный припаркованой на рельсах машиной, — это была классика.

Парализованные на жаре, среди ядовитой вони выхлопных газов и оглушающего шума сигналов, моторов и стереосистем, все отводили душу в ругани. Но мне было на всё плевать.

Мисс Альберта платила мне одинаково, потратил я час, три или четыре. Нашим богатым клиентам тоже было на всё плевать с высокой колокольни. Они были не из тех, кто доводит себя до язвы или до нервного истощения из-за пробок. К их услугам шоферы, телохранители, курьеры. Книги или шлюхи доставлялись им, прохиндеям, прямо на дом, пока они потягивали "J and B" или заряжались парой дорожек кокаина — так, от скуки. Это вам не приём у посла.

16.

Тем временем я возобновил учебу. Стал посещать новый курс лекций по истории философии, с часу дня до трех, выделывая отчаянные сальто-мортале, чтобы не опаздывать на работу после обеда. Обед мой состоял из бутерброда с ветчиной в перерыве между двумя часами лекции. Однажды профессор, никого не предупредив, не явился, я оказался в университете безо всякого дела. Решил посидеть в вестибюле.

В том году законодателем мод был Ральф Лорен. Я насчитал уже сто четырнадцать шмоток от Ральфа Лорена, когда некоторые из них отделились от стада и приблизились ко мне. Я узнал Кастрахана.

— Привет, Вальтер! Ты что здесь делаешь? — спросил он.

Поверх рубашки и галстука от Ральфа Лорена у него был костюм от Ральфа Лорена.

На ногах — мокасины от Ральфа Лорена. Борода, усы, косуха и куфия исчезли.

— Хожу на Философию, сегодня лекцию отменили. А ты как? Всё с «Пантерой»?

— Я тебя умоляю! Что за публика! Одно расстройство. Сплошная бестолковщина.

Его прервала трель сотового телефона. У него в кармане. Он извлек его из пиджака.

— Я слушаю. А, привет, я в университете. Что-что? Полный набор для подводного плавания прямо из Швейцарии? Великолепно. В этот раз махнем на праздники в Таиланд.

Он убрал телефон и улыбнулся мне.

— Ладно, извини, мне надо идти. Меня ждут на Холмах.

Он не попрощался и не протянул мне руки. Просто повернулся и исчез в стаде Ральф Лорен, из которого вышел.

17.

Как-то вечером мне надо было доставить заказ на Крочетту(17). Последний на этот день. Я наплевал на одностороннее движение, поехал напрямик по засаженному деревьями проспекту, едва увильнув от какого-то мудилы, и на полной скорости ворвался на приватизированную улицу. С обеих сторон стояли сказочные особняки со сторожевыми собаками. Через несколько метров я остановился у одной из калиток.

Кажется, эта. У меня была дурацкая манера никогда не записывать номера домов, куда я должен был доставлять книги. А эта публика ужасно не любила писать собственные имена на дверной табличке.

Я вылез из машины и позвонил в дверь. Телекамера, вмонтированная над домофоном, внимательно за мной следила. Я знал, что в такие моменты лицо у меня перекошено, как в "Заводном апельсине".

— Я вас слушаю? — произнес нерешительный голос филиппинской горничной.

— Я из книжного магазина «Либерти». У меня книги, заказанные синьорой.

Калитка автоматически открылась. В глубине засаженной деревьями аллеи показалась огромная вилла. Я переступил частную собственность. С полным собранием репродукций Роберта Мэпплторпа(18) в руках.

Прислуга появилась на пороге дома.

— Проходите пожалуйста.

Ко мне вприпрыжку подбежал огромный доберман. Мы проделали путь до дома вместе.

Всю дорогу он обнюхивал мне яйца. Я надеялся, что пахли они не слишком заманчиво. Пожалуй, на этот раз хоть какая-то польза оттого, что я обливаюсь потом в автомобильных пробках.

— Располагайтесь, — сказала мне служанка, когда я целым и невредимым добрался до двери. На ней было что-то вроде голубой униформы, с белым воротничком и передником. Наверняка, одна из тех, кто, получив диплом инженера-атомщика, в конце концов начинают мыть полы в США или в Италии.

Мы поднялись по широкой мраморной лестнице. Дом был убран со вкусом. Прошли через лабиринт комнат и коридоров. Здесь было всё, что богачи обычно держат в подобных местах. Гобелены, старинная мебель, объекты современного искусства, ковры. Качественные вещи. Всякий раз, как вылезаешь из своей двухкомнатной (плюс удобства) дыры, убеждаешься, что не все в этом мире жрут одно и то же дерьмо. Я узнал некоторые скульптуры, сделанные приятелем синьорины Альберты. "Искусство для бедных" — так, кажется, поначалу это называлось. Теперь оно прошло испытание «Капиталом» и стало синонимом утонченности, светскости, культуры.

18.

Синьора была в своей студии. Рисовала.

— Добрый вечер, — сказала она. — Еще два движения кистью, и я в вашем распоряжении.

— Пожалуйста.

Шатенка, в стиле Келли Ле Брок(19), но за тридцать, с подправленным носом, а может, уже и с подтяжками.

— Я так мечтала об этих книгах, — вздохнула она. — Положите их здесь где-нибудь, если найдете место.

По правде говоря, отыскать свободную поверхность, куда бы можно было притулить сумки, оказалось не просто. Везде лежали краски, мольберты, кисти, тряпки, картины. Картины были повсюду: на полу, на стульях, на столах, на стенах. И все — портреты собак. Собаки бегали, прыгали, играли, ели. Еще одна сошла с ума от фотографий Адвоката(20) с его лайками, подумал я.

Она улыбнулась мне.

— Ну, что вы скажите о моих картинах?