Дмитрий Самохин - Истории ветхого мира

• Название: Истории ветхого мира
• Автор: Дмитрий Самохин
• Жанр: Научная Фантастика

Страшный мир после Большого Взрыва. В бывшем Петербурге живут племена Живых и Людей. А есть ещё ужасные Выродки и – самые страшные – Слепые. А раз в год за очередными человечьими жертвами из-под земли выползает гигантский Черв...

---

Андр вскочил на ноги. Он оказался безоружным перед тремя Выродками, в чьих глазах не осталось ничего живого. Ружье Андр выронил в полете.

Он не мог рассмотреть противника. Он не видел его. Только смутные очертания.

Андр уловил воздушную волну, устремившуюся ему в голову, попытался уйти с ее пути, но не успел. Лоб столкнулся с бетонной стеной. Удар был настолько мощным, что его вынесло наружу. Он уткнулся лицом в снег. Неимоверная боль затопила голову. Андр успел подумать, что ему снесли полчерепа, прежде чем его подхватили за спину, вздернули вверх и, размахнувшись, кинули, точно куль с зерном на молотилку. Андр больно приложился о кирпичную стену дома и сполз по стене. Снег остудил голову, но не прогнал боль.

Андр поспешил подняться на ноги. Разгибаясь, он увидел подле себя оброненное ружье. Не раздумывая, схватил его и тут же, не целясь, с колена выстрелил.

Ружье дернулось в руках. Андр перезарядил его и во второй раз выстрелил. Обе пули оказались счастливыми. Два грузных тела повалились в снег, но третий Выродок, похожий на человека-жабу, прыгнул, вцепился лапами в ружье, рванул его на себя. Андр не удержал в руках оружие. Оно вырвалось из его пальцев. Он тут же поспешил воспользоваться заминкой врага, внезапно разбогатевшего на ствол, ударил того в морду. Кулак погрузился в теплое податливое желе. Человек-жаба всхлипнул. Пальцы Андра охватило жжение. Не в силах его терпеть, он отдернул руку. Человек-жаба довольно заурчал. Андр выхватил пару ножей из поясного ремня и, крутанувшись вокруг себя, нанес восемь точных ударов. Зеленая кровь захлестала из разрубленного горла. Вспоротое брюхо выпустило клубок длинных толстых червей в свободный выпас на снег. Подрубленные ноги не выдержали человека-жабу, и он завалился на спину.

Обессиленный Андр опустился рядом.

2

Последнее время Ергей привечал Андра, приближал к себе. Полюбил подолгу разговаривать с ним, когда Андр приходил в стойбище, утомленный маршрутами и переходами по территории Живых. Горий говорил другу Андру: «Старик совсем плох. Сентиментален стал старый черт. Чувствует смертушку, вот и готовит для себя смену. Ты не тушуйся. Наблюдай да на ус мотай. Старик плохого не присоветует. Если что сказал, значит – умное. Он много чего знает. Его отцом был Квазин Удачливый. Он привел нас в это место и дал нам его для жизни. Квазин святой человек». Андр слушался Гория, учтиво относился к Ергею, окружал его вниманием и заботой, во всем старался быть опорой и защитой.

У Ергея своих детей не было. Всю жизнь он прожил один. Как ни подкатывались к нему женщины племени, с какой стороны ни ложились. Егор ночь и постель делил, а ввести бабу в дом полноправной хозяйкой отказывался. Женщины пытались судачить о его поведении. Мужики тут же прекратили балабольство, наказав особо рьяных сплетниц. Потому Ергей на старости лет Андра и приветил, пытаясь разглядеть в нем сына, рассказывал ему дивные истории, учил уму-разуму, да не забывал о строгости и кулаке. Правда, до рукоприкладства дело не доходило, но Егор несколько раз грозился, потрясая ветхим армейским ремнем с отвалившейся пряжкой. Таким не то, что выпороть, шлепнуть бы не удалось.

Андр любил, когда Ергей усаживался возле ветхого холостяцкого очага, разводил огонь, ставил в очаг большую кастрюлю с похлебкой и доставал из-под кровати мутную керамическую бутыль с самогоном. Глину месил Горий, лепил из нее посуду, бутыли, разные кувшины и украшения для баб. Любил он это дело, да и прибыль оно ему приносило неплохую. Своими изделиями Горий торговал с соседними племенами, Андру несколько раз встречались плошки и миски с Гориевым клеймом, даже в Крепости, где он побывал аж дважды, и среди Выродков. Андру довелось побывать у них в плену и проходить в рабском ярме несколько дней.

Самогон Ергей гнал сам. В племени в каждой семье промышляли этим. Но у Ергея огненная вода получалась самой вкусной и чистой. Зато Ергей не умел варить пиво. Сколько ни пытался, не получалось. То горечь жуткая, что в рот брать страшно, то моча мочой, аж пить противно. Потому Андр всегда приносил пиво с собой. К прискорбью, настоящее пиво в племени никто варить не умел. У всех ни шатко, ни валко, «аки таки с боку на перекосяки», как любил говаривать Горий. За пивом Андр ходил к Сенным, вот уж кто любил и умел варить хмельной напиток. А чтобы пустому не ходить, он всегда котомку с собой возьмет с ложками да плошками. Что сторгует, что в обмен пойдет на муку и зерно. «Бартер» – мудрено замечал Горий, поднимая кривой указательный палец с бородавкой. Горий много мудреных слов знал.

Возвращаясь к стойбищу Пяти Углов, Андр вспомнил разговор со старым мудрым Ергеем. Одну из тысячи бесед, что вели они в последние месяцы зимними вечерами. Эта запомнилась особо. И не то чтобы история, рассказанная Ергеем, показалась Андру новой. Отнюдь нет. Он не раз уже слышал ее, но на этот раз она показалась ему необыкновенной. Он в полной мере ощутил сказочность легенды. Ергей умел шаманить словами. Он заворожил Андра.

Зимний вечер. Скучный, наполненный шорохами и звуками, доносящимися из ночи. С вечера возжигались большие костры по периметру стойбища и палились всю ночь, а сторожевые прогуливались посменно, охраняя сон и спокойствие соплеменников. В такие вечера Андр приходил к Ергею и нередко оставался у него до утра. Они тихонько ужинали, на стол водружалась бутыль самогона или бочонок пива, если Андру удавалось его сторговать. Разливали, зачинался задушевный разговор. Но нередко Ергей говорил сам. Андру же оставалось только вслушиваться в его словоплетение.

– Много историй разных говорено и сложено о мира сотворении. Но не все они правдивы. Многие же лукавят чисто. Многие врут безбожно. Я же правду истинную тебе расскажу. И чтобы тебе опосля ни говорили, ты слушать слушай, сам на ус мотай, да о правде не забывай. Ибо лжи много, а правда та одна. Если же кто уронит ее в грязь, то поднять еще можно будет, а оттереть – вряд ли.

Когда это случилось, не знает никто. Может, давно было, может, недавно. Но сколько уж поколений Живых сменилось с того времени. Как минимум родов десять закончило свое существование. Появился же мир из взрыва большого. И были в том мире Живые, Выродки и Люди, а также зверья и чудовищ количество несметное. Да растений разных, деревьев, и камня. Взрыв сотворил много камня. Что же до него было, спрашиваешь, – да ничего. Пустота, необъятная, зловещая бездна, посередь которой стоял громадный, аж со всю Землю будет, чан. Там же кипела демиургическая субстанция. Это значит животворящая, из которой, як Горий из глины, можно разну всячину смастрячить. Хош человека, а хош животину разну, а может, кустик какой или деревце. Но по одной штучке лепить, это же сколько времени нужно, чтобы всю пустоту жизнью заполнить. Ну нету его столько у Боженьки нашего. Тогда придумал он штуку хитрую, да опасную. И так она понравилась ему, что он потом, дабы хоть как-то запечатлеть память о сей выдумке, форму ее в грибах сохранил. В поганках разных, которые есть нельзя, можно животом болеть и сдохнуть, точно Выродок какой. А все память о приспособе божеской – которой так же и отравиться можно, когда что уже существует, но и новое из хаоса вылепить в считанные секунды, ага. Не знаю уж, как Боженька называл это, но мы с тех пор рекем Взрывом Большим. Когда из ничего жизнь проявилась, и встал над хаосом огромный животворящий гриб, и народились на Землю Люди, Живые и Выродки.

– А почему нас Живыми кличут, а тех пришлых Людьми? Выродки-то это ясен пень. Они завсегда выродки, – не понял Андр.

– Не разумеешь, стало быть, оттого и спрашиваешь. Плохо, что не разумеешь. Но хорошо, что любопытствуешь, значит, не ошибся я в тебе, – тягуче отозвался Егор.

– Вот ты, к примеру, Андр из рода Кожухов. Я Ергей из рода Андров. И оба мы принадлежим к Живым. Цветом лица белы, как первородная субстанция. Когда Взрыв Большой приключился, та субстанция, из которой мы получились за раз, находилась у края котла, стало быть, далеко от центра взрыва, потому нас огнем и не пожгло. А вот те, кто Люди, они как раз из центра – и спеклись, пока создавались. Все в ожогах, оттого и кожа у них желтая да черная, точно черти какие. Тьфу, бля, срамота одна.

Отчего-то Андру показалось тогда, что Ергей все из головы выдумал. Не историю о миросотворении, – она как раз звучала правдивой, – а объяснение, почему есть Люди, а есть Живые, и какая разница между ними. Андр никак не мог понять этого. В голове не укладывалось, как так получилось. Руки, ноги, головы и все остальное один в один, только вот цветом кожи различны, однако Люди и Живые. Люди, как утверждают они, наместники Бога на Земле, а Живые предназначены им в услужение. Почему так, а не наоборот? Неужели Творец был черен, как смерть, или желт, как кишки невского окуня? Андру казалось это невероятным, но Ергей не смог ему ответить, развеять сомнения. От слов Ергея становилось только сумрачнее и тягостнее.