Хулио Кортасар - Лодка, или Еще одно путешествие в Венецию

• Название: Лодка, или Еще одно путешествие в Венецию
• Автор: Хулио Кортасар
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-352-00113-Х

---

Встал вопрос о «ночной Венеции», но Дора, изнуренная художественными шедеврами, пару раз обошла площадь и отправилась в гостиницу. Валентина выполнила ритуал, выпив рюмку портвейна в кафе «Флориан», и стала ждать десяти вечера. В толпе гуляющих, которые ели мороженое и делали моментальные снимки, она осторожно приблизилась к пристани. С этой стороны было только две гондолы с зажженными фонарями. Дино стоял на молу, опираясь на шест. Он ждал.

«Он и впрямь думает, что я приду», — подумала она почти с удивлением. Супружеская чета английского вида приближалась к гондольеру. Валентина увидела, как он снял шляпу и предложил покататься. Почти тут же подошло еще несколько гондол; свет фонарика дрожал в ночи, окутавшей лагуну.

Чувствуя неясное беспокойство, Валентина вернулась в отель.

Утренний свет смыл с нее тревожные сны, но осталось ощущение, похожее на тошноту, какая-то сдавленность в груди. Дора ждала ее в чайном салоне, чтобы вместе позавтракать, но едва Валентина налила себе чаю, как к их столику подошел официант.

— На улице ждет гондольер синьорины.

— Гондольер? Я не заказывала гондолу.

— Он показал мне адрес синьорины.

Дора с любопытством взглянула на нее, и Валентина вдруг почувствовала себя раздетой. Она с усилием сделала глоток и, секунду поколебавшись, вышла. Заинтригованная Дора решила, что будет очень забавно понаблюдать за всем этим из окна. Она увидела гондольера и Валентину, которая шла ему навстречу, его короткое, но решительное приветствие. Валентина говорила, почти нежестикулируя, но вот она подняла руку, будто прося о чем-то, — ведь такого не могло быть, так делают, когда другой не соглашается с тем, что ему говорят. Потом заговорил он, жестикулируя чисто по-итальянски. Валентина, казалось, хотела, чтобы он ушел, но тот настаивал, и у Доры было достаточно времени, чтобы увидеть, как Валентина посмотрела на свои часы и слегка махнула рукой в знак согласия.

— Я совершенно забыла, — объяснила она, вернувшись, — но гондольеры не забывают о своих клиентах. Ты куда-нибудь пойдешь?

— О, конечно, — сказала Дора. — Они что, все такие милые, прямо как в кино?

— Разумеется, все, — сказала Валентина без улыбки. Дерзость Дино настолько ошеломила ее, что ей стоило труда взять себя в руки. На секунду ее встревожила мысль, что Дора захочет к ней присоединиться: это так логично и так в духе Доры. «Зато все решилось бы само собой, — подумала она. — Каким бы мужланом он ни был, на скандал он не пойдет. Он истерик, это очевидно, но не дурак».

Дора ничего не сказала, но улыбнулась ей так вкрадчиво, что Валентина почувствовала смутное отвращение. Не понимая толком почему, она не предложила ей поехать вместе на гондоле. Просто поразительно, как за эти последние недели все важное она делала, толком не зная почему.

Говори, говори, моя девочка. То, что казалось невероятным, сгустилось до состояния полной очевидности, как только меня не пригласили на эту самую прогулку. Понятно, что все это не могло иметь никакого значения, ничтожная вставка в виде дешевого и действенного утешения без всякого риска на будущее. Однако все происходящее опять имело другой, глубинный уровень: Адриано или какой-то гондольер, а я еще раз в аутсайдерах. Все это стоило того, чтобы заказать еще чашку чая и спросить себя, нельзя ли было получше наладить маленький часовой механизм, уже запущенный в ход — о, с совершенно невинными намерениями, — прежде чем я уехала из Флоренции.

Дино вел гондолу по Большому каналу дальше моста Риальто, почтительно выбрав самый длинный путь. У дворца Вальмарана они свернули и пошли по реке Святых Апостолов, и Валентина, которая не отрываясь глядела вперед, еще раз, один за другим, увидела маленькие темные мостики, на которых кишел людской муравейник. Ей стоило труда убедить себя, что она снова в той самой гондоле и сидит, откинувшись на старые красные подушки. В глубине струилась вода — вода канала, вода Венеции. Знаменитые каналы. Брачный союз Дворца дожей и моря. Знаменитые дворцы и каналы Венеции. «Я пришел искать вас, потому что вы не были искать меня вчера вечером. Я хотел покатать вас на гондола». Брачный союз Дворца дожей и моря. Несущий чудную прохладу. Прохладу. А теперь ее везут в гондоле, и гондольер обменивается условными криками, меланхолическими и мрачноватыми, с другими гондольерами, перед тем как войти в какой-нибудь внутренний канал. Вдали, еще очень далеко, Валентине удалось увидеть открытое зеленое пространство. Опять Фондамента-Нуове. Скоро покажутся четыре замшелые ступеньки, место было знакомым. Сейчас он засвистит, и Роза высунется из окна.

Сколько лирики, и как все очевидно. Не хватает только писем Асперна[21], барона Корво[22] и Тадзио[23], несравненного Тадзио с его чумой. Не хватает еще и некоего телефонного звонка в отель около театра Фениче, впрочем, тут никто не виноват (я имею в виду отсутствие конкретной детали, а не отсутствие самого телефонного звонка).

Но Дино молча пришвартовал гондолу и ждал. Валентина обернулась к нему первый раз с тех пор, как они тронулись в путь, и посмотрела на него. Дино ослепительно улыбался. У него были великолепные зубы; если их еще и чистить зубной пастой, они останутся такими надолго.

«Пропащая я женщина», — подумала Валентина и спрыгнула на первую ступеньку, не прибегая к помощи Дино, который протянул ей руку.

Она действительно так подумала? Надо быть осторожнее с метафорами и образными выражениями или как они там называются. Это тоже идет изнутри: если бы она действительно отдавала себе отчет в том, что делала, может, ничего бы и не произошло… Но меня тоже не вводили в курс долгое время.

Когда она спустилась к ужину, у Доры была для нее новость (хотя окончательной уверенности не было): она видела Адриано в толпе туристов на площади.

— Очень далеко, на одном из рынков, представляешь? По-моему, это был он, судя по костюму, светлому, немного облегающему. Возможно, он приехал сегодня вечером… Мне кажется, он ищет тебя.

— Оставь, пожалуйста.

— Почему бы и нет? Ведь это не его маршрут.

— Ты даже не уверена, что это был он, — неприязненно сказала Валентина. Новость не слишком удивила ее, однако дала пищу для невеселых размышлений. «Опять это, — подумала она. — Опять». Конечно, они натолкнутся на него, в Венеции живешь как в бутылке, все встречаются со всеми или на площади, или на Риальто. Опять бежать, но почему? Ей надоело убегать от пустоты, не зная, от чего она бежит и действительно ли бежит, или как те голубки у нее перед глазами, которые притворяются, что им надоели спесивые атаки самцов, но которые в конце концов кротко уступают им, распушив свинцово-серые перышки.

— Пойдем выпьем кофе в «Флориане», — предложила Дора. — Может, там его и встретим, он отличный парень.

Они увидели его сразу же, он стоял спиной к площади под одной из арок рынка, рассеянно созерцая ужасающие стеклянные безделушки с острова Мурано. Когда Дора окликнула его и он обернулся, его удивление было не более чем вежливым и столь малым, что Валентина почувствовала облегчение. По крайней мере, никакой позы. Адриано поздоровался с Дорой с дежурной любезностью и пожал руку Валентине.

— Поистине мир тесен. Никто не может избежать «Голубого путеводителя» — не в этот день, так в другой.

— Во всяком случае, не мы.

— А также венецианского мороженого. Могу я вас угостить?

Почти сразу же разговором завладела Дора. У нее в активе было на два-три города больше, чем у них, и, конечно, она принялась уничтожать их перечислением того, чего они лишились. Валентине хотелось, чтобы эта тема никогда не кончалась или чтобы Адриано решился наконец посмотреть ей в глаза, высказать ей самые горькие упреки и чтобы в его глазах, неотрывно глядевших ей в лицо, было нечто большее, чем обвинения и упреки. Но он тщательно поедал ложечкой мороженое или курил, слегка наклонив голову — красивую голову латиноамериканца, — внимательно слушая каждое слово Доры. Только Валентина могла заметить, что его пальцы, сжимавшие сигарету, чуть дрожали.

Я тоже, дорогая моя, я тоже это заметила. И мне это совсем не понравилось, потому что его спокойствие скрывало нечто, казавшееся мне до той поры не слишком сильным: он был как сжатая пружина, как воришка, который ждет, когда его освободят. Это так отличалось от его обычного тона, почти холодного и всегда «сугубо по делу», когда он звонил по телефону. На какое-то время я оказалась «вне игры» и ничего не могла сделать для того, чтобы все шло, как я рассчитывала. Подготовить Валентину… Раскрыть ей все, вернуть ее в Рим от этих ночей, когда она ускользала, отдалялась от меня, оставив и душ, и мыло в полном моем распоряжении, и засыпала, поворачиваясь ко мне спиной, бормоча, что ей ужасно хочется спать, что она уже наполовину заснула.

Разговор продолжался, сравнивали музеи, делились маленькими туристскими незадачами, потом — опять мороженое и сигареты. Заговорили о том, чтобы завтра утром вместе посмотреть город.