Юрий Коринец - Привет от Вернера

• Название: Привет от Вернера
• Автор: Юрий Коринец
• Издательство: Дет. лит
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972

Автобиографический роман о детстве, о жизни нашей страны 20 – 30-х годов, об интернациональном братстве рабочих разных стран. Действие происходит в Москве и Берлине.

---

А вообще-то мама со мной согласилась, что это плохо, когда на Памятнике птицы сидят. Отучить бы их от этого. Но как? Вот в чем вопрос!

Потом мы с мамой идем на Кузнецкий мост. На самом деле это вовсе не мост и никаких кузнецов там нет. Это наша улица. Мама сказала, что кузнецы жили здесь когда-то очень давно. Наша улица горбата. Она спускается глубоко вниз, туда, где когда-то действительно был мост через речку Неглинку. Сейчас вместо реки тоже улица – улица Неглинка, и моста давным-давно нет. Никто даже не помнит, когда он был. А река течет в трубе под Москвой. Теперь вы понимаете, почему наша улица называется Кузнецкий мост?

Я бы мог прокатиться по всему Кузнецкому на санках или самокате до самой Неглинки! Но мама сказала, что это опасно. Я могу попасть под лошадь или сшибить прохожего.

Поэтому я просто иду с мамой вниз пешком. У меня там одно важное дело: я должен получить подарок. Дело в том, что у меня есть один друг, продавец Ваня. Мы покупаем у него яблоки. Он их носит на голове. Как? Очень просто!

У Вани есть такой матерчатый бублик: он скручен из разных тряпок, а сверху обшит ситцем – синим в белый горошек. Этот бублик Ваня кладет себе на голову. А на бублик ставится деревянный лоток. С яблоками, например. Или не с яблоками. В общем, с любой поклажей. И так ее носят на голове, и поклажа не падает.

Это очень удобно – так носить поклажу, потому что руки остаются свободными. Если встретишь знакомого, можно с ним за руку поздороваться. А то как бы вы поздоровались, если руки заняты? Пришлось бы сначала ставить груз на землю, а потом уже здороваться. А это очень неудобно. А так, с грузом на голове, удобно...

Так что мы идем с мамой вниз по Кузнецкому к определенной цели – к моему продавцу Ване. Без цели я не люблю гулять. А если идешь к цели, то гулять интересно. Особенно с мамой: идешь и беседуешь! С мамой беседовать хорошо, потому что на всякий вопрос она знает ответ. Вот я ее и спрашиваю:

– Почему Аллах все видит?

– Откуда ты взял? – удивляется мама. – Кто тебе это сказал?

– Ахмет, – говорю я. – Аллах подглядел, как я гоняю птиц, и сказал Ахмету... а он пожаловался тебе!

Мама смеется:

– Ох и хитрый этот Ахмет! Ничего не видел Аллах! Его и нет вовсе! Дворник все это выдумал.

– Почему?

– Чтобы ты не шалил.

– А кто – Аллах?

– Аллах – это бог. Но его нет.

«Какой хитрый этот дворник! – думаю я. – И странно: почему есть Аллах, когда его нет? Почему у него тогда имя? Почему?»

Я иду и думаю, а вокруг так красиво. Падает пушистый снег и тепло. Народу много. И лошадей. И саней. Все это едет и ходит вверх и вниз, туда и сюда. И магазинов много. И торговцев – прямо на улице. У нас очень веселая улица!

– А у нас во дворе какая-то новая девочка появилась, – говорю я маме. – Кто она?

– Немка, – говорит мама. – Она со своей мамой приехала из Германии. И будет жить у нас.

– В нашем доме?

– В нашем доме. Даже в нашей квартире.

– А почему она немка?

– Потому что у нее такая национальность. Вот ты, например, русский. У тебя русская национальность. Дворник Ахмет – татарин. А наш сосед Зусман – еврей. Все это люди разных национальностей. На земле много разных национальностей.

– А как зовут эту... немку?

– Ее зовут Гизи...

– Она показала мне язык!

– Это плохо, – говорит мама. – Наверное, ты ее обидел?

– Я с ней даже не разговаривал!

– Это недоразумение, – говорит мама. – Подожди, скоро ты с ней познакомишься.

Я иду и думаю: «Почему эта Гизи немка, а я русский? И почему дворник – татарин? Почему? Странно все-таки! И почему мы все не одной национальности?»

– А вон твой Ваня! – говорит вдруг мама.

Я вижу вдали продавца Ваню. Он несет на голове яблоки. Они высоко плывут над толпой – красные, веселые яблоки. Целая гора! Они так хорошо уложены на лотке, что ни одно не падает, хотя Ваня идет быстро. Он идет и размахивает руками. Не пустыми руками! Вон у него что-то в правой руке – это лоток! Маленький, гладко оструганный лоток из желтого свежего дерева! Это лоток для меня! А в левой руке синий матерчатый бублик... Тоже для меня!

– Доброго здоровьица! – говорит Ваня. – А я шел к вам... Вот тебе, Юра, лоток...

Я беру лоток и бублик, задыхаясь от счастья. Я шепчу «спасибо» и смотрю на Ваню... но ничего не вижу – опять в памяти туман. Я только помню, что от Вани пахнет яблоками... сеном... и дегтем...

ПРОИСШЕСТВИЕ НА КУХНЕ

Вы видите, вон там, далеко-далеко в тумане, стоит маленький мальчик с яблоками на голове? Маленький кудрявый мальчик, похожий на девочку. Он стоит в коротких штанах до колен, в красном свитере, с синим бубликом на голове, на котором лежит лоток с яблоками, – видите? Этот мальчик – я.

Я стою в темном коридоре нашей квартиры. Коридор у нас изогнутый – буквой «Г». В одном конце коридора парадная дверь, а в другом – кухня, и из кухни еще одна дверь – так называемый «черный ход». В середине этой буквы «Г», в углу, – наша комната, а направо и налево комнаты соседей. Я стою и думаю: куда мне сначала пойти продавать свои яблоки? Я их, конечно, продаю понарошку. Просто я так играю. Я продаю не на деньги, а на фантики. Фантики – это бумажки из-под конфет. Это большая ценность – фантики! В них можно играть. А сейчас я играю в продавца.

К кому же мне пойти? Можно к Усам. Это такой человек – Усы. Его так зовут, потому что у него пушистые усы. Он мой друг. И его собака-овчарка – мой друг. Ее зовут Дик.

А еще можно пойти к рыжему Вовке. Вовка тоже мой друг. Он очень передовой человек – Вовка, он пионер, и ходит в пятый класс. И здорово рисует. Как настоящий художник. Фамилия его Зусман, и его отец, портной, тоже Зусман. А Вовкина мать не Зусман – она Жарикова. Странно, правда? Но это вовсе не странно, потому что Вовкина мать не настоящая мать – она мачеха. Настоящая Вовкина мать умерла давно, а это новая мать, то есть мачеха. О, она очень строгая! Она курит. Но строгая она не потому, что курит, а вообще. Даже мужа своего, Вовкиного отца, она называет по фамилии: Зусман. Хотя у него тоже есть имя и отчество, как у всех людей. А Вовку она то и дело называет «товарищ пионер». Эту Жарикову я боюсь. Ее все боятся. Все называют ее за глаза Жарикова, а в глаза Анна Пална.

А еще можно пойти к Ляпкиным. Этих Ляпкиных трое: Сама Ляпкина, Большой Ляпкин и Маленький Ляпкин. Вовка иногда зовет их Ляпкины-Сопелкины, потому что они все толстые и сопят.

Но нет, лучше я пойду на кухню! Там я сразу могу убить много зайцев... Вы знаете, что значит убить много зайцев? Никаких зайцев на кухне нет, и вовсе я не хочу их там убить. Я хочу увидеть на кухне жильцов. Там иногда можно увидеть сразу всех жильцов. Или почти всех. Я бы мог своим лотком на голове поразить сразу почти всех! Вот это и значит: убить много зайцев. Это так говорится.

Из кухни раздается сильный шум: гудение примусов, бульканье воды, звяканье посуды. Значит, там кто-то есть! И я иду на кухню...

Все вы знаете, как сейчас выглядит кухня: белая газовая плита в одном углу, белая раковина и мусоропровод в другом, белый буфет в середине. Это одна стена. Белый холодильник в третьем углу, стиральная машина в четвертом, в середине стол – это вторая стена. Третья стена – окно во всю стену. В четвертой стене дверь в коридор. Ну, еще несколько стульев на разноцветном полу. Вот и вся кухня. Чисто и красиво. И тихо. Но это так сейчас, а раньше было совсем по-другому.

Представьте-ка себе, что сразу включены десять приемников, которые не музыку передают, а рев и гудение. Это будет очень неприятный шум! Но происходит он вовсе не от приемников, а от примусов. Примусы – это, конечно, не приемники. Они ничего не принимают и не передают. Они варят. Газовая плита варит тихо и скромно. А примус не отличался скромностью. Он очень громко шумел, он коптил – кастрюли от него становились черными. Но больше варить было не на чем. Разве что на керосинке, но она тоже коптила. И всем дышала в лицо своим керосином. Примус и керосинка были тогда в почете, потому что деваться от них просто некуда было.

Если поставить рядом десять таких примусов, представляете, какое будет сумасшествие? Вы спросите: почему десять? Потому что раньше в одной квартире жило очень много народу – по десять семей! Раньше, в моем детстве, каждая семья жила в одной комнате, а иногда и две семьи в одной комнате. Каждая семья имела один, а то и два примуса, и все эти примусы стояли в общей кухне на маленьких колченогих столиках вдоль стен. И ревели.

Сейчас мы не представляем себе кухни без белого цвета. А раньше в кухне не было ничего белого. Разве что тарелки да чашки. А так всё было темным. И цвета были всегда какие-то неприятные, насколько я помню. Грязно-зеленые стены, серый потолок, коричневый пол. Так уж водилось в моем детстве, сам не знаю почему. Сейчас любят яркие краски, а раньше почему-то любили тусклые. И все это освещалось голой пыльной лампочкой под потолком. Вы спрашиваете: почему голой? Потому что на кухнях обычно не было абажуров. Кухня была общая, и никому не хотелось ею особенно заниматься. Но это еще не все.