Рекс Стаут - Сочиняйте сами

• Название: Сочиняйте сами
• Автор: Рекс Стаут
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1994

---

Мистер У.Р. Пратт из «Оул пресс» оказался весьма деловым человеком. Когда я рассказал ему, что мистер Ниро Вулф проводит расследование по поручению Объединенной комиссии по вопросам плагиата, он прервал меня, заявив, что ему известно об этом, а когда я сказал, что мистеру Вулфу срочно нужна книга «Огневой вал на рассвете» и мистер Вулф будет весьма признателен, если… — он снова перебил меня, сказав, чтобы я оставил адрес секретарю, — книга будет прислана с курьером. Он не задавал никаких вопросов, однако за него это сделала секретарша. Она сразу спросила: «На чье имя выписывать счет?»

Первой прибыла книга «Огневой вал на рассвете» (что ничуть не удивило меня) с приложением счета на полтора доллара за курьера. Вулф уже спустился из оранжереи и просматривал утреннюю почту. Когда я протянул ему книгу, его передернуло при виде суперобложки, и он бросил книгу на стол, но через несколько минут взял ее в руки и раскрыл. Он был углублен в чтение, когда прилетел «Мотылек, который питался земляными орехами», и так как (я уже говорил об этом) мои обязанности зависели от возникающей ситуации, я принялся за чтение, ища «изрекла» и «ни за какие блага мира» или что-нибудь вроде: «Едва лишь мотылек проглотил десятитысячный земляной орех, как у него начались рези в желудке», а также, конечно, обращал внимание на точки с запятыми и систему разбивки на абзацы. Я просмотрел почти половину книжки, когда Вулф попросил ее у меня, и я поднялся с места и обменял «Мотылька» на «Огневой вал».

В начале второго, незадолго до ленча, Вулф отшвырнул «Мотылька» и буркнул:

— Фу! Ни одна не подходит, будь они прокляты!

Я закрыл «Огневой вал на рассвете».

— Книгу Саймона Джекобса, конечно, можно вычеркнуть, — заметил я. — А «Мотылек» Алисы Портер написан для детей. Нельзя ожидать, чтобы мотылек чего-то изрек, даже если он и без ума от земляных орехов. Но мысль о том, чтобы исключить Алису Портер из списка подозреваемых, претит мне. Она начала всю эту катавасию, она же и продолжила ее.

Вулф обернулся ко мне.

— Она не писала этих рассказов.

— Что ж, если вы так утверждаете… Но зачем так смотреть на меня? Я тоже их не писал. Ваше решение окончательное, или вы просто не в духе из-за того, что кто-то оказался достаточно предусмотрительным, чтобы надеть перчатки?

— Окончательное. Эти двое исключаются.

— Следовательно, остаются только Джейн Огильви и Кеннет Реннерт.

— Не похоже, чтобы это была Огильви. Женщина, которая сочинила так называемые стихотворения и в своих показаниях на процессе (я читал стенограмму) использовала такие выражения и обороты речи, почти наверняка не могла написать эти три рассказа, включая и тот, который, как она утверждает, написан ею. Кеннет Реннерт — возможно. Он остался единственным из четырех. Но его иск основан на сюжете пьесы, а не на рассказе, и у нас нет текста. Вполне вероятно, что он действовал самостоятельно. Можно ли достать копии сценариев, которые он написал для телевидения?

— Узнать?

— Успеется. Согласно отчету, они состояли исключительно из диалогов и вряд ли окажется полезными для нас. Хочу выслушать твое мнение. Наша задача заключается в отыскании человека, который в пятьдесят пятом году прочел «Цвета страсти» Эллен Стюрдевант, написал рассказ под названием «Только любовь» (использовав сюжетную канву и персонажи романа), склонив Алису Портер поставить под рассказом ее имя и обвинить Эллен Стюрдевант в плагиате, пообещав, по-видимому определенную долю от полученной суммы, затем проник в загородный дом Эллен Стюрдевант и подбросил рукопись в ящик ее письменного стола; человека, который год спустя при помощи другого сообщника повторил то же самое с «Берите все, что вам дают» Ричарда Экклза, воспользовавшись для установления своего приоритета тем обстоятельством, что Джекобс когда-то посылал свою рукопись литературному агенту Экклза и получил ее обратно; человека, который в пятьдесят седьмом году снова повторил тот же трюк с романом «Святой или нечестивец» Марджори Липпин, использовав другого сообщника — Джейн Огильви. Как твое мнение, может ли Кеннет Реннерт быть этим человеком?

— Недостаточно хорошо знаю его, — покачал я головой.

— Ты знаком с отчетом?

— Да. — Я задумался. — По первому впечатлению я бы ответил «нет». Десять против одного, что нет. Сомневаюсь, чтобы Реннерт возился с сообщниками. Отмечу особо: нет доказательств, что у него вообще было что-нибудь общее с сочинительством или сочинителями до пятьдесят пятого года, пока он случайно не связался с телевидением. Отсюда возникает вопрос: как мог он связаться с Алисой Портер, Джекобсом или Джейн Огильви? И еще: если он воспользовался их помощью в первых трех случаях, делясь с ними добычей, почему же в четвертый раз он совершает это самостоятельно и затем в пятом случае вновь прибегает к содействию Алисы Портер?

— Согласен, — кивнул Вулф. — Мы запутались в собственных силках. Выяснив, что эти три рассказа написаны одним и тем же лицом, мы решили, что облегчили задачу. На деле оказывается, что мы усложнили ее. Если эти четверо — съеденное кошкой мясо, то где же сама кошка?.. Очевидно только одно: человек этот американец. Но их сто семьдесят миллионов.

— Не так уж плохо, — резюмировал я. — Возможно, что он находится в штате Нью-Йорк, а это всего пятнадцать миллионов, да еще надо исключить детей, неграмотных, малограмотных, миллионеров, людей, отбывающих наказание в тюрьмах…

В дверях появился Фриц.

— Ленч готов, сэр.

— У меня нет аппетита, — пробурчал Вулф.

Это была правда. За ленчем он съел всего лишь четыре куска мяса, жаренного по-креольски, вместо обычных пяти.

5

Итак, он поднял бунт впервые за последние три года. Его бунты не похожи на бунты других людей. Другие бунтуют против армии, или флота; или властей, но он бунтует против самого себя. Это был его дом и его офис, и он взялся за определенное дело, но вдруг повернулся к нему спиной. Открытие, что все три рассказа написаны одним лицом (за что я отдаю ему должное), ударило по нему же, и он ретировался. Вернувшись после ленча в кабинет, я учтиво спросил, есть ли какие-либо задания для меня.

— Нет, — буркнул он. — Хотя, пожалуй, повидай мисс Портер, мисс Огильви, мистера Джекобса и мистера Реннерта. В любом порядке, который тебе покажется приемлемым. Познакомься с ними.

Я оставался учтивым по-прежнему.

— Для меня будет истинным удовольствием познакомиться с этими людьми. О чем я должен с ними говорить?

— О чем угодно. Я никогда не считал тебя молчальником.

— Может быть, привести их сюда, чтобы вы побеседовали с каждым из них в отдельности?

— Нет.

— Понимаю. — Я встал и взглянул на него сверху вниз. Это всегда раздражает его, потому что ему приходится задирать голову. — Должно быть, замечательно быть гением! Как та певичка, Дория Рикоо, которая просто уходит со сцены, если что-нибудь не по ней, а затем созывает пресс-конференцию. Может быть, и нам созвать пресс-конференцию, скажем, на шесть часов? Вы получили бы возможность поведать миру, что от такого титана мысли, как вы, нельзя ожидать того же, что и от рядового детектива, который…

— Будь любезен держать свои замечания при себе!

Значит, это действительно был бунт, а не скоропреходящий каприз. Если бы он просто прикрикнул на меня: «Заткнись!», как случается два или три раза в неделю, я бы знал, что его хандра пройдет через час-другой, и как ни в чем не бывало продолжал бы делать свои дела, но тут пахло другим. Это был затяжной прыжок, и неизвестно, на сколько времени. Вулф поднялся с кресла, подошел к книжным полкам, взял томик Шекспира, вернулся на место и открыл книгу, удалившись не только от расследования, но и из страны и даже из двадцатого века. Я ушел. На Девятой авеню я остановил такси и дал шоферу адрес — Двадцать первая Западная улица, № 632.

Дом этот не подходил под официальное определение жилых домов властями штата. Отнюдь. Это было старое, грязное, запущенное здание; то есть именно то, что жители Нью-Йорка обычно называют многоквартирным жилым домом.

Еще в такси я решил, как повести разговор с Саймоном Джекобсом, и, найдя его фамилию в списке жильцов, нажал кнопку. Щелкнул замок, я открыл дверь и стал подыматься по лестнице, вдыхая запах чеснока. Аромат чеснока в испанском соусе, который приготовляет Фриц, доставляет наслаждение, но на лестничной клетке жилого дома, где в течение полувека он впитывался в штукатурку вместе с другими ароматами из кухонь и мусорных ящиков, это невыносимо.

На третьем этаже перед открытой дверью меня ждала женщина, рядом с ней стоял мальчуган лет девяти или десяти. Когда я подошел, мальчик воскликнул: «Ой, вовсе это не Томми!» — и скрылся.

— Миссис Джекобс? — спросил я.

Женщина кивнула. Ее вид удивил меня. Саймону Джекобсу шел уже шестьдесят третий год, но его подруга, на которой он женился тринадцать лет назад, была далеко не стара — ни морщинки на лице, ни сединки в мягких каштановых волосах. Я представился и сказал, что желал бы поговорить с ее мужем. Она ответила, что он не любит, когда его тревожат во время работы, и спросила, по какому я делу. Я объяснил, что ничего не продаю, у меня есть деловое предложение, которое, может, выгодно ее мужу. Она повернулась и ушла в квартиру, оставив дверь раскрытой. Спустя довольно продолжительное время появился сам Джекобс, очень похожий на свою фотографию, — сухопарый и тощий, с лицом, изборожденным морщинками, которых хватило бы на двоих, и, как сказал адвокат «Тайтл хауз», с марк-твеновской шевелюрой.