Хантер Томпсон - Ромовый дневник

• Название: Ромовый дневник
• Автор: Хантер Томпсон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-637-2

Захватывающее, удивительно правдивое и трагичное повествование — таков «Ромовый дневник» американского писателя и журналиста Хантера Томпсона. Написанный в 1959 году, роман был опубликован автором лишь четыре года назад.

---

— Ты подонок, — пробормотал Сала. — Твоя девушка еще и дня здесь не пробыла, а ты уже болтаешь о том, как бы по тебе шлюхи поползали. — Он с умным видом кивнул. — Ты очень скоро сифилис заполучишь. Будешь блядовать, топтать всех подряд — и очень скоро наступишь в дерьмо.

Йемон ухмыльнулся.

— Годится, Роберт. Ты меня предупредил.

Сала поднял взгляд.

— Ну как, она еще спит? Когда мне наконец можно будет в собственную квартиру вернуться?

— Как только мы оттуда отчалим, — ответил Йемон. — Я отвезу ее к себе домой. — Он кивнул. — Но мне, ясное дело, придется твою машину позаимствовать. Для мотороллера слишком много багажа.

— Блин, — вымолвил Сала. — Ты просто чума, Йемон, — ты же всю кровь из меня выпьешь.

Йемон рассмеялся.

— А ты добрый христианин, Роберт. Тебя непременно ждет воздаяние. Проигнорировав скептическое хмыканье Салы, он повернулся ко мне.

— Это ты утренним самолетом прилетел?

— Угу, — буркнул я.

Он улыбнулся.

— Шено сказала, в самолете какой-то парень старика колошматил. Часом, не ты?

Я простонал, чувствуя, как над столом смыкается сеть, вины и случайности. Сала с подозрением за мной наблюдал. Я кое как объяснил, что рядом со мной сидел npeстарелый псих, который всю дорогу пытался через меня перелезть.

Йемон рассмеялся.

— А Шено подумала, это ты псих. Сказала, ты 6ез конца на нее пялился, а потом совсем сбрендил и на старика накинулся. Когда она слезала с самолета, ты все еще его утюжил.

— Боже милостивый! — воскликнул Сала, с отвращением па меня поглядывая.

Я покачал головой и попытался отделаться смехом. Однако выводы были крайне неутешительны — я представал придурочным бабником и истязателем стариков. Вряд ли такая рекомендация подходила дня человека, собравшегося устроиться на новую работу.

Йемона это, похоже, развеселило, а вот Сала смотрел на меня с откровенной опаской. Я заказал еще выпивку и быстро сменил тему.

Мы сидели там несколько часов — болтали, лениво потягивали алкоголь и убивали время, пока в доме грустно бренчало фортепиано. Минорные ноты выплывали в патио, придавая вечеру безнадежно-меланхолический тон, который, впрочем, казался почти приятным.

Сала был убежден, что газета вот-вот закроется.

— Я обязательно выйду из тупика, — заверил он нас. — Дайте только еще месяц. — У него оставалось еще два крупных задания, а потом он думал уехать — скорее всего, в Мехико. — Да-да, — сказал он. — Пожалуй, еще месяц, а потом можно паковать барахлишко.

Йемон покачал головой.

— Роберт хочет, чтобы газета закрылась. Тогда у него будет повод для отъезда. — Он ухмыльнулся. — Ничего, она еще какое-то время протянет. Лично мне нужно месяца три — поднакопить деньжат и отправиться дальше по островам.

— Куда? — поинтересовался я.

Йемон пожал плечами.

— Да куда угодно — на какой-нибудь хороший остров, где подешевле.

Сала присвистнул.

— Ты прямо как пещерный человек, Йемон. На самом деле тебе требуется хорошая работа в Чикаго.

Йемон рассмеялся.

— Ничего, Роберт. Когда кого-нибудь употребишь, тебе полегчает.

Сала что-то проворчал и приналег на пиво. Несмотря на скверный характер, он мне нравился. Я прикинул, что он немного старше меня — возможно, лет тридцати двух-тридцати трех. Было в нем что-то такое, отчего он казался мне старым знакомым.

Йемон тоже казался мне знакомым, но не так близко — скорее наводил на воспоминания о неком человеке, которого я в каком-то другом месте знал, но затем потерял его след. Ему было лет двадцать пять, и он смутно напоминал мне меня самого в этом возрасте. Не того, кем я действительно был, а того, кем я мог бы себя увидеть, если бы перестал слишком об этом задумываться. Слушая его, я понимал, сколько воды утекло с тех пор, когда мне казалось, что я держу весь мир за яйца, сколько стремительных дней рождения пронеслось со времени моего первого года в Европе, когда я был так наивен и так уверен в себе, что каждая крохотная удача заставляла меня чувствовать себя ревущим от счастья чемпионом.

Давно уже я так себя не чувствовал. Наверное, в западне тех лет мысль о том, что я чемпион, невесть как оказалась выбита у меня из головы. Теперь же я снопа ее уловил, и оттого показался себе совсем старым. Вдобавок я задергался, что за такую бездну времени сделал так мало.

Откинувшись на спинку стула, я потягивал пиво. На кухне грохотал повар, а фортепиано отчего-то сдохло. Из дома доносилась болтовня на испанском, создавая невнятный фон для моих спутанных мыслей. Впервые я остро ощутил всю чужеродность этого места, реальное расстояние, которое я оставил между собой и своей последней точкой опоры. Не было никакой причины испытывать напряжение, но я тем не менее его испытывал — давление жаркого воздуха и проходящего времени — холостое напряжение, что накапливается в тех краях, где люди потеют все двадцать четыре часа в сутки.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующее утро я встал пораньше и отправился искупаться. Солнце жарило от души, и я несколько часов проторчал на берегу, надеясь, что никто не заметит мою нездоровую нью-йоркскую бледность.

В половине двенадцатого я влез в автобус у отеля. Свободных мест не оказалось, и мне пришлось стоять. Воздух в автобусе был как в парилке, но никого это, похоже, не трогало. Все окна были закрыты, и вонь стояла просто невыносимая. К тому времени, как мы добрались до Пласа-Колон, я весь вымок от пота и испытывал жуткое головокружение.

Спустившись по холму к зданию «Ньюс», я опять увидел там толпу. Некоторые притащили с собой здоровенные транспаранты, а другие просто сидели или прислонялись к припаркованным машинам, время от времени выкрикивая что-то любезное в адрес входивших и выходивших. Я постарался не обращать внимания, но один мужик направился вслед за мной, размахивая кулаками и что-то крича на испанском, пока я спешил к лифту. Я попытался поймать его дверцами, но он ловко отскочил, когда они закрылись.

Пока я шел по коридору к отделу новостей, оттуда доносились чьи-то истошные вопли. Открыв дверь, я увидел стоящего посреди комнаты Лоттермана. Размахивая свежим номером «Эль-Диарио», он грозил кулаком маленькому блондинистому мужичонке и орал:

— Моберг! Ты, пьянь вонючая! Твои дни сочтены! Если что-то случится с телетайпом, на его ремонт уйдет все твое выходное пособие!

Моберг молчал как рыба. Судя по его виду, ему было самое время в больницу. Позднее я узнал, что около полуночи, вусмерть налимонившись и пребывая в состоянии буйной невменяемости, Моберг забрел в отдел новостей и нассал на телетайп. И сверх того мы могли первыми опубликовать новости об убийстве на берегу, но сигнал от полиции принял опять-таки автопилотный Моберг. Лоттерман снова его проклял, а затем повернулся к только только вошедшему Сале.

— А ты, Сала, вчера где был? Почему у нас с этого убийства ни никаких фотографий?

Сала изобразил удивление.

— Что за черт? Я закончил в восемь. Вы думаете, я буду двадцать четыре часа в сутки вкалывать?

Лоттерман что-то пробормотал и отвернулся. Тут он заметил меня и поманил к себе в кабинет.

— О Господи! — воскликнул он, усаживаясь. — Ума не приложу, как с такими обормотами работать! Сбегают с работы когда хотят, ссут на дорогостоящее оборудование, без конца нажираются… Просто удивительно, как я еще не спятил!

Я улыбнулся и закурил сигарету.

Лоттерман посмотрел на меня с любопытством.

— От всей души надеюсь, что хоть ты нормальный. Еще одни извращенец стал бы здесь последней каплей.

— Извращенец? — переспросил я.

— Ну-ну, ты знаешь, о чем я. — Лоттерман махнул рукой. — Извращенцы в широком смысле — пьяницы, бродяги, воры… Одному Богу ведомо, откуда они являются.

— Ага, — кивнул я.

— Фунта дерьма не стоят! — с жаром воскликнул он. — Скользят тут как змеи, широко мне улыбаются, а йотом исчезают, ни черта никому не сказав. — Он грустно покачал головой. — Как мне выпускать газету, когда кругом одни алканавты?

— Дело табак, — подытожил я.

— Вот именно, — пробормотал Лоттерман. — Хуже не придумаешь. — Тут он поднял голову. — Я хочу, чтобы ты как можно скорее тут со всем ознакомился. Когда здесь закончим, иди в библиотеку и поройся в старых номерах — сделай кой-какие выписки, выясни, что тут вообще происходит. — Он кивнул. — А потом можешь посидеть здесь с Сегаррой, нашим главным редактором. Я велел ему тебя проинструктировать.

Мы еще немного поговорили, и я упомянул о слухе насчет того, что газета может закрыться. Лоттерман явно встревожился.

— Тебе это Сала наболтал, верно? Ну так не обращай на него внимания — он псих.

Я улыбнулся.

— Очень хорошо. Я просто подумал, что надо спросить.

— Слишком много психов тут околачивается, — рявкнул Лоттерман. — Нам бы немного душевного здоровья.