Фредерик Кук - Мое обретение полюса

• Название: Мое обретение полюса
• Автор: Фредерик Кук
• Издательство: "Мысль"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

В книге известного американского полярного исследователя, впервые переведенной на русский язык, рассказывается о его путешествии на Северный полюс и последовавшей затем беспрецедентной в истории полярных исследований полемике с Р. Пири, стремившимся во что бы то ни стало доказать свое первенство в достижении полюса. Читатель найдет интереснейшие описания природных явлений Центральной Арктики, а также жизни эскимосов, их обычаев, традиций. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Умануи — одна из шести деревень, в которых этим летом проживало племя из 250 человек. Для того чтобы ближе познакомиться с этим интересным народом, продолжить меновую торговлю и хоть немного развлечься необычной охотой, мы решили посетить большую часть их поселений.

Утром мы выбрали якорь и с легким попутным ветром направились дальше на север. День был серый, но море оставалось спокойным. Скорость яхты не слишком воодушевляла, и мистер Брэдли предложил спустить вельбот, чтобы пострелять уток, погоняться за моржом, если представится случай, или за чем угодно, что только плескалось в волнах. Мы взяли с собой гарпунное ружье, так как надеялись, что рано или поздно покажется кит, однако оно так и не порадовало нас, оказавшись малоэффективным оружием. На вельботе мы умудрились обойти вокруг шхуны — настолько неторопливо ползла она по Вольстенхольм-фьорду.

Мы добыли огромное количество уток, пытались гоняться за тюленями, но те уходили от нас. Приблизившись к острову Сондерс, мы заметили вдали стадо моржей на дрейфующей льдине. Снова полный газ, и мы ринулись на ревущих животных. Нам удалось подстрелить двух моржей с великолепными бивнями, а две тонны мяса и жира были отданы нашим компаньонам-эскимосам.

Эти дни, занятые охотой, оказались настолько напряженными, что по вечерам мы были рады снова очутиться в своих уютных каютах и отдохнуть после сытного обеда из птичьих деликатесов.

Несколько эскимосов попросили разрешения сопровождать нас до какого-то дальнего стойбища. Среди них оказалась вдова с детьми, которым мы уступили большую постель с соломенным матрацем в межпалубном пространстве. Однако вдова отказалась пользоваться ею, заявив, что предпочитает ночевать под открытым небом. На палубе среди якорных пеней она устроила из тюленьих шкур нечто вроде берлоги.

Заливаясь слезами, она поведала нам историю своей жизни, историю, которая приоткрыла нам трагикомические стороны эскимосской жизни. Мы услышали ее рассказ в ответ на мой бесхитростный вопрос о житье-бытье, так как я знал ее уже несколько лет. Она закрыла лицо руками и некоторое время лишь быстро, бессвязно бормотала что-то, обращаясь к своим мальчуганам. Затем, в перерывах между рыданиями, поведала свою историю.

Мане — так звали женщину — была дочерью эскимоса с американского берега. Это была стройная, привлекательная красавица иностранка, если так можно сказать об эскимосской женщине, и ее руки рано стали добиваться горячие юноши племени. По правде говоря, эскимосов скорее привлечет в женщине умение работать.

чем красота. Сердце Мане не устояло перед ухаживаниями некого Иква, юноши гибкого и храброго, с мускулами и жилами эластичными, как резина, и крепкими, словно сталь, красивого, темнолицего, со сверкающим взглядом, однако с сердцем таким же безжалостным и жестоким, как ветер и море Севера. Мане вышла замуж за Иква, у них родились дети. Дети дороже всего на Севере, они ценятся намного выше собак, бивней и шкур, и их появление означало, что эгоист Иква достиг своей цели. Мане была красива, но непривычной для эскимосов красотой — она не была пухлой и к тому же не искусна в обращении с иголкой.

Иква встретил трудолюбивую Ата, хорошую швею, вовсе не красавицу, но зато пухлую и круглую. Он взял Ата в жены, а Мане, подведя к двери, приказал идти на все четыре стороны. Как бы ни были норой жестоки эскимосы, им присущи постоянство и нежность, которые проявляются странным, драматическим образом. Мане, безутешная, во храбрая, ушла. Так как в то время в стойбище было мало незамужних женщин, она вскоре обратила на себя внимание другого мужчины — эскимоса преклонных лет с ослабевшими мускулами, глаза которого уже не сверкали так, как у Иква, однако наделенного добрым сердцем. Мане родила ему двух ребятишек, тех самых, которые были с ней на палубе. К несчастью, дети унаследовали физические недостатки отца. Один, которому было восемь, оказался единственным во всей эскимосской земле глухонемым, а младший, трех лет, с узеньким бледным личиком и худенькими ручонками — слабеньким. Муж Мане не был удачливым охотником, потому что возраст и холода Севера истощили его. Однако они жили мирно и, хотя не преуспевали в жизни, любили друг друга. Наверное, Мане привязалась к своим крошкам и необычайно сильно полюбила их из-за их физических недостатков.

Перед наступлением длинной зимней ночи престарелый отец, стремясь обеспечить семью пищей и шкурами, рискнул отправиться на охоту в одиночку к подножию гор внутри страны. День за днем сгущался мрак, но Мане, не проронив ни слезинки, ожидала мужа. Тот так и не вернулся домой. Охотники принесли весть, что он погиб один-одинешенек в заледенелой глуши в результате несчастного случая из-за неисправности собственного ружья. Когда погибшего отыскали, лишь его замерзшее, с трагическим выражением лицо выделялось поверх снежного одеяла. Мане рыдала, надрывая себе сердце.

Она с тоской вглядывалась в лица своих ребятишек, так как знала, что, согласно жестокому, непреложному закону эскимосов, ее любимцы приговорены к смерти. В этой земле, где любая пища — дар божий, где появление беспомощного, зависимого от других человека — ощутимый удар по всему племени, люди живут по спартанским законам, которые предоставляют право на выживание только сильнейшим. Оба — ребенок с плохо развитыми органами чувств и другой, совсем еще малыш, привязанный к спине матери, — были обречены. Как ни добродушны от природы эскимосы, порой, подчиняясь своему древнему обычаю, который распоряжается правом на существование, они способны на жестокость. Борьба за жизнь со стихиями выработала в них это свойство. Опасаясь заразных болезней (возможно, эскимосы были знакомы с ними в прошлом), они словно инстинктивно разрушают иглу, где умер их соплеменник. Иногда ради того, чтобы сохранить иглу, они безжалостно выволакивают через низкое узкое входное отверстие умирающего на снег под холодное, отнимающее жизнь небо.

Вооружившись спартанским мужеством, Мане решила нарушить этот вековой обычай. Друзья были добры к Мане, однако теперь, когда она бросила вызов, ей не приходилось рассчитывать на чью-либо помощь. Как бы жестоко ни поступил с ней Иква, каким бы безнадежным ни казалось ей такое предприятие, Мане вспомнила о первом муже и решила идти к нему со своими несчастными детьми — детьми от другого отца, идти, чтобы просить Иква принять их как своих собственных, а ее взять вспомогательной женой, то есть служанкой, что означало попасть в унизительное положение, связанное с непосильным трудом. В этой решимости, оценить которую могут только те, кто знает, сколь бессердечны и неумолимы могут бить в подобных ситуациях эскимосы, Мане проявила свои удивительные качества: неукротимое мужество, настойчивость и почти нечеловеческое, присущее разве что ездовым собакам Севера упорство, именно такое упорство, которое позднее позволило двум моим спутникам — Этукишуку и Авела — вместе со мной достичь Северного полюса.

Я восхищался мужеством Мане и обещал помочь ей, хотя миссия по воссоединению этой пары казалась мне едва ли выполнимой. Мане отправилась к Иква не с пустыми руками, у нее было кое-какое имущество — несколько собак, связки шкур и шесты — ее домашняя мебель. Мы вскоре достигли стойбища, где нам предстояло проститься с Мане. Героическая женщина и двое ее ребятишек униженно направились к жилищу Иква. Тот охотился, и его жена, которая выжила Мане, — толстая, необщительная личность — вышла нам навстречу. Рыдая, Мане рассказала о своем бегстве и попросила приюта. Женщина слушала с бесстрастным лицом, затем, не произнеся ни слова, повернулась к несчастной спиной и вошла в дом. А нас за то, что мы волей-неволей сыграли в появлении Мане какую-то роль, она смерила выразительным холодным взглядом.

Тогда Мане обратилась к другим жителям стойбища. Те выслушали ее, и их простодушные лица озарились огоньком сострадания. Вскоре я увидел, как в ее честь приготовили горшок дымящегося вареного мяса. Это был настоящий праздник, в котором нас тоже пригласили участвовать, но мы под благовидным предлогом отказались. Несмотря на то что Мане нарушила закон племени, эти люди, одновременно жестокосердные и нежные, признали величие материнской любви, которая заставила Мане ослушаться, и приняли ее. Несколько месяцев спустя, когда мы вернулись в то же стойбище, я встретился с самим Иква. Хотя он и не поблагодарил меня за то, что я невольно способствовал воссоединению его с Мане, но все же взял ее к себе, и по соседству с его иглу стояло новое, в котором жили мать и ее дети.

Мы продолжили свое путешествие. Вскоре шквал засыпал палубу шхуны снегом, и мы, спасаясь от мороза, поспешили завалиться на койки. Ночью шхуна увеличила ход, и, когда в четыре часа утра мы снова вышли на палубу, лучи августовского солнца показались нам по-настояшему тяжелыми.