Фредерик Кук - Мое обретение полюса

• Название: Мое обретение полюса
• Автор: Фредерик Кук
• Издательство: "Мысль"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

В книге известного американского полярного исследователя, впервые переведенной на русский язык, рассказывается о его путешествии на Северный полюс и последовавшей затем беспрецедентной в истории полярных исследований полемике с Р. Пири, стремившимся во что бы то ни стало доказать свое первенство в достижении полюса. Читатель найдет интереснейшие описания природных явлений Центральной Арктики, а также жизни эскимосов, их обычаев, традиций. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Пока текли часы этой пытки, айсберг двигался к мрачным утесам Адских ворот. Небо на востоке побелело, на юге стало синим, однако из-за понижения температуры воздуха наша одежда превратилась в кольчуги. Мы все еще были одеты по-зимнему: в куртки с капюшонами и рукавицы из тюленьей кожи, в рубашки, тоже с капюшонами, из верблюжьей шерсти, брюки из медвежьей шкуры, а обувь из тюленьей кожи, чулки из заячьих шкурок. Под подошвы ног и ладони мы подкладывали подушечки из мха и травы. Наше одеяние не было водонепроницаемым, и, намокнув, оно пропускало ветер, отчего зубы у нас стучали как в ознобе.

Оказавшись на айсберге в относительной безопасности, мы заинтересовались нашим «кораблем», подгоняемым волнами и ветром. Его поверхность была открыта всем ветрам, а его подводная часть омывалась всевозможными течениями, которые подталкивали айсберг, сообщая ему сложное движение, сталкивая его с паковым льдом. Наш айсберг распахивал целые мили морского льда, сокрушая и дробя его.

Посте нескольких часов такой навигации, что было для нас делом нетрудным, потому что зыбь и буруны не причиняли нам хлопот, айсберг неожиданно, без всякой видимой причины, пошел под прямым углом к ветру, словно намеренно вырвавшись на простор открытого кипящего моря.[155] Такая быстрая смена обстановки — от комфорта до дикого беснования черных валов — заставила нас разинуть рты от удивления. Волны, словно нашпигованные глыбами льда, похожими на булыжники, стали перекатываться через гребень айсберга и заливать выбоины внутри его, не оставив нам сухого места. Схватившись за топоры, мы понаделали еще больше крепежных отверстий во льду, понадежнее закрепили наши «штормовые леера» и, переместившись вместе с лодкой на подветренный борт айсберга, подставили ветру спины. Долгие часы, проведенные в таком неопределенном положении, показались нам длиннее полярной зимы. Пак, оставшийся за кормой, вскоре напоминал о себе лишь жемчужным сиянием на фоне грязно-серого неба. Мы мчались сквозь беснующуюся черноту, которая выглядела еще ужаснее на фоне жемчужно-голубого айсберга и, убеленных льдом гребней.

Что могли мы сделать для того, чтобы сохранить в себе тепло жизни в том мире отчаяния? К счастью, нам было не до размышлений о собственных судьбах, приходилось то и дело уклоняться от метательных снарядов, запускаемых штормом, водяных брызг и льда. В противном случае мозг просто не выдержал бы этого адского напряжения.

Наша бронзовая кожа уже приспособилась к холоду и ветру, однако пытка вездесущей ледяной водой была нам в новинку. В течение пяти месяцев нас избивал ветер и кусал мороз, однако воду мы видели только после растапливания льда с помощью драгоценного топлива, которое мы тащили с собой тысячу миль. Имей мы эту драгоценную жидкость хотя бы для того, чтобы запивать нашу сухую пищу, мы были бы счастливы. Такая роскошь, как умывание (если не считать умывания снегом), была для нас непозволительна. Об этом мы даже и не помышляли. Теперь мы получали воду со всех сторон. Холод на полюсе не шел ни в какое сравнение с муками в этом кипящем котле. Прошли сутки, прежде чем наступили какие-то перемены. На голод, жажду или сон мы даже не обращали внимания. Мы продолжали ужасную борьбу, чтобы не оказаться смытыми в море. Наконец небо на востоке побледнело, на юге стало синим, и с обеих сторон в пределах видимости показалась земля. Резкий ветер сразу утратил силу, но его леденящее жало превратило нашу одежду в панцири.

Мы находились неподалеку от двойного прохода в проливы Кардиган и Адские ворота.[156] Мы направлялись в пролив Кардиган мимо фьордов, к которым мы спускались с запада всего две недели назад. Таким образом, за одни сутки мы потеряли то расстояние, на преодоление которого затратили две недели. По-видимому, мы проиграли гонку со временем и до наступления холодов не сможем достичь спасительных эскимосских стойбищ.

И все же подобное направление мыслей было чуждо нам. Неподалеку высились отвесные утесы, со стен которых к воде слетали птицы. От этого зрелища сердце забилось у меня в груди. Перед нами открывалась перспектива недурного завтрака. Вот если бы еще прекратили вздыматься белые гребни.

Тяжелые льды вырывались из проливов со скоростью железнодорожных составов. Пока мы наблюдали за их движением, температура продолжала падать. Вскоре на севере все почернело, скрылось «словно в клубящемся дыме. Из Адских ворот с орудийным грохотом налетал ветер. Какова же будет наша судьба? — спросил я самого себя.

Нас несло на зюйд-вест. Ледяные волны окатывали айсберг, примораживая наши окоченевшие ноги ко льду. Кстати, иначе мы не сумели бы удержаться на его поверхности. Дрейфуя в необъятном, подернутом льдом штормовом океане, я стоял неподвижно, парализованный ужасом. Через несколько часов поля пакового льда медленно тронулись в нашу сторону и взяли нас под свою защиту.

Вскоре айсберг остановился. Ветер продолжал проноситься над обезумевшим простором, но мы, укрывшись в нашем каноэ, сумели немного вздремнуть, хотя один из нас — часовой — прохаживался по льду. Среди льдин медленно раскрылась полынья, и мы услышали удивительно знакомые звуки, от которых забились наши сердца. Моржи и тюлени один за другим выходили на поверхность воды. Здесь, прямо перед нами, оказалось множество животных, суливших изобилие мяса и жира. Мы изнемогали от голода, однако были вынуждены смотреть на все это безнадежными глазами, потому что охота была для нас слишком затруднительна.

У нас оставалось всего несколько патронов и четыре банки пеммикана. Мы сохраняли их для того, чтобы удовлетворить самые невыносимые муки голода в последний момент. Это время еще не наступило. Доведенные голодом до отчаяния, после короткого отдыха мы принялись за поиски пищи. Птицы, летевшие с суши, стали нашей добычей. Мы добывали их с помощью рогатки, сделанной эскимосами, а позднее — с помощью целой системы ловушек и силков, мастерить которые нас научил голод.

Чайка опустилась на вершину нашего айсберга. Спокойно, но быстро мы положили приманку на лед, растянули силки и стали ждать, затаив дыхание. Птица повертела головой по сторонам, приметила соблазнительную приманку, затрепетав крыльями, слетела вниз и клюнула пеммикан. Послышался щелчок — чайка стала нашей. Бросившись вперед, мы в мгновение ока разорвали ее на части и с жадностью проглотили. Не многое из того, что мне приходилось есть до сих пор, казалось столь же вкусным, как это мясо, которое отдавало рыбьим жиром.

Лед вскоре прижало к перемолотому паку у кромки земли, и ветер лишь понапрасну растрачивал теперь свои силы. Мы держались там, где были, и двое из нас, подкрепившись птицей, уснули. В полночь ветер ослабел, и лед снова задрейфовал в сторону моря, на восток, вместе с приливным течением.

Это был удобный момент для того, чтобы спастись бегством. Мы находились примерно в десяти милях от мыса Вера. Если мы сумеем протолкнуть наше каноэ через открывающиеся полыньи, то сможем добраться до берега. Мы быстро приготовили лодку и с трепетом столкнули ее в черную ледяную воду. Мы боялись расстаться с нашим айсбергом, который спас нам жизнь. В конце концов он сослужил нам службу. Наступил подходящий момент для того, чтобы подыскать более надежное убежище на тверди земной.

Прыгнув в хрупкое, раскачивающееся каноэ, мы стали отчаянно грести, пробираясь по немногочисленным узким полыньям к широкому водному пространству, видневшемуся ближе к земле. Лед был справа и слева, иногда над нами нависали айсберги, а их невидимые подводные выступы угрожали нас протаранить. Иногда нам удавалось быстро продвинуться вперед. Неожиданно, к нашему ужасу, подводный ледяной выступ проделал дыру в кормовой части днища лодки, и вода хлынула в хрупкое суденышко. Через несколько минут лодка заполнится до краев, и мы утонем в ледяной воде. К счастью, я приметил по соседству плавучее ледяное поле, и, пока лодка наполнялась водой, мы успели добраться до него, и как раз вовремя. На ремонт каноэ мы пожертвовали верхом нашей обуви. Залатав дыру, мы снова спустили лодку на воду и продолжили путь.

Ледяные поля были отделены от припая широкой полыньей. Однако поднявшийся береговой бриз стал причинять нам новые неприятности. Мы не могли противостоять ветру и волнам и поэтому, осмотревшись, поспешили укрыться за блинчатым льдом, который несло со стороны суши. Наше каноэ выдерживало волнение, но мы наверняка утратили бы достигнутое преимущество, если бы повернули назад. И снова мы промокли насквозь от ледяных брызг. Снова обледенели борта лодки. В это время солнце как раз проходило над Адскими воротами. Длинные синие тени легли на жемчужно-серое море. Не прибегая к помощи компаса, мы определили, что наступила полночь.

По мере того как мы продвигались к припаю, нам стали попадаться птицы. Море бугрилось невысокой зыбью. Подойдя ближе, мы заметили, что вся масса берегового припая отдрейфовывает от берега. Открылся удобный проход, и мы, проскользнув за массу льда, быстро направились к мысу Вера и вскоре, к нашей радости, высадились на кромку прибрежных скал. Не могу описать то облегчение, которое я испытал, добравшись до земли после всех страхов, которых мы натерпелись. Хотя эти голые скалы не предлагали нам ни пищи, ни укрытия, мы чувствовали себя так, будто нам отменили смертный приговор.