Антон Керсновский - История Русской армии

• Название: История Русской армии
• Автор: Антон Керсновский
• Жанр: История

---

Распределение наших сил в феврале было следующим:

Ляодун занимал III Сибирский корпус генерала Стесселя (4-я и 7-я Сибирские стрелковые дивизии).

В районе Ляояна сосредоточились главные силы — I Сибирский корпус барона Штакельберга (1-я и 9-я Сибирские стрелковые дивизии) и 5-я Сибирская стрелковая дивизия II Сибирского корпуса.

На границу с Кореей, на Ялу, был выдвинут Восточный отряд: 3-я и 6-я Сибирские стрелковые дивизии и забайкальцы (дивизия Ренненкампфа и бригада Мищенко{43}) под начальством командира II Сибирского корпуса генерала Засулича{44}.

Наконец, в районе Владивостока оставались 2-я и 8-я Сибирские стрелковые дивизии.

В Сибирском военном округе резервные бригады развернулись в 3 Сибирские пехотные дивизии.

1-я могла быть готова раньше других, 2-я и 3-я составили IV Сибирский корпус генерала Зарубаева{45}.

Мобилизованы и отправлены на Дальний Восток Сибирская и Оренбургская казачьи дивизии.

Одновременно была произведена частичная мобилизация Киевского и Московского военных округов, где объявлен поход Х и XVII корпусам. Поведено было торопиться скорейшей отправкой этих двух корпусов — и эта торопливость отразилась на их укомплектовании: в строй попали запасные преимущественно старших сроков, 39–43 лет, что не должно было способствовать повышению их боевых качеств. Воинским начальникам было предписано отправлять в части первых явившихся. Таковыми оказались исполнительные и степенные бородачи, являвшиеся в присутствия сразу по получении повестки. Молодые запасные, как правило, загуливали и являлись через несколько дней, когда штатные нормы оказывались заполненными. Бородачи — все отцы семейств и люди, отвыкшие от строя, — видели в этом несправедливость, и это печально отражалось на их духе. Шедший первым Х корпус только что укомплектовал за счет своих кадров 7-ю и 8-ю Сибирские стрелковые дивизии и еще не оправился от операции переливания крови.

Еле достроенный Сибирский путь блестяще справлялся со своей труднейшей и ответственейшей задачей. Войска и грузы шли походным порядком по льду замерзшего Байкала, а с весны переправлялись через это сибирское море на огромном ледоколе Байкал, куда вкатывались составы поездов.

* * *

В начале февраля наместник предписал конному отряду генерала Мищенко (2000 шашек, 6 орудий) произвести рекогносцировку Северной Кореи. Рекогносцировка эта совершенно не дала результатов — артиллеристу Мищенко не хватало кавалерийского глаза и кавалерийского сердца, его войскам (забайкальцы и пограничники) не хватало кавалерийской выучки. Разъезды продвинулись на каких-нибудь 100 верст, не обнаружив неприятеля и не выяснив районов его сосредоточения. Генерал Линевич распорядился отвести отряд Мищенко назад, за Ялу. 25 февраля в Телин прибыл Куропаткин, вступивший в командование Маньчжурской армией. Генерал Линевич вернулся в Хабаровск.

Организация русского верховного командования, совершенно не предусмотренная

Положением о полевом управлении войск, явилась ненормальной и глубоко дефективной. Наместник мог считаться главнокомандующим лишь номинально. Командующий Маньчжурской армией — самостоятельный помощник, в действительности же фактический главнокомандующий, — сносился непосредственно с Петербургом.

Куропаткин с самого начала проявил тенденцию не считаться с указаниями Алексеева, полагая его, как моряка, малокомпетентным в вопросах сухопутной стратегии.

Расхождение во взглядах обоих штабов наметилось сразу. Адмирал Алексеев требовал решительного образа действий для недопущения японцев в глубь материка и находил наши силы достаточными для того, чтоб сбросить в море не успевшую еще усилиться японскую армию (к марту у нас было 6 дивизий против 3 японских). Генерал Куропаткин, наоборот, утверждал, что чем дальше заберутся японцы, тем лучше!. Командующий Маньчжурской армией был под очевидным влиянием своего генерал-квартирмейстера, весьма посредственного исследователя Отечественной войны.

Весь февраль и март Маньчжурская армия держалась совершенно пассивно. В главных силах по прибытии IV Сибирского корпуса считалось 6 пехотных и 1 кавалерийская дивизия — 80000 строевых и 210 орудий, расположенных вдоль железной дороги от Ляояна до Мукдена. Восточный отряд генерала Засулича — 2 пехотные и 1,5 кавалерийские дивизии, 25000 бойцов и 78 орудий — составлял стратегический авангард на реке Ялу, в дикой, горной и лесистой местности на отлете свыше 200 верст от главных сил.

По настоянию наместника передовой отряд генерала Мищенко двинулся в Корею и 15 марта имел небольшое столкновение с японским авангардом у Чжен-Чжю. Мищенко отвел свою конницу за Ялу, в исходное положение, опасаясь, что ледоход отрежет его от главных сил Восточного отряда. Никаких результатов этот второй поиск в Корею не дал.

Военные действия сосредоточились на море у Порт-Артура. Прибывший туда Макаров буквально переродил всех и все, сообщив всем артурцам несокрушимую свою энергию и пламенную веру в русское дело. На суше вырастали форты, как за полстолетия до того воздвигались севастопольские бастионы. На море произошел ряд лихих дел. Наши моряки сцеплялись на абордаж с отчаянно храбрыми японскими брандерами, все нападения которых с целью закупорить рейд были отбиты. Наш маленький крейсер Новик (капитан 2-го ранга фон Эссен{46}) атаковал один весь японский флот. С прибытием Макарова эскадру нельзя было узнать.

И тем ужаснее, тем непоправимее была катастрофа 31 марта. Не стало Нахимова Тихого океана! Россия лишилась своего лучшего моряка, эскадра потеряла свое сердце… В числе немногих спасшихся с Петропавловска был великий князь Кирилл Владимирович.

Адмирал Алексеев поставил задачей Маньчжурской армии притянуть на себя японскую армию, дабы не дать ей возможности всеми силами обрушиться на Порт-Артур и задержать ее наступление через Ялу и далее.

Для этой последней задачи, как мы видели, на Ялу был выдвинут Восточный отряд. Задержка японцев на Ялу не входила, впрочем, в расчеты командовавшего Маньчжурской армией, и генералу Засуличу было приказано не вступать в бой с превосходными силами.

Генерал Засулич занял чисто пассивное, кордонное расположение по высотам правого берега. Не помышляя об активной обороне, он не оборудовал тет-де-понов{47} и за два месяца стоянки на Ялу не укрепил своих позиций и не производил разведок.

К концу марта армия Куроки заканчивала свое сосредоточение, и маршал Ойяма поставил ей задачей овладеть линией Ялу, сбить Восточный отряд и открыть этим путь в Маньчжурию. 22 марта к Ялу подошел слабый японский авангард (всего 2000 человек), но генерал Засулич упустил возможность его уничтожить. Когда приказывается не вступать в бой с превосходными силами, то дело всегда кончается тем, что боятся тронуть и неприятельский дозор…

В конце марта Куроки подошел к Ялу, без труда овладел многочисленными островами, навел мост, совершенно нами не замеченный, и 18 апреля нанес Восточному отряду полное поражение под Тюренченом{48}. До чего плохо велась у нас разведка, видно из того, что о переправе японцев наши войска узнали только по грохоту колес по настилке моста. Японцы атаковали 22-й стрелковый полк, поспешно отступивший и обнаживший фланг бригады 3-й стрелковой дивизии генерала Кашталинского. Дальнейший бой свелся к единоборству 11-го и 12-го Восточно-Сибирских полков против 3 дивизий армии Куроки (35000 штыков, 128 орудий). Наши стрелки бились геройски, особенно 11-й полк, пробившийся штыками сквозь кольцо врагов, потерявший командира и ходивший в атаки с музыкой. Полковой священник шел впереди с крестом. Яростное сопротивление наших 6 батальонов 32 японским ввело Куроки в заблуждение относительно нашей численности: каждый наш полк он считал за дивизию. После боя ему были представлены раненые и попавшие в плен русские офицеры.

Узнав от них, что против его армии дрались всего два полка, Куроки поклонился им: В таком случае, господа, поздравляю вас — вы герои! Под Тюренченом 6000 русских с 30 орудиями дрались с 36000 японцев при 128 орудиях.

Мы лишились 63 офицеров, 2718 нижних чинов, 22 орудий и 8 пулеметов — 46 процентов всех участвовавших войск. У японцев убыло 30 офицеров и 1000 нижних чинов. Засулич спешно стал отходить на Фынхуанчен — важный узел путей из Кореи в Маньчжурию и дальше. Следом за ним двинулся и Куроки.

Тюренченский бой, как некогда Альма, показал нашу страшную тактическую отсталость и явился как бы синтезом всех наших недочетов в этой области. Куроки, подобно Сент-Арно, мог бы сказать: Они отстали на полстолетия! Потеря орудий (22 пушки) действовала особенно удручающе — за сто лет от Аустерлица до Тюренчена во всех многочисленных войнах и бесчисленных сражениях русская армия взяла с боя 3 с лишним тысячи орудий, но сама лишь один раз потеряла 16 — в кровавый день Фридланда.